"Однажды орел…" - читать интересную книгу автора (Майрер Энтон)

Глава 5

Раскачиваясь и подпрыгивая на неровностях, дребезжа и урча, поднимая едва различимые в ночной темноте облака пыли, по дороге медленно движутся грузовики. Большая, необычайно плоская луна катится по верхушкам деревьев, освещая путь. Вдалеке, словно озаренный северным сиянием, горит зловеще-красный горизонт. В кабине одного грузовика Дэмон и едва выговаривающий несколько слов по-английски шофер-вьетнамец. Они продвигаются сейчас почти прямо на север, в обход вершины клина, к левому углу огромного удерживаемого немцами мешка между Суассоном и Реймсом. Они должны подойти к Суассону. Два дня назад Колдуэлл, ставший теперь подполковником, сказал им:

— Мистер Людендорф совершил фатальную ошибку. Нельзя приносить в жертву важные стратегические концепции ради незначительных и временных тактических выигрышей. Это равносильно погоне за пешками в шахматной партии: результаты, как правило, катастрофические. Временные успехи фон Бёна на Марне вскружили голову Людендорфу, и он отказался от своего решающего плана действий во Фландрии, в результате осуществления которого англичане могли бы быть сброшены в море. — В освещаемых лампой глазах Колдуэлла вспыхнули радостные огоньки. — Старый болван еще не понимает, что уже потерял всякий шанс выиграть войну. Более того, продвижение немцев раз и навсегда покончило с существовавшим до сих пор тупиком: они превратили позиционную войну в маневренную, в такую, какой она была вначале и какой должна, собственно, быть. Теперь все двери открыты. Мы можем нанести удар, окружить их, еще раз нанести удар и продолжать наступление до тех пор, пока не овладеем Мецем и Тьонвилем и не создав себе путь в Германию.

После непродолжительной паузы Дэмон спросил:

— Подполковник, а что, если немцы просто отступают на подготовленные возводи так же, как они сделали в семнадцатом году? Не придется ли нам в этом случае снова вести оконную войну?

Колдуэлл кивнул головой.

— Пришлось бы, это правда. Но на этот раз просто улизнуть с завоеванной территории им не удастся. Сейчас ведь не семнадцатый год. А кроме того, — на его лице появилась привычная настороженная улыбка, — они не смогут отступить и снова перейти к окопной войне просто потому, что мы не дадим им времени для этого.

— А в каком районе мы намерены атаковать, подполковник? — спросил командир первой роты капитан Макдоуэлл.

— Это решит верховное командование, Фош и его штаб. — Колдуэлл позволил себе слегка скривить губы в насмешливой улыбке. — Но если мне было бы позволено высказать предположение, я бы уверенно сказал: Суассон…

Колеса попали в глубокую выбоину на дороге, грузовик резко накренился на один, потом на другой бок, затем несколько раз сильно подпрыгнул. В кузове позади Дэмона раздался знакомый сердитый голос Тэрнера:

— Господи! Этот маленький китаеза не пропустит ни одной ямы на дороге. Да он просто какой-то непревзойденный водитель!

— Позапрошлой ночью они выпускали из нас кишки, — жалобно заскулил Меклар, молодой солдат из пополнения, — прошлой ночью нас держали в боевой готовности, а теперь вот напихали сюда, как сельдей в бочку…

— Поплачь, поплачь, паренек.

— Хотел бы я знать, когда же наконец нам дадут поспать хоть немного?

— Поспать? — послышался голос Девлина. — Он беспокоится, как бы ему поспать! Уж если и беспокоиться о чем, так это о том, где бы нам пожрать что-нибудь…

— Э, об этом лучше не говори, сержант.

— А может быть, мы едем в Париж? — несмело предположил еще один новичок — костлявый паренек из Сан-Матео, которого звали Дики. Эти его слова вызвали сразу несколько осуждающих возгласов:

— С полным боевым снаряжением-то? Ну и болван же ты! Какой же дурак повезет тебя сейчас в Париж?

— Видел дураков, но таких, как ты, не встречал еще…

— Когда вернусь домой, — настойчиво продолжал свое Меклар, — то буду отсыпаться семь дней подряд.

— Когда он вернется домой! — послышался насмешливый голос Кразевского. — А тебе разве не известно, что завтра вечером ты будешь убит? Застынешь, как крахмальная рубашка. Для этого-то вас, новичков, и присылают сюда. Пушечное мясо, и больше ничего…

Наступила пауза, новички, видимо, переваривали эти неприятные слова. Дэмон уже хотел высунуться из кабины и прикрикнуть на Кразевского, чтобы тот прикусил свой болтливый язык, но в следующий момент раздался заботливый голос Рейбайрна:

— Не слушай ты этого дурака, паренек. Просто опускай голову пониже, а задницу прикрывай каской. Держись поближе к лейтенанту, делай то, что он прикажет, и все будет в порядке.

— Э-э, всякий раз, когда я оказываюсь рядом с лейтенантом, он обязательно заставляет меня что-нибудь делать, — возразил Дики, и это вызвало общий смех.

— Нет, милый мальчик, — продолжал Рейбайрн, — наш лейтенант совсем не такой человек.

— Я тебе не «милый мальчик», не называй меня так.

— У нас самый лучший командир взвода во всей дивизии, — не унимался Рейбайрн. — Ты можешь втолкнуть его в клетку с тиграми, и он выйдет из нее с прекрасной шубкой для какой-нибудь понравившейся ему француженки…

— Ну, довольно болтать! — приказал Девлин.

— А что, сержант, я ведь ничего плохого не говорю. Ты же знаешь, что нашим стариной Сэмом можно только восхищаться. Он получит еще кучу орденов, а большинство из нас — повышение, как прошлый раз. Он дойдет до генерала с семью звездами, и я намерен держаться поближе к нему.

— А что в нем особенного-то? — спросил Клей, новичок, присланный из расформированной сорок первой дивизии. Это был круглолицый, красивый парень с волосами пепельного цвета, который быстро завоевал себе репутацию весьма осведомленного и сообразительного человека. — Такой же вшивый офицер, как и все другие.

— Я тебе это припомню, — разозлился Девлин. — Было бы здесь место, врезал бы я тебе сейчас же, не откладывая…

— О, потом ты сам убедишься, — упрекнул Рейбайрн новичка Клея. — Ты еще необстрелянный сопляк. Ты не был там, на ферме Брини-Дип, где мы вшестером выстояли против целого полка немцев. Шесть человек, ясно? — Его голос слышался на фоне приглушенного шума двигателя. — Мы тогда перестреляли их, как овец, а если бы они прислали и всю остальную свою вшивую армию, то покончили бы и с ней и могли бы отправиться по домам. И все это сделал наш лейтенант. Он действовал отлично… Его охраняет всемогущий бог. Он всегда и во всем будет побеждать, он одержит верх над любым противником. И его не тронет никакая пуля…

— Ты бы лучше помолчал, Реб, — вмешался Девлин.

