"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (27 и 28)" - читать интересную книгу автора

затянул заказанных кем-то "Дроздов" Шаинского. Hо, как оказалось, сюрпризы
этого вечера арбузом не исчерпались, - в зале мелькнула долговязая фигура Толи
Соболева (тогда еще катастрофически худого) и его дружка, Мишки Кудряшова,
верного ученика Василькова, называвшегося учителем не иначе, как "Михрютка".
Они, естественно, просочились в зал из той же двери. Hо на сей раз все было
более или менее благоразумно: уселись за свободный столик и заказали себе
выпить.
В очередном антракте выяснилось, что ждут Володю, чтобы отметить его отъезд
на гастроли в город Горький с оркестром Лундстрема. Как известно, в Горький
ездят именно с Курского. Володя не заставил себя долго ждать. Он вошел через ту
же дверь, но уже в цивильном виде и в сопровождении соседа по номеру,
богатыря-басиста Мартынова.
Все уселись за стол и меня пригласили. Сразу же всем было налито по фужеру
водки: первый тост - за отъезд! Затем количество бутылок и тостов-фужеров
повторялось и повторялось... Володя был в хорошем, игривом расположении духа,
неоднократно пытался залезть под стол и именно оттуда произнести очередной
тост-фужер. Посетители за соседними столиками с интересом ожидали: появится ли
вновь так много обещавший арбуз. Метрдотель, чтобы не обострять ситуацию,
сделал вид, что смирился и тихо наблюдал из укрытия, поедая между прочим тот
самый трофейный арбуз. Экий жлоб!
Особых безобразий в дальнейшем не последовало, если не считать того, что
два дружка, Толя и Михрютка, тоже полезли под стол со словами:
- Володя! Мы тебя так уважаем! Что в знак этого мы тебе ... отсосем!
Володя же проявил вдруг не свойственное ему в подобных ситуациях
благоразумие и скромно отказался от подобного знака внимания. Чем тот вечер
закончился, никто не помнит, но рассказывают, что когда Мартынов с Васильковым
вернулись в свой номер, чтобы собрать вещи, то последний неоднократно пытался
выброситься из окна, благо было невысоко (3-й этаж), но успешно был словлен на
лету своим богатырем соседом. Якобы, те же попытки предпринимались и в поезде
Москва-Горький, но так же успешно пресекались могучим другом, и все это
продолжалось до тех пор, пока прыгун не устал и не уснул мертвецким сном.
21.04.97