"Габриэль Гарсия Маркес. Этот человек умер своей смертью" - читать интересную книгу автора

выжить, а для того, чтобы одержать победу. И после этого победа ощущалась
как высшая физическая усталость и порождала нравственные сомнения.
Однако во вселенной Хемингуэя победа доставалась не самому сильному, а
самому мудрому - тому, чья мудрость была почерпнута из жизненного опыта. В
этом смысле он был идеалистом. Редко в его многочисленных произведениях
грубая сила одолевает силу знания. Маленькая, но более умная рыбка может
съесть большую рыбину. Его охотник побеждал льва не потому, что был вооружен
карабином, а потому, что до мельчайших подробностей знал тайны своего
ремесла. Но пару раз и лев знал свои секреты лучше. В "Старике и море" -
повести, которая словно вобрала в себя все пороки и добродетели автора, -
одинокий, выбившийся из сил и преследуемый злым роком рыбак побеждает самую
большую в мире рыбу в борьбе, где ум оказался важнее силы.
Время покажет, что Хемингуэй, даже не став большим писателем, превзошел
бы многих более крупных своим знанием скрытых пружин, движущих поступками
людей, и, конечно, владением тайнами своего ремесла. Однажды в интервью он
очень точно определил свое творчество, сравнив его с айсбергом - гигантской
плавучей глыбой: лишь восьмая часть ее видна на поверхности, и с ней ничего
нельзя поделать, потому что остальные семь частей поддерживают ее в водных
глубинах.
Непреходящая ценность Хемингуэя поддерживается именно этой скрытой
мудростью, которая держит на плаву весь массив его творчества, структура
которого четка и ясна, а порой скупа до драматизма.
Хемингуэй рассказал лишь то, что он видел своими глазами, то, от чего
он сам страдал и чем сам наслаждался, ибо только этому он сам мог верить.
Его жизнь была непрерывным и рискованным обучением ремеслу. И в своем
ремесле он был честен до чрезмерности: достаточно подумать, сколько раз
писатель рисковал своей жизнью, чтобы потом точно описать простой поступок
своего персонажа.
В этом смысле Хемингуэй был не больше, но и не меньше того, кем желал
быть: человеком, жившим наполненной жизнью в каждый момент своего
существования. Его судьба в определенном смысле была судьбой его героев,
которые проживали мгновение в любой точке Земли, но оставались в вечности
благодаря верности тех, кто их любил. Пожалуй, это и есть наиболее точное
определение величины Хемингуэя. И, возможно, это определяет не конец, а лишь
начало жизни в мировой литературе. Он - естественный образец великолепного
человеческого экземпляра, настоящего и невероятно честного труженика,
который, пожалуй, заслуживает большего, нежели места в высших сферах мировой
славы.
Мехико, 1961