— Не могу, Дев. Это чистейшая правда, и никто не может опровергнуть ее, а уж тем более никто не дождется этого от меня. — Рейбайрн замолчал, видимо разыскивая кого-то в переполненном кузове грузовика. — Я хочу, чтобы ты, Тим, всегда прикрывал его. Держись позади него и будь готов прикрыть его собой. А сам я всегда готов защитить его своим телом…

— Но ведь ты сказал, что его охраняет всемогущий бог, — насмешливо заметил Клей.

— Ну и что же? Там, куда мы едем, даже и богу помочь но мешает. Подожди, скоро увидишь сам…

— Ну, и куда же мы, по-твоему, едем? — спросил Дики печальным голосом.

— Я скажу тебе, милый мальчик, — ответил Рейбайрн изменившимся тоном. — На этот раз мы пойдем без остановок. У меня есть точнейшие данные из Шомона. Мы будем продвигаться до самой Швейцарии…

— Не бреши, Швейцария — нейтральная страна…

— Не перебивай меня. Так вот, потом мы поплывем по Рейну, устроим большинству из них засаду, захватим молоденьких кудрявых красоток и будем пить рейнское вино, пока не доедем до Ла-Манша.

— А потом что?

— Ха, потом у нас будет большой праздник на берегу, после этого мы поплывем вокруг Европы к Дарданеллам и наведем там порядок среди турок, пусть они светлых детей нарожают.

— Ох и заливает же Реб!

— А ты знаешь, что турецкие бабы ходят в штанах? Слушая разговор и смех солдат, Дэмон грустно улыбался.

Он, следовательно, является для них каким-то символом, чем-то вроде талисмана. В этом есть, конечно, и хорошая сторона. Если солдаты верят, что их взвод непобедим, что им суждено выигрывать все бои и что им всегда будет сопутствовать удача, то такие солдаты должны стать хорошими воинами. Добившиеся успеха армии опирались на высокий боевой дух, на уверенность в победе перед лицом многочисленных неопределенностей, и именно эти факторы, по словам Клаузевица, предопределяли три четверти успеха таких армий.

Дэмон импульсивно сунул руку в карман своих бриджей и, нащупав там французскую монету достоинством в один франк, провел пальцем по ее краям, потер выпуклые буквы и сдвоенные рога изобилия. Он нашел эту монету на дороге около кладбища в Париже и поднял ее с каким-то необъяснимым чувством. Ему показалось тогда, что это хорошая примета…

Удача… Дэмон потер рукой лоб и глубоко вздохнул. Постоянное пребывание вместе с солдатами взвода, оказывается, имеет намного большее значение, чем он думал раньше. Он пожалел, что теперь живет отдельно от них. Однако это было неизбежным результатом изменения, происшедшего в его служебном положении. Значит, должны измениться и отношения. Солдаты так же любят его и, что еще важней, уважают. Он чувствует это по тому, как они реагируют на его приказания, как шутят с ним во внеслужебное время, как советуются с ним по личным делам или спрашивают его мнение по вопросам, в которых он почти не разбирается, и как они тем не менее считаются с тем, что он скажет.

Офицеры дивизии — это совсем другое дело. Некоторые приняли его в свою среду довольно радушно: он служил уже давно и многие хорошо знали его. История о том, как он действовал на ферме Бриньи, очень быстро распространилась по всей дивизии, и в офицерской столовой его называли не иначе как Ночной Портье. Колдуэлл представил его к награде орденом Почета,[16] а генерал Хемли поддержал ходатайство и лично поздравил Дэмона с наградой. Но были и такие офицеры, которые отнеслись к нему со значительно меньшим энтузиазмом: они возмущались тем, что солдат неожиданно стал равным с ними, или тем, что он держал себя слишком фамильярно со своими недавними коллегами. Его непосредственный начальник капитан Краудер относился к нему довольно холодно. Тренрок Меррик, который еще в форту Барли был сержантом во второй роте, а теперь стал первым лейтенантом, как-то заметил, что есть такие офицеры, у которых молоко на губах не обсохло. Однако Дэмон продолжал идти своей дорогой. Пусть говорят что им угодно. Он намеревается сделать свой взвод лучшим в американских экспедиционных войсках и добьется этого таким путем, какой считает необходимым.

По обеим сторонам дороги то и дело появлялись и пропадали французские деревушки; в лунном свете каменные домики в них казались призрачными и далекими, а уходящие к горизонту поля — запорошенными снегом. Блестели каски — по дороге медленно шла колонна французской пехоты; грузовики нагнали и объехали ее стороной. Шофер-вьетнамец тихо напевал какую-то странную мелодию, то и дело переходя на неприятно режущее слух носовое завывание. Солдаты в кузове замолчали. Да, впереди их снова ожидали бои. Дэмон начал по памяти перебирать солдат взвода, вспоминая способности каждого, слабые стороны. Его беспокоили некоторые новички. Вскоре усталость взяла свое я, склонив голову на плечо, он задремал. Проснулся Дэмон, когда уже светало. На полях по обеим сторонам дороги толпились вокруг костров французские солдаты, многие из них с накинутым на плечи одеялом, отчего напоминали собой расположившихся биваком воинов средневековья…

Грузовики свернула на уже сильно примятое поле и остановились. Разминая затекшие ноги, кряхтя и охая, словно древние старцы, солдаты вылезли на землю.

— Ста-а-нови-ись! — понеслась команда вдоль всей линии.

— Где мы находимся, Сэм? — спросил Девлин.

— Не имею никакого представления, Дев.

Не дав солдатам ни минуты отдыха, их построили в походную колонну, и сразу же начался марш. Впереди быстрым шагом шел подполковник Колдуэлл. «Долго такой марш не выдержишь, — подумал Дэмон. — Никто не выдержит, все свалятся от усталости. Далеко ли предстоит идти? Далеко ли?» Он видел этот вопрос на лице каждого солдата взвода. Никто из них теперь не шутил. Насупленные, солдаты шли молча. Дорога была твердая, скользкая, огромные булыжники отполированы до блеска. Прошли один подъем, потом другой. Солнце поднялось высоко, его горячие лучи жгли, как раскаленное железо. Дэмон скорее услышал, чем увидел, что многие ухватились за свои фляжки и начали отвинчивать пробки, чтобы напиться.

— Оставьте фляги в покое! — громко крикнул он. — Воду будете пить только тогда, когда я подам команду. До команды не пить ни глотка…

Кто-то протестующе заворчал, но Дэмон никак не среагировал на это: пусть злятся, это лучше, чем паника.

Переходу, казалось, не будет конца. Они дотащились до леса, прошли через него, направились к видневшемуся на горизонте холму, потом к следующему. Прошел небольшой дождь, но после него солнце стало припекать еще сильнее, от намокших рубах поднимался пар. Когда раздался сигнал остановиться, все попадали на землю словно подкошенные.

— Пять минут отдыха! — передали из головы колонны. — Пятиминутный привал.

— Пять минут! — проворчал Кразевский. — Как будто трудно дать хотя бы десять минут. Проклятый марш… — Ты же хотел попасть туда как можно скорее, Краз, — заметил Тэрнер.

