"Габриэль Гарсия Маркес. История одной смерти, о которой все знали заранее (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Предупредить куму Пласиду Линеро, - ответила мать. - Несправедливо: все
вокруг знают, что хотят убить ее сына, одна она не знает - не ведает.
- Мы с ней в родстве, как и с семьей Викарио, - сказал отец.
- Всегда надо брать сторону мертвого, - ответила мать.
Из комнат один за другим появились мои младшие братья. Самые маленькие,
почуяв дыхание трагедии, заплакали. Мать единственный раз в жизни не
обратила на них внимания и пропустила мимо ушей слова мужа.
- Подожди меня, я одеваюсь, - сказал он. Но мать уже была на улице. Один
только Хайме, мой брат, которому тогда не сравнялось еще и семи, был одет
- он собирался в школу. - Пойди с ней, - велел ему отец. Хайме побежал за
матерью, не понимая, что происходит и куда она спешит, догнал и ухватился
за ее руку. "Она шла и разговаривала сама с собой", - рассказал мне Хайме.
"Закона нет на этих мужчин, - приговаривала она, - скоты поганые, на одно
только способны - беды творить". Она даже не замечала, что тащит за руку
ребенка. "Подумали, верно, что я умом тронулась, - сказала она мне. - Одно
помню, слышно было, как далеко где-то шумел народ, будто опять началось
свадебное гулянье, и все бежали на площадь". Она прибавила шагу, собрав
всю решимость, на какую была способна, коль скоро речь шла о человеческой
жизни, но тут кто-то, бежавший навстречу, сжалился над ней, несшейся, как
в бреду.
- Не спешите так, Луиса Сантьяго, - прокричал он ей на бегу. - Его уже
убили.
Байардо Сан Роман, человек, вернувший жену в родительский дом, впервые
приехал в городок в августе прошлого года: за шесть месяцев до свадьбы. Он
прибыл на ходившем раз в неделю пароходе, при нем были дорожные сумки,
украшенные серебряными пряжками, и точно такие же пряжки сверкали на его
ремне и башмаках. Ему было за тридцать, но возраст скрадывался стройным,
как у молодого тореро, станом, золотистыми глазами, кожей, словно
подрумяненной на медленном селитряном огне... Он приехал в коротком
пиджаке и очень узких брюках - то и другое из кожи молодого бычка, а на
руках - перчатки овечьей кожи такого же цвета, что и костюм. Магдалена
Оливер, приплывшая на одном с ним пароходе, не могла оторвать от него глаз
всю дорогу. "Не поймешь, парень или девушка, - сказала она мне. - А жаль,
- до того хорош, прямо съела бы с маслом". Не одна она так подумала, и не
последней ей пришло в голову, что Байардо Сан Роман из тех, кого с первого
взгляда не раскусишь.
Моя мать в конце августа прислала мне в колледж письмо, где вскользь
заметила: "Сюда приехал один необычный человек". В следующем письме она
написала мне: "Этого необычного человека зовут Байардо Сан Роман, и все от
него в восторге, но я его еще не видела". Никто не знал, зачем он приехал.
Кому-то, не устоявшему перед искушением задать этот вопрос, незадолго до
свадьбы он ответил: "Ездил с места на место, искал, на ком бы жениться".
Может, это была и правда, но точно так же он мог бы ответить что угодно -
такая у него была манера разговаривать: слова, скорее, скрывали суть, чем
проясняли ее.
В первый же вечер, в кино, Байардо Сан Роман дал понять, что он -
инженер-путеец, и заговорил о том, что надо проложить железную дорогу в
глубь страны, чтобы мы тут не зависели от непостоянства реки. На следующий
день ему надо было послать телеграмму, и он сам передал ее на аппарате да
еще научил телеграфиста собственному способу работать на садящихся