"Габриэль Гарсиа Маркес. Море, где исчезали времена" - читать интересную книгу автора

столом в комнате с большими окнами, сквозь которые струился и разливался по
всему дому свет мартовского дня, Напротив нее, терпеливо снося обычный
голод, сидел старый Хакоб, человек, любивший ее так сильно и так давно, что
не понимал ничьих страданий, если только речь шла не о его жене.
- Я хочу умереть, зная, что меня похоронят в земле, как всех
порядочных людей, - продолжала она, --Единственный способ быть в этом
уверенной - уйти отсюда и умолять похоронить меня заживо.
- Не нужно тебе никого умолять,-- сказал старый Хакоб как можно более
спокойно. --Я сам с тобой пойду.
- Тогда идем, - сказала она, - потому что я умру очень скоро.
Старый Хакоб внимательно вгляделся в нее. Только глаза у нее оставались
молодыми. Кости обтянуты кожей, и вся она подобна этой бесплодной земле,
которая была такой с незапамятных времен.
- Сегодня ты выглядишь как никогда, - сказал он ей.
- Ночью, - вздохнула она, - я слышала запах роз.
- Пусть это тебя не беспокоит, - утешил ее старый Хакоб. - С нами,
бедняками, это случается.
- Не в этом дело, --сказала она.--Я всегда молилась, чтобы меня
заранее оповестили о смерти - хотела умереть подальше от этого моря. Запах
роз в поселке - не иначе как знамение божие.
Старому Хакобу не оставалось ничего другого, как попросить ее
подождать, чтобы уладить кое-какие дела. Когда-то он слышал, говорили,
помрешь не когда припрет, а когда взбредет, и его всерьез обеспокоили
предчувствия жены. Он даже задумался --если ее час настал, может, правда,
стоит похоронить ее живой?
В девять он открыл комнату, где прежде была лавка. Поставил у дверей
два стула и столик с доской для шашек и все утро играл со случайными
партнерами. С этого места ему видны были развалившийся поселок, облупившиеся
стены домов со следами старой, изъеденной солнцем краски и полоска моря там,
где кончалась улица.
Перед обедом он, как всегда, играл с доном Максимо Гомесом. Старый
Хакоб не мог представать себе лучшего противника, чем этот человек,
прошедший целым и невредимым две гражданские войны и только в третьей
потерявший один глаз. Он нарочно проиграл ему одну партию, чтобы тот остался
сыграть вторую.
- Вот скажите мне, дон Максиме, - спросил он, --Вы бы смогли
похоронить свою жену заживо?
- Без сомнения, --сказал дон Максимо Гомес. --Поверьте - и рука бы не
дрогнула.
Старый Хакоб озадаченно умолк. Потом, нарочно отдав противнику свои
важнейшие шашки, вздохнул:
- Это я к тому, что Петра вроде собралась умирать.
Дон Максиме не выразил ни малейшего удивления.
--В таком случае, --сказал он, --вам не придется хоронить ее заживо.
Он "съел" две шашки и вывел одну в дамки. После этого устремил на
партнера единственный глаз, увлажненный слезой грусти,
- А что с ней такое?
- Ночью, - объяснил старый Хакоб, - она слышала запах роз.
- Тогда должно умереть пол поселка, - сказал дон Максиме Гомес. --
Целое утро все только об этом и говорят.