— Ничего, подождут.

В голове колонны раздался второй сигнал, пронзительный, настойчивый. Дэмон поднялся на ноги и скомандовал:

— Привал закончился. Вставай! Становись!

Стало еще жарче. Каждый шаг давался им теперь с огромным трудом. Дэмон натер водяную мозоль на пятке левой ноги; она прорвалась, и пятку кололо теперь, как иголкой. На потные лица оседала мельчайшая пыль, стекавшие по ним ручейки придавали всем вид раскрашенных клоунов или крепко подвыпивших людей. Многие спотыкались, отставали и даже падали.

— Подтянись! Не отставай! — требовательно покрикивал Дэмон.

К полудню колонна вышла на широкое мощеное шоссе, забитое людьми, французскими пехотинцами, крупными орудиями и повозками с боеприпасами и различным имуществом. В стороне от шоссе, под деревьями небольшой рощицы, расположилось подразделение военной полиции. Полицейские с аппетитом опустошали содержимое каких-то консервных банок.

— Эй, ребята, — крикнул один из них, махнув рукой с черной повязкой в сторону взвода, Дэмона, — у вас такой вид, будто вы голодные. Не хотите ли перекусить с нами?

Маленький Тэрнер проворчал какие-то бранные слова, а Рейбайрн, добродушно улыбаясь, крикнул:

— Но влезет ни кусочка! Сыты по самое горло.

— А по твоему виду этого никак не скажешь, — продолжал полицейский.

— Ха, мы нажрались так здорово, что отощали от своего же веса…

Колонна продолжала двигаться все тем же форсированным маршем, обгоняя артиллерийские установки и повозки. Девлин на минутку отстал от взвода и с беспокойством спросил Дэмона:

— Что, Сэм, немцы опять прорвались?

— Не знаю, вряд ли, — ответил Дэмон. Он не думал, что немцы прорвались. В этом случае были бы и другие, более зловещие признаки. Но почему же они так спешат? Почему их гонят куда-то без отдыха день и ночь?

День близился к концу, висевшее над ними солнце приближалось за их спиной к горизонту, а они все шли и шли. Солдаты двигались упрямо, как роботы, с одеревеневшими лицами и подернутыми пеленой глазами, прихрамывая на стертые ноги. Фляги были опустошены уже несколько часов назад. Теперь солдаты не задавались вопросом, далеко ли. Они слишком устали, чтобы думать о чем-нибудь, ругаться, роптать или даже чтобы подшутить над кем-нибудь.

Колонна снова вошла в лес, на этот раз более густой и мрачный; здесь наконец прозвучала долгожданная команда: двухчасовой отдых! Солдаты сразу же рассыпались в разные стороны и распластались под деревьями. Большинство, положив рядом с собой винтовки, тотчас же заснули. Девлин разыскал в какой-то разрушенной ферме колодец и, взяв с собой нескольких солдат, отправился наполнить водой фляги. Дэмон переходил от одной группы лежащих на земле солдат к другой.

— Лейтенант, я больше не смогу идти. Я уверен, что не смогу…

— Почему, Меклар?

— Посмотрите сюда. — Меклар поднял босую ногу, на которой вздулась водяная мозоль величиной с полудолларовую монету. — Не могу же я идти с такой штукой…

— О, хорошая мозоль! Точно такая же, как у меня.

— У вас?

— Конечно. Эта прелесть не обходит почти никого. Ну-ка, давай посмотрим, какая она у тебя. — Дэмон ловко проткнул мозоль перочинным ножом, срезал омертвевшую кожу и осторожно наложил повязку. Меклар с изумлением наблюдал за ним. — Ну, вот и все. Повесь носки на дерево, пусть они немного просохнут, понял?

— А ведь могли бы подвезти нас на грузовиках и подальше, правда, лейтенант? — спросил его Брюстер.

— Конечно, могли бы, — улыбнулся ему Дэмон, — но такой уж порядок в армии, Тим. Мы не раз убеждались в этом, так ведь?

— Да, теперь и я начинаю убеждаться.

— Ну то-то!

Дэмон поговорил с Кразевским, потом снова повернулся к Брюстеру, но тот уже спал как убитый.

Когда раздалась команда продолжать движение, уже совсем стемнело. Колонна отправилась в путь таким же форсированным маршем, каким шла весь день. Правая сторона и средняя полоса шоссе были загромождены орудийными передками, повозками с пулеметами. Перестроившись в колонну по одному, взвод Дэмона упорно пробирался вперед по левой стороне дороги. Сгорбившиеся под тяжестью вещевых мешков и полсотни фунтов другого снаряжения, до смерти уставшие, солдаты походили на восходящих по крутому подъему альпинистов, хотя шли они по ровной дороге.

Воздух стал неподвижным и плотным, словно в оранжерее, очертания всех предметов расплывались. Девлину, шедшему в хвосте колонны, казалось, что они идут в какую-то ужасную всепоглощающую пустоту. «Идем к своему концу, идем к своему концу», — автоматически повторял он про себя в такт каждому третьему шагу. Клей попытался было выйти из колонны и отстать, но Девлин прикрикнул на него и заставил вернуться в строй. Он почему-то глубоко презирал Клея, его необычно красивую внешность и непринужденные манеры. Хитрый парень из богатой семьи: его отцу принадлежит половина Кливленда. «Подожди, ты еще увидишь…» — мелькнуло в голове Девлина, но в тог же момент он спохватился и пожалел о том, что так подумал. Под натиском быстро сгущавшейся темноты и угнетающей духоты мысли Девлина как-то перепутались, смешались в противоречивые образы и представления…

Неожиданно над ними, где-то совсем близко, раздался оглушительный грохот, а затем раскатистый, словно в горах, гул. Девлин инстинктивно вобрал голову в плечи. Что это, орудия? Бомбардировка с воздуха? Послышался пронзительный треск, как будто кто-то щелкнул гигантским кнутом. Солдаты испуганно вздрогнули, но в тот же момент облегченно вздохнули: небо рассекла ослепительная молния и сразу же по каскам и ложам винтовок застучали тяжелые, дождевые капли, побежали ручейки воды. Все погрузилось в абсолютную темноту. Увидеть что-нибудь под сводом ветвистых деревьев было совершенно невозможно. До слуха Девлина донеслись чьи-то проклятия, кто-то тревожно закричал, послышались сердитые голоса тех, кто, не удержав равновесия, упал на ставшую теперь скользкой от жидкой грязи дорогу.

— В чем дело? — крикнул Девлин.

Сбоку от дороги была канава глубиной около шести футов; кто-то упал в нее, на него свалилось еще несколько человек. Строй колонны нарушился, внизу недовольно ворчали сразу несколько человек.

— Вылезайте оттуда! — закричал Девлин, но из-за стоявшего вокруг шума его голос был едва слышен. — Все быстро наверх! — еще раз крикнул он, подойдя к канаве и помогая упавшим выбраться на дорогу. — Сомкнуть строй! — приказал он, когда все вылезли. — Каждому взяться рукой за рюкзак впереди идущего. Беречь от дождя винтовки! Винтовки дулом вниз!

