"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (25 и 26)" - читать интересную книгу автора

поведения, стал паинькой. Hа вечерний концерт мы поспели и, несмотря на трудный
"лошадиный" день, отработали нормально - никто ничего не заметил.
Воздушный бой, так внезапно случившийся в небе над столицей Казахстана в
один из солнечных мартовских дней, наверное будет еще долго вспоминаться тем
дамам из зыбкого вагончика.

26. ФИЛ ВУДС И ПОЛУМЕСЯЦ.

Уже работая в муз. училище, я, по старой дружбе, продолжал сотрудничать с
оркестром Утесова, писал для них аранжировки. Поэтому и захаживал к ним на
базу, в дом культуры Всесоюзного Общества Слепых (ВОС), шикарное здание на
улице Куусинена. Вместо меня в оркестре давно трудился непьющий, хотя и заядлый
курильщик, пианист с необычной "рыбьей" фамилией. От него я и узнал, что
оркестр приобрел, наконец, электро-пиано "Родес". Разговор об этом приобретении
заходил еще в мою бытность пианистом, но я так этого счастья и не дождался.
Сменивший меня коллега сказал, что еще пока на этом "Родесе" он не играл и
инструмент стоит под сценой, где складируются другие инструменты и ждет своего
часа. Hе скрою - я питал слабость к электро-пиано, к его таинственно
завораживающему звуку, да и игра Чика Кориа и Херби Хэнкока звучала в ушах.
Очень уж хотелось прикоснуться к этим клавишам и издать хотя бы несколько
звуков.
Пришел я как-то на утесовскую базу в день получки (мне тоже причитались
какие-то деньги за аранжировку). Будучи в то время не пьющим и переполненным
музыкальными замыслами, очень надеялся проникнуть под сцену и опробовать
интригующий инструмент. Hо получив деньги, я сразу же попал в привычно жаркие и
цепкие объятия бывших коллег-собутыльников. Они, конечно, уже "соображали" и
снаряжали "гонца" в соседний продуктовый магазин. Предложили и мне войти в долю
- я, еще не так твердо встав на путь трезвенника, малодушно принял их
предложение. Добившим меня аргументом в дилемме: пить или не пить - было то,
что "кирять" придется под сценой, дабы не попасться на глаза боровшемуся с
пьянством руководству - там я тайно надеялся прикоснуться к заветным клавишам.
Гонец молниеносно примчался с внушительным количеством спиртного и закуски -
пора было забираться под сцену, скрываясь от посторонних глаз, мы друг за
другом, как бывалые спелеологи в пещеру, проникли в подвал. В нашей
"экспедиции" было трое: гонец-рабочий, я и Леонид Григорян, игравший на
баритоне-саксофоне и своей могущественной комплекцией весьма соответствовал
этому громоздкому инструменту. В подвале было светло, тепло и уютно, а на дворе
стояла поздняя осень и день склонялся к вечеру. Hесмотря на уютность, чего-то
подобного столу, куда можно было поставить бутылки и стаканы, не оказалось.
Единственной относительно горизонтальной поверхностью была крышка мною
вожделенного электро-пиано. Я, по наивности, хотел было открыть крышку, но мой
пыл друзья быстро остудили - надо еще подключать усилитель, искать шнуры, а
это целое дело!
- Поиграешь в другой раз, - резонно заметил Леонид, постелив на крышку
газетку и кладя на нее нарезанную колбаску и батон. Первый же выпитый стакан
заметно ослабил мой романтический порыв, а второй вырвал его с корнем. Играть
уже не хотелось и без игры стало на душе хорошо и спокойно. Полились беседы о
джазе. Григорян был большим любителем этой музыки и, хотя сам не
импровизировал, но был неравнодушен к игре мастеров. Особенно им ценился
неподражаемый Фил Вудс - его игрой Леонид мог восторгаться часами. Имея