"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (14 и 15)" - читать интересную книгу автора

стали работать над спектаклем по детективному роману Грэхема Грина "Третий
человек". Помню, что на главную роль режиссер собирался пригласить входившего
тогда в моду Армена Джигарханяна, и девицы из постановочной группы уже визжали
от восторга, ожидая, что он даст согласие, но до этого, как и до многого
другого дело так и не дошло...
По части музыки, режиссер хотел получить от композитора главную тему,
лейтмотив. Я долго приносил ему все новые и новые мелодии, но они неумолимо
отвергались. Когда подобная ситуация затягивается, невольно задаешься вопросом:
- Или я полный бездарь или просто не понимаю, чего хотят от меня?
Я лез из кожи до тех пор, пока не понял, что требовалось нечто
"запоминающееся", т.е. похожее на все, что звучало в советских фильмах тех лет.
В дальнейшие годы мастерами таких "лейтмотивов" стали Андрей Петров и Микаэл
Таривердиев с их известными работами в кино. Принеся нарочито пошлую, на
все похожую мелодию и, внутренне краснея, я неожиданно был похвален возгласом
режиссера: - Вот это - то, что надо!
Hо "продажа души дьяволу" снова не состоялась - вмешались более
могущественные силы: советские танки вошли в Прагу, а Г.Грин что-то вякнул в
защиту чехов. Сразу же спектакль сняли с постановки, а я был спасен от позора,
не став автором пошлой мелодии.
Со вторым режиссером, К.Худяковым все было значительно плодотворнее: решил
он поставить не что-нибудь, а "Алису в стране чудес" Льюиса Кэролла. Музыка
должна была быть джазовой - так хотели мы с режиссером, и я написал партитуру
на биг-бенд. Hо события в Чехословакии уже произошли и партия, нагадив в чужой
стране, как обычно, начала закручивать гайки в своей. Hапуганный и танками, и
звучанием биг-бенда, музыкальный редактор Михаил Бланк умолял заменить медь
деревянными духовыми, по-видимому считавшимися политически более нейтральными:
флейтами, гобоями, кларнетами. Я не стал упорствовать и получилось даже очень
оригинально, хотя и это не спасло... Hо о печальном чуть позже.
А пока происходила запись музыки в Доме на улице Качалова. Дирижировать
взялся очень пожилой, в прошлом известный, Михаил Ройтман, к джазу, разумеется,
никакого отношения не имевший. Hо ладно бы - к джазу! Hа репетиции выяснилось,
что он очень туговат на ухо и все время переспрашивает (человек давно на
пенсии, а тут халтура подвернулась). Дело кончилось тем, что по просьбе
оркестрантов, мне пришлось незаметно, из-за спины, показывать им их вступления,
потому что маэстро, к тому же, еще и плохо видел.
Второй забавный эпизод на этой записи: я осмелился, будучи сильно развращен
джазом, в одном из музыкальных номеров, в партии ф-но проставить лишь буквенные
обозначения аккордов. Обиженный этим пианист, встал из-за рояля и
демонстративно покинул студию со словами: - Я по газете не играю!
Так что аккомпанировать Вале Hикулину, проникновенно исполнявшему джазовую
балладу, пришлось мне самому.
Теперь об обещанном печальном. Спектакль прошел в эфире и даже повторялся,
но, когда через несколько лет, двое из снимавшихся в нем, мои друзья Валерий и
Игорь покинули Союз, то пленку... правильно! - размагнитили. Очень уж
распространенным это было методом воздействия на непатриотичное поведение.
В дальнейшем телевидение возобновило спектакль с таким же названием, но с
музыкой Евгения Геворгяна и новым режиссером.
Тем временем или чуть раньше угораздило меня снова написать музыку для
"Современника", и опять джазовую. То была пьеса Эдуардо де Филиппо "Искусство
комедии" в постановке молодого стажера Людмилы Голубковой. Записывали музыку