Дождь принес временное облегчение от невыносимой жары, но не надолго. Теперь, промокнув до костей, солдаты вместо жары испытывали леденящий холод и дрожали, не в силах согреться. Покрытая жидкой грязью дорога, казалось, была холоднее льда. В одном месте Тэрнер и шедшие за ним шесть солдат снова свалились в канаву, больно ударив один другого ногами, винтовками и вещевыми мешками. Когда подошел Девлин, они, помогая друг другу, цепляясь руками за кусты и траву, уже выбирались наверх, но один человек так и остался неподвижно лежать на дне канавы. Девлин увидел, что над лежавшим наклонился Дэмон.

— Кто это? — спросил Девлин.

— Опять этот Клей, — ответил Дэмон.

— Я не могу, лейтенант, — бормотал Клей, — не могу идти дальше, вот и все…

— Нет, можешь.

— Не могу, лейтенант…

— Можешь, черт возьми! Если может идти даже такой маменькин сынок, как Брюстер, то ты и подавно можешь. — Нет, лейтенант, у меня нога…

— Тебе, может быть, помочь? Ты что, хочешь подвести своих товарищей? Ты нисколько не хуже других, ясно? — Дэмон быстрым движением вырвал у Клея винтовку и повесил ее себе на плечо. — Давай-давай вылезай. Пошли.

— Это моя винтовка, — нерешительно проворчал Клей.

— А на что она тебе? Ты ведь разваливаешься… А я-то думал, что ребята из Огайо крепкие парни…

Клей с трудом поднялся на ноги и, уперев руки в бока, встал Перед Дэмоном. Лицо его, освещенное фонариком Сэма, выражало ненависть.

— Отдайте мою винтовку, — решительно потребовал он.

— А почему ты думаешь…

— Отдайте мою винтовку! — повторил Клей и добавил, понизив голос: — Можете не сомневаться, Дэмон, я дойду туда, куда дойдете вы, и пройду еще одну милю.

— Посмотрим, — сказал Дэмон, возвращая ему винтовку. — Ну, пошли.

Дэмон выбрался на дорогу и понесся по ней почти бегом. Девлин с трудом догнал его и, коснувшись рукой плеча Дэмона, спросил:

— Сэм…

— Да, — ответил повернувшийся к нему Дэмон.

— Сэм… это плохо, что идет дождь.

— Это самое лучшее, на что можно было рассчитывать.

— Что? — изумленно спросил Девлин.

— Этот дождь. Лучше ничего не придумаешь. Завтра утром после такого дождя им будет совсем не до нас.

— Боже мой, но ведь сейчас уже и есть утро…

— Правильно, я об этом и говорю.

Казалось, конца всему этому не будет. По лицам хлестал дождь, промокшие насквозь вещевые мешки и одеяла сделались вдвое тяжелее. В темноте на них то и дело натыкались зарядные ящики, мычащие и храпящие мулы, а они шли, словно пораженные артритом старики, молчаливо перенося все страдания и муки, едва переставляя подкашивающиеся от усталости ноги, держась рукой за вещевой мешок впереди идущего.

Когда сверкала молния, Девлин успевал заметить по сторонам дороги полевые склады, сложенные, как дрова, снаряды, расплывчатые очертания танков, испещренных замысловатыми коричневыми, черными и серыми камуфляжными полосами и фигурками. Девлин настолько устал, что почти не чувствовал боли ни в ногах, ни в спине, ни в плечах. Только одно всепоглощающее страдание, такое же неотъемлемое, как биение сердца. Мышление притупилось, он не помнил последовательности событий. Где-то на той стороне дороги он увидел полевое орудие с упавшей около него к пронзительно кричавшей чалой лошадью. Вскоре после этого — а может быть, это было и раньше — он увидел сваленное дерево — огромный дуб. Большые листья этого дуба задевали его лицо, когда он проходил мимо. А позади дуба, у ямы, в которой лежал солдат со сломанной ногой, суетились три солдата из другой роты…

Ливень сначала утих, затем прекратился совсем. Взглянув вверх, Девлин увидел медленно отступавшие на запад темные, как свинец, тучи. На небе прямо над ними появилось несколько мерцающих звезд, а впереди, на востоке, забрезжил синевато-серый рассвет. Девлин взглянул на свои часы и начал медленно заводить их. Почти четыре часа. Но почему кругом так тихо? Они обогнали танки и артиллерию, оказались впереди всех частей. Удивительная тишина окружала их. Смогут ли они воспользоваться ею? Предпринять неожиданное нападение на профессиональных вояк, которым все нипочем и которых никогда не заставали врасплох? О боже, если бы немцы действительно ничего но знали и не ожидали никакого наступления. Если бы дело обстояло именно так…

Они подошли к развилке дорог, где стоял адъютант командира батальона лейтенант Лэндри с двумя связными. Показав в сторону от дороги, он поспешно сказал:

— Пять минут на то, чтобы подготовиться к бою. Вам дается пять минут. Торопитесь. Нельзя терять ни одной минуты.

Встав на колени прямо на мокрую траву, солдаты взвода начали подготовку. Они вяло, как сонные дети, расстегивали и застегивали пряжки, подгоняли ремни. Девлина охватили дурные предчувствия.

— Каждый пусть возьмет лопатку или кирку, — приказал он. — Можете забыть что-нибудь еще, но этого забывать нельзя. — Переходя от одного к другому, Девлин тщательно проверил каждого солдата.

Дэмон снял с себя офицерский ремень и, как и всякий солдат, нацепил вместо него еще два патронташа.

— Я ношу офицерский ремень в казарме, потому что так положено по уставу, но за каким чертом он нужен мне здесь, в бою? — сказал он, улыбнувшись Девлину, и бросил ремень на траву. — Ребята больше привыкли видеть меня таким, а те, кто не привык, — увидят.

— Сэм… — нерешительно обратился к нему Девлин.

— Да?

— Сэм… Я не очень уверен в ребятах… Они чертовски устали, еле держатся на ногах.

Подчеркнутые предрассветной мглой морщины на сером от усталости лице Дэмона были похожи на глубокие бороздки на металле, но в глазах горели яркие желтые искорки.

— Ничего, выдержат, — ответил он. — Мы должны выдержать.

— Да… Но солдаты давно уже забыли, когда в последний раз ели, не говоря уже о том, что им не удалось поспать как следует хотя бы часик…

— Я знаю. Но ничего не сделаешь. Мы должны пойти в бой. — Дэмон похлопал Девлина по плечу: — Мы захватим немцев врасплох, вот увидишь.

— Ладно, Сэм.

Пять минут пролетели очень быстро. Прозвучали свистки-команды, и Девлин, не раздумывая, подал сигнал своим солдатам. Рассвет наступал теперь быстрее, небо на востоке было совершенно чистым. Взвод снова упорно продвигался вперед, все дальше и дальше в таинственную тишину. С деревьев на рюкзаки и каски то и дело шлепались крупные дождевые капли. Изрытая земля, воронки от взрывов снарядов, изуродованные деревья, расщепленные стволы и ветви — все это говорило об интенсивном обстреле. Слева от дороги куча битого камня и обломков — остатки некогда мирной фермы. Спутанные клубки колючей проволоки; укрепленные плетнями, но теперь разрушенные и наполовину заполненные мутной дождевой водой неглубокие траншеи. Позади них — группа французских и американских офицеров. Когда взвод подошел к этому месту, к Дэмону обратился подполковник Колдуэлл.

— Вот в этом направлении, — сказал он Сэму. Лицо подполковника было бледным от усталости, глаза покраснели и опухли от недосыпания. — По кромке вон того леса, видите? Потом пойдете вправо, пока не увидите марокканцев, а затем вперед, прижимаясь к разрывам огневого вала. Понятно? Желаю удачи. Всем вам счастья и удачи.

Дэмон ответил что-то приглушенным голосом. Взвод развернулся в боевую цепь и тронулся в указанном направлении. Девлин взглянул на часы: четыре двадцать три. Он посмотрел на солдат взвода: неуверенный шаг измотанных маршем людей, изнуренные, серые лица, как будто это были совсем не те солдаты, которых он обучал, а их больные старшие братья.

— Так вот, — обратился к взводу Дэмон, держа винтовку наперевес, и его голос показался в тишине резким. — Я не мастер произносить длинные речи. Вы, новички, не забывайте держать интервал в три ярда. Если кого-нибудь ранит, лежать на месте. Пулеметчикам, если позволит обстановка, заходить подальше на фланги и пробиваться вперед. Вы должны обеспечивать возможность продвижения остальным, для того у вас и пулеметы. Дев, а ты как можно скорее установи связь с сенегальцами, ладно?

— Хорошо, Сэм, — ответил Девлин твердым, как металл, голосом. По его бровям в глаза стекали капельки пота.

— Мы должны прорваться, — продолжал Дэмон. Его лицо выражало твердость и уверенность. — Я хочу, чтобы каждый из вас хорошо усвоил это и ни о чем другом не думал. Мы пройдем туда, куда приказано. Тому, кто не выполнит сегодня своего долга, придется отвечать за это не только передо мной. Но я убежден, что каждый из вас сделает все возможное. Я уверен в этом, потому что вы хорошие солдаты. Вы отличные солдаты.

По напряженной тишине, по тому, как солдаты смотрели на него, Дэмон понял, что сумел поднять их боевой дух.

— Примкнуть штыки! — резко приказал он.

Быстрое привычное движение рук к левому бедру, сверкание лезвий штыков, дружное щелканье стопоров на хомутиках.

— Так, теперь пошли, — приказал Дэмон и резко, как на строевых занятиях, повернулся на каблуке.

Четыре тридцать три. Взвод пробирается через искалеченный взрывами лес. Тэрнер идет какой-то подпрыгивающей походкой, как будто у него в ботинках маленькие пружины. Фергасон шагает, сильно наклонившись вперед и как-то неестественно подняв винтовку вверх, словно он движется навстречу бурному течению. Лицо Кразевского искажено гневом, зубы оскалены. Никто не произносит ни слова. Сколько же еще идти? В этой умопомрачительной тишине переход кажется бесконечным. Девлина выводит яга себя трущийся о подбородок ремешок каски, разъедающий глаза пот и сильные удары пульсирующей крови в затылке…

Неожиданно тишину потряс грохот, словно где-то рядом столкнулась целая тысяча паровозов. Потом нарастающее шуршание и пронзительный свист где-то вверху, затем оглушительно резкий, ужасной силы взрыв впереди, совсем близко. Столб огня и дыма взметнулся вверх. Над ними пролетали вовне и новые снаряды, воздух наполнился их жутким завыванием Я свистом, глаза слепили вспыхивающие то с одной, то с другой стороны огненные гейзеры. Девлин затаил дыхание в ожидании ответного артиллерийского огня. Но его так и не последовало…

Видя широко раскрытый рот Дэмона, Девлин понял, что он что-то кричит им, но голос его потонул в общем грохоте; Сэм энергично махал им рукой и делал ею длинные охватывающие движения. Повинуясь этому сигналу, Девлин бросился к правому флангу цепи. Земля под ногами вздрагивала И сотрясалась от взрывов, в небо повсюду вздымались яркие огненные вспышки и удушающие столбы дыма и грязи. Разобраться в том, что происходит впереди, было невозможно. Теперь путь им преградила колючая проволока, натянутая в несколько рядов или разбросанная спутанными мотками. Преодолевая заграждение, Девлин несколько раз падал, вставал и снова упорно продвигался вперед. Перебравшись через ствол сваленного дерева, он остановился, увидев в нескольких шагах от себя небольшой окопчик, в котором сидел солдат в синей каске. Француз. Корректировщик или передовой дозорный пост. Тяжело дыша, Девлин подполз к окопчику так близко, что острие его штыка оказалось в нескольких дюймах от лица француза, который чуть не умер от испуга.

— Combien? — крикнул Девлин. — Combien de kilomètres aux Boches?[17]

Узкое худое лицо француза вытянулось от изумления.

— Kilomètres?! Je m’en fou, cinquante mètres, mètres![18]

Вперед. Девлин упорно бежал вперед. Во что бы то ни стало выполнить приказ Дэмона. Его не могли остановить ни адский грохот, ни сбивавшие с ног взрывные волны, ни летящие в воздух обломки и ветви деревьев.

Две каски. Круглые, остроконечные. Девлин оказался около немцев так неожиданно, что ни они, ни сам он не успели что-нибудь предпринять. Он просто перепрыгнул через окоп, в котором они сидели, и скрылся в кустах. Потом он услышал нарастающий скрежет над головой, как будто кто-то резал гигантским ножом толстую металлическую плиту. Взрыв! Девлина сбило с ног и отбросило в сторону. В ушах зазвенело, пелена заволокла глаза. Через минуту он пришел в себя. Кажется, ничего серьезного. Да, жив, даже не ранен. Вперед, Надо выполнить приказ Дэмона. Взяв еще правее, Девлин промчался дальше. Украдкой оглянулся назад. Никого. Вот он за что-то зацепился и упал прямо на моток ржавой колючей проволоки, захватившей его как нечто живое, одушевленное. Черт бы побрал эту дурацкую затею! Он рванулся вверх, вправо и наконец освободился от цепких объятий проволоки.

Его слух уловил пулеметную стрельбу, монотонное металлическое «та-та-та-та». Он с волнением вспомнил ту ночь у железнодорожной насыпи в Бриньи и заскрежетал зубами. Неожиданно из-за ствола дерева в нескольких шагах от него раздалась оглушительная пулеметная очередь. Девлин бросился на землю и укрылся в беспорядочно наваленных ветках деревьев. В голове стучало, перед глазами плавали синие, красные, светло-зеленые круги. Придя через несколько секунд в себя, Девлин увидел рядом с собой распластавшегося на земле Тэрнера с обезумевшими от страха глазами и широко открытым ртом.

Девлин кивнул головой, будто искаженное лицо Тэрнера — это как раз то, что он должен был здесь увидеть, — и начал отползать от несмолкавшего пулемета вправо. На его руки, голову и спину непрерывно падали срезаемые пулями ветки и листья. Девлин замер; как только пулеметчик перенес огонь влево, Девлин рванулся вперед, перебежал маленькую лужайку и нырнул в небольшую ямку; сжавшись в комочек, он снова неподвижно застыл. Град пуль ударил в землю всего в каком-нибудь футе от его головы, но в него попали только разлетевшиеся во все стороны комки грязи.

— Господи, — пробормотал он, тяжело переводя дыхание, — как же отсюда выбраться…

Но вот откуда-то сзади донесся знакомый икающий звук «шоша»: сначала отрывистая, короткая, потом длинная очередь. Немецкий «максим» на секунду замолчал, затем снова залаял. Сзади, теперь уже с левой стороны, в дуэль вступил еще один «шоша». Лежа на влажной земле, облизывая пересохшие губы, Девлин удовлетворенно думал: «Значит, наши наступают, пулеметчики вышли на фланги и ведут огонь „ножницами“, так как учили Сэм и я». «Максим» опять замолчал. Девлин поднялся на ноги и увидел, как второй немецкий пулеметчик пытается стащить своего убитого товарища с пулемета. Девлин прицелился и выстрелил: немецкий солдат вскинул руки, рухнул куда-то вниз и исчез из поля зрения. Он что-то прокричал при этом, но Девлин не понял; его внимание привлекли люди, бежавшие слева. Девлин спрятался за кусты и неожиданно увидел за деревьями группу худощавых солдат в форме горчичного цвета и синих касках. Они бежали с винтовками наперевес, громко выкрикивая что-то. Сенегальцы. Девлин присел возле дерева, развернулся влево и поднял вверх правую руку со сжатым кулаком. Потом он упал на землю. Пулеметная стрельба слышалась теперь со всех сторон. Слившееся в общий гул стрекотание, казалось, давило, било молотками по голове. Увидев стреляющего из-за поваленного дерева Тэрнера, Девлин побежал к нему и бросился рядом с ним на землю. Из чащи, слева от них, раздался чей-то громкий вскрик. Девлин оглянулся и увидел неуклюже бегущего к ним Фергасона с прижатой к груди винтовкой. Вой рикошетирующих осколков, и Фергасон исчез. Нет, он, оказывается, спрятался за дерево, а теперь, выйдя из-за него, снова бежит. На его узком скуластом лице какая-то странная виноватая улыбка. В этот момент Девлин увидел гранату — крутящийся в воздухе круглый бутылкообразный предмет.

— Ферг, вниз! — крикнул он во всю мощь своих легких.

На лице повернувшегося на голос Фергасона полная растерянность. Девлин прижался к земле и прикрыл голову руками. В тот же миг раздался оглушительный взрыв, в воздух с шипением и свистом взвились осколки, потом, они, как град, упали на землю. Подняв голову, Девлин увидел, что Фергасон схватился обеими руками за окровавленное лицо; кровь, как густая ярко-красная краска, заливала ему глаза, рот. Он, видимо, пытался что-то крикнуть, но голоса не было слышно. Бедный Ферг. Девлина охватила дикая ярость. Он уже не чувствовал ни страха, ни слабости, ни усталости — только безудержное желание отомстить. Поднявшись на ноги, твердый, как мраморная колонна, он прицелился. Немецкий гранатометчик тоже поднялся и уже замахнулся, чтобы бросить вторую гранату, но как раз в этот момент его настигла пуля Девлина. Граната пролетела всего несколько ярдов и взорвалась в кустах рядом с бросившим ее немцем.

— Вперед! — крикнул Девлин и побежал, чувствуя, что за ним последовали Тэрнер и другие солдаты взвода. Он увидел немцев, когда перепрыгнул через высокий вал кустов и сучьев: в нескольких ярдах от вала суетились солдаты в серой форме. Потом все смешались в рукопашном бою. Какой-то немец целился Девлину прямо в грудь. Девлин с ходу проткнул его штыком и отступил на шаг, чтобы вытащить штык. В следующий момент на него ринулся здоровенный немец с траншейным ножом. Девлин оттолкнул его прикладом и начал разворачиваться, чтобы снова пустить в ход штык, но в тот же момент почувствовал сильный удар по каске и плечу, заставивший его опуститься на колени. Девлин схватился за упавшую на землю винтовку и попытался поднять ее, но не смог: от удара рука онемела до самого плеча. Взглянув на немца, Девлин с ужасом увидел, что тот снова замахивается на него своей булавовидной винтовкой. Внутри у него все запротестовало. «О, нет, нет. Только не меня!» — мелькнула мысль. Девлин рванулся вперед, к ногам немца, ухватился за них и почувствовал, что тот падает, но в этот момент что-то ударило Девлина по пояснице и отбросило в сторону. Не поняв, что произошло, он поднялся на колени и стал торопливо нащупывать обоими руками пистолет, но услышал захлебывающийся крик своего противника и увидел, как тот падает назад в свой окоп. Из раны на шее немецкого солдата ручьем била алая кровь.

Развязка наступила совершенно неожиданно. Это сделал Рейбайрн. Бледный, с напряженным лицом, он методично вытирал теперь свой штык о форму убитого немца. Позади него Девлин увидел Сэма, отиравшего дрожащей рукой пот со своего лица. Здесь же стоял маленький Тэрнер, непрестанно повторявший: «Вот сволочи, вот сволочи!» Потирая ушибленное плечо, Девлин медленно поднялся на ноги. Тяжело дыша, ветераны войны с мексиканцами смотрели друг на друга.

— У тебя все в порядке, Дев?

Девлин утвердительно кивнул. Он с трудом вытащил свою винтовку из-под тела убитого немца, рука его все еще сильно ныла, и он разрабатывал ее, сгибая и разгибая пальцы.

— Да, — ответил он, — я таки установил связь с марокканцами.

— Я видел. Молодец.

Казалось, что говорить больше не о чем. Девлин заметил, что с пальцев левой руки Сэма капает кровь.

— Ты… ты ранен, Сэм? — спросил он тревожно.

— Пустяки. Поцарапал о проволоку.

Где-то рядом послышались чьи-то возбужденные голоса, потом раздался громкий сердитый крик Тэрнера:

— Давайте вылезайте оттуда, сволочи! Вылезайте!..

Повернувшись, Девлин с удивлением увидел, как под прицелом винтовки разгневанного Тэрнера из хода сообщения торопливо вылезают четыре или пять немцев с высоко поднятыми руками. Один из них — солдат с пышными, закрученными вверх усами, — выбравшись из хода сообщения последним, настороженно улыбнулся и, обращаясь к другому, быстро затараторил что-то по-немецки.

— Молчать! — закричал Тэрнер. — Заткните свои поганые бандитские глотки!

Немцы уставились на него с тревогой; тот, что с усами, громко закричал что-то и попятился назад. В холодном взгляде прищуренных глаз Тэрнера появилась решимость.

— Ты что, хочешь получить пулю, гадина ползучая? Ты получишь ее… — прошипел Тэрнер, решительно вскидывая винтовку к плечу.

— Стоп! — вмешался Дэмон. Подскочив к Тэрнеру, он оттолкнул винтовку вверх. — Веди их в тыл…

— К чертям собачьим их! Видели, что они сделали с Фергасоном? Я думаю, что за это…

— Веди их в тыл, Тэрнер. Это приказ!

Бросив на Дэмона сердитый взгляд, Тэрнер нехотя развернулся и пнул ногой ближайшего немца, да так сильно, что тот едва удержался на ногах. Сердито ворча что-то, Тэрнер повел их через лес в тыл. Усатый немец все еще быстро говорил о чем-то напряженным пискливым голосом.

— Вперед! Пошли дальше, пошли, — скупо приказал Дэмон. Картина была ужасной. Все происшедшее казалось жестоким, бесчеловечным, бессмысленным. Разбитые, изуродованные деревья, искалеченные трупы, кучи брошенного снаряжения, прошитого пулеметными очередями… Вот дом лесника, который, по-видимому, использовали в качестве временного медицинского пункта, а теперь поспешно оставили. Несколько носилок, ящики с медикаментами, импровизированный операционный стол, покрытый пропитанными кровью одеялами. На столе ряжевый немецкий солдат. Его голова и грудь обмотаны потемневшими от крови марлей и бинтами. Одной рукой он держится за бинт на глазах, а другой слепо водит вокруг себя в надежде коснуться кого-нибудь… Он непрерывно стонет и монотонно произносит по-немецки одни и те же слова. А вот массивный бук, у корней которого бок о бок лежат два американца, руками почти касаясь друг друга, как будто заблудившиеся дети, которые заснули в лесу… Но это не так, потому что один из них полураздет, его спина оголена от шеи до бедер, а у другого прострелена голова — это капитан Краудер…

Потом им встретилась великолепная черно-коричневая немецкая овчарка, дергавшая в молчаливой злобе веревку, которой была привязана к дереву. А чуть позднее хорошо замаскированный в деревянном срубе пулеметчик неожиданно прошил короткой очередью Меклара. После того как «шоши» подавили пулемет противника, солдаты под руководством Дэмона проникли в сруб, жестоко расправились со всем расчетом пулемета и двинулись дальше.

Через некоторое время, уставший от гнева и убийств, Девлин скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то пристально за ним наблюдает, схватился рукой за голову и остановился. Прислонившись спиной к пню, позади пулеметного окопа сидел и смотрел на него широко открытыми глазами раненый немец. Не сводя взгляда с Девлина, он быстро сунул руку под мундир, но Девлин выстрелил с бедра, не поднимая винтовки к плечу. Немец конвульсивно вздрогнул и, все еще пытаясь вытащить руку из-под мундира, медленно повалился набок. Девлин услышал предсмертный хрип и неприятное бульканье крови в легких и горле. Немец все еще следил взглядом за Девлином, когда тот хотел отойти прочь. Что-то заставило Девлина вернуться и вытащить руку умирающего из-под мундира. На землю выпал небольшой кусок плотной бумаги. Девлин поднял его. Это была моментальная фотография. Улыбающаяся молодая женщина с темными волосами и слегка прищуренными от солнца глазами держит на руках ребенка. Она сфотографирована на фоне моста с вставшими на дыбы бронзовыми конями.

Девлин вложил фотографию в безжизненную руку; хрип прекратился, немец уже не дышал. Охваченный страхом, сожалением, обжигающим чувством стыда и горечи, Девлин брезгливо вытер свою руку о штаны и поспешил прочь. «Черт возьми, ведь он мог полезть за пистолетом; могло же быть и так», — успокаивал он себя, но утешение было явно несостоятельным. Он вообще ни в чем не находил никакого утешения.

Потом лес неожиданно кончился. Они вышли на обширное плоскогорье, покрытое бескрайними пшеничными нолями. Над ними было чистое, голубое небо и яркое солнце. Далеко справа — масса поспешно отступающих пехотинцев в высоких темных касках. Они бежали, сгибаясь под тяжестью какой-то ноши.

— Смотрите, смотрите, как им тяжело тащить награбленное! — крикнул кто-то.

— Огонь! Открыть огонь по этим гадам…

Огонь открыли все. Одни стреляли стоя, с руки, другие — опустившись на колено, третьи — лежа, сопровождая каждый выстрел отборными ругательствами или злыми шутками. Вспомнив Бриньи, Девлин пробормотал сквозь зубы: «Ага, убегаете как крысы. Но на этот раз отступать приходится вам… Давайте, давайте, почувствуйте, что это значит…» Обойма кончилась, Девлин начал вставлять другую и с удивлением заметил около себя опустившегося на колено и неистово стрелявшего по отступавшим немцам Тэрнера.

— Тэрри, — спросил он, — ты почему здесь?

— Что? — непонимающе ответил тот.

— А как же пленные, которых ты должен…

Тэрнер лукаво прищурил глаза, его острый подбородок уперся в ремешок от каски.

— Они пытались убежать, сержант.

Девлин промолчал. Он понял, что это, конечно, месть за Фергасона. Ну что ж! Но… Тэрнер… такой ребенок, он ведь по-настоящему даже и не бреется еще…

Голос Сэма. Сэм машет им рукой и что-то кричит. Прислушавшись, Девлин понял, что Сэм приказывает растянуть цепь стрелков вправо. Опять наступать! Боже, когда же конец? Такой трудный ночной переход. Столько часов без пищи. Ужасно болит голова. Руки и ноги дрожат. Слишком много пулеметов и жестоких, безжалостных немцев… Девлина охватило желание плюнуть на все, броситься здесь ничком на землю, спрятаться в этой теплой приятной пшенице и пропади оно все пропадом, к черту всю эту перестрелку и резню, проклятия и стоны!..

Тем не менее Девлин пополз вперед, используя все свое мастерство и опыт, прижимаясь к земле, когда, шурша тугими колосьями пшеницы, над ним со свистом пролетали пули. Вот он заметил, что кто-то приближается к нему справа. Это был Сэм. Он полз, держа винтовку на предплечьях, покрытое пылью лицо его выражало тревогу.

— Дев, надо заставить замолчать этот пулемет…

«Какой еще пулемет? Зачем тебе, черт возьми, понадобился еще какой-то пулемет?» — с горечью подумал Девлин, но вслух ответил:

— Да, Сэм.

— Видишь, вон там, два дерева, — продолжал Дэмон, — два больших каштана?

Девлин поднял голову и сразу же опустил ее, заметив за какую-то долю секунды два высоких дерева с пышными кронами и небольшие груды камней возле них. Он утвердительно кивнул.

— Мы поползем туда. Я послал Кразевского, чтобы он прикрыл нас огнем слева. — Дэмон с трудом проглотил слюну и продолжал: — Если мы доберемся туда и встанем за деревьями во весь рост, то легко достанем немцев с этой позиции. Ты ползи к одному дереву, я к другому. Сначала огонь открою я, а потом ты; я в это время буду перезаряжать. Понял?

Девлин молча кивнул. Отличный план. Самоубийственный. Он такого не придумал бы. Доползти до деревьев и встать во весь рост! «Нет! — хотелось крикнуть Девлину. — Нет! Довольно этого безумства! Разве ты не знаешь, что многие наши ребята уже погибли? Что с тобой происходит? Неужели ты думаешь, что мы неуязвимы? Думаешь, пуля не найдет тебя, как она нашла Краудера, Меклара и других?» Все это Девлину хотелось высказать лежащему рядом Дэмону. Но он не сказал ему ничего. Дэмону он не мог отказать ни в чем.

— Надо согнать их с этой позиции, Дев, — решительно продолжал Дэмон. — Нельзя терять ни секунды. Вперед!

Девлин кивнул. «Только для тебя, Сэм», — думал он, следуя за своим старым товарищем, стараясь не выпускать из виду каблуки его ботинок. Но вот Дэмон остановился, Девлин подполз к нему вплотную, их головы снова рядом. Перед ними была воронка от снаряда, за ней небольшой участок с пшеницей, а потом оголенное место, на котором остались следы от колес проехавших повозок. В колеях белели зерна пшеницы. Тридцать футов. Тридцать футов по открытой местности. Сэм испытующе смотрит на Девлина. Как и тогда, на ферме в Бриньи, на лице Дэмона все та же характерная для него твердая решимость и непреклонность и в то же время тревожное ожидание чего-то, как будто он наперед знал все, что может произойти, и сделал все для того, чтобы этого не произошло. Неожиданно Девлин почувствовал, что боится Сэма. Он любил его, был обязан ему своей свободой и даже жизнью, он уважал его как человека и солдата, но явно боялся того, что выражало в этот момент лицо Сэма. Девлин почувствовал, как задрожали его ноги.

— Ну, готов?

Девлин наклонил голову в знак согласия, он умышленно не сказал ни слова: боялся, что начнет возражать. По его щекам в уголки рта то и дело скатывались соленые капельки пота. Он отстегнул все клапаны на правой половине патронташа.

Когда поток жужжавших над ними пуль сместился влево, Сэм быстро поднялся на ноги и помчался к деревьям. Он показался Девлину необыкновенно большим, неуклюжим и крайне уязвимым. На дорожной колее, как бы гонясь за ним, поднимались маленькие фонтанчики земли и пыли — пулеметная очередь. В следующий момент Дэмон упал.

— Сэм! — едва слышно произнес Девлин. О нет, он невредим! Девлин с радостью увидел, как Дэмон, словно огромная ящерица, быстро переползая от одного небольшого валуна к другому, продолжает двигаться к деревьям. Девлин решительно перенес тяжесть тела на локти и подтянул правую ногу. Он уже был готов подняться и броситься вслед за Дэмоном, но его сковал страх: «Мне это не удастся. Они наверняка ждут и откроют бешеный огонь. Меня убьют или искалечат», — думал он, не сводя жадного взгляда с деревьев. Дэмон уже скрылся из виду…

В этот момент слева донеслось знакомое кашляющее стрекотание «шоша» — звук, которого Девлин желал сейчас больше всего. Не раздумывая больше ни секунды, он вскочил на ноги и побежал. Ему казалось, что воздух вокруг него сгустился, превратился в какую-то желеобразную массу и, как вода, задерживает его бег. Господи, как далеко еще до деревьев… И все-таки деревья и камни возле них были теперь ближе. Воздух вокруг него секли пули: одна ударила в рюкзак, еще одна просвистела совсем близко, возле головы… Но вот наконец этот спасительный валун. Бросившись на землю, Девлин прижался к нему и едва не заплакал от радости: свистевшие над головой пули теперь безопасны. Сэм тоже здесь, тоже в безопасности. У него, как всегда, спокойный взгляд, как будто они только что пообедали в ресторане. Вот он быстро поднялся на ноги и сосредоточенно, как на учебном стрельбище, открыл огонь; с каждым выстрелом его «спрингфилд» дергался назад. Пулемет замолчал. Когда Дэмон израсходовал всю обойму и начал перезаряжать винтовку, Девлин поднялся и занял позицию позади своего дерева. Отсюда он хорошо видел бугорок свежевырытой, земли, блестящий на солнце кожух пулемета и две двигающиеся около него каски. Девлин выстрелил. Каска, которая была ближе к пулемету, пропала. Он выстрелил еще. В дерево чуть выше головы ударило сразу несколько пуль, посыпались кусочки расщепленной коры. Еще один немецкий пулемет. Девлин наклонился так, чтобы прикрыть каской голову и плечо. Раздалась ответная очередь «шоша», и немецкий «максим», видимо, перенес огонь на Кразевского. Девлин высунулся из-за дерева, но «шоша» в тот же момент смолк. Краз. Это значит, что немец попал в Кразевского. Внимательно присмотревшись, Девлин обнаружил еще один пулеметный окоп противника, хорошо замаскированный небольшими кустами, и разрядил в него все оставшиеся в обойме патроны. Сэм стрелял теперь в том же направлении. Вставив новую обойму, Девлин выглянул из-за ствола дерева и увидел, что по пшеничному нолю к окопу бегут несколько американцев. Он начал посылать в окоп одну нулю за другой с быстротой, на которую только был способен. По дереву пробарабанила еще одна очередь вражеских пуль, но Девлин не чувствовал теперь никакого страха. Вот он заметил, как из окопа высунулся немец с гранатой в руке, и пуля, посланная Девлином, тут же настигла немца; граната упала и взорвалась рядом с окном. Из пшеницы подвались и устремились вперед четыре человека. Резкие рывки этих людей то в одну, то в другую сторону, причудливые колебания вскинутых винтовок и сверкающих на солнце штыков — все это напоминало гротескный танец марионеток. Снова застрочил пулемет. Один из бегущих по пшеничному полю выронил винтовку, ухватился обеими руками за живот и, завыв нечеловеческим голосом от боли как помешанный, закружился на одном месте. Девлин и Дэмон посылали в пулеметчика нулю за пулей, но тот, оскалив зубы, продолжал вести огонь, как будто был абсолютно неуязвим. Наконец Дэмону удалось попасть немцу в голову, и пулемет умолк. Через несколько секунд к немецкому окопу подбежал, победно размахивая винтовкой, худощавый человек. Это был Рейбайрн или Йогансен — узнать на расстоянии было невозможно.

— Пошли туда, Дев, — предложил Дэмон. — Пошли к ним.

Девлин тряхнул головой, как бы освобождаясь от усталости, страха, ужаса, отвращения, от всех скопившихся в нем мрачных переживаний, и медленно пошел за своим лейтенантом.