"Сергей Марков. Тамо-рус Маклай ("Люди великой цели") " - читать интересную книгу автора

одного толчка ногой. Площадка около дома заросла унаном. А сколько здесь
было прожито и пережито! Тело Боя давно съели акулы, долговязый трус Ульсен,
наверное, в Швеции теперь хвастается мнимыми подвигами в Новой Гвинее.
Маклай посадил пальмы вокруг нового дома, а весь огород засеял новыми
растениями. Начинаются будни - наблюдения за папуасами, зарисовки. Праздники
для Маклая устраивают сами папуасы; они зовут его на "ай" в Бонгу, где он
впервые видит, как в торжествах участвуют женщины. От Маклая уже ничего не
скрывают: он свой, близкий человек.
Маклай в своем новом доме пишет заметку, мысленно адресуя ее Русскому
географическому обществу. "...Те же райские птицы и бабочки будут летать в
Новой Гвинее даже в далеком будущем, и собирание их будет восхищать зоолога;
те же насекомые постепенно наполнят его коллекции, между тем как, почти
наверное, при повторенных сношениях с белыми не только нравы и обычаи
теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться,
что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его
примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, подобно тому, как я искал
Оран-Сакая и Оран-Семанг в лесах Малайского полуострова. Время, я уверен,
докажет, что при выборе моей главной задачи - я был прав..."
Главная задача Маклая была изучение человека, изучение, свободное от
всяких предвзятых мнений, от всяких мыслей о превосходстве одной расы над
другой. Он жадно искал человеческое в каждом себе подобном существе - в
затравленном негритосе Филиппин, в малайском оране, в микронезийце и папуасе
Берега Маклая. Берег его имени останется навсегда в истории человеческой
культуры.
Огромно и глубоко, как океан, светящийся у коралловых берегов, понятие
бытия. Здесь, в неведомой стране, Маклай думал, что он близок к вечным
тайнам природы. Мечта его сбылась, он может наблюдать законы зарождения
человеческого общества, может видеть человека в его первобытном состоянии,
со всеми человеческими радостями и горем. И Маклай пришел к этому человеку
не с пушками, водкой и крестом, а с добрым и участливым словом. Когда на
глубоком синем небе светился Южный Крест, шелестели пальмы и слышался шорох
муравьев, Маклай читал Гете...
Великая дружба "тамо-руса" с папуасами облегчала Маклаю его научные
работы. Он теперь свободно делал прогулки по всему Берегу Маклая, гостил
подолгу в деревнях. Ему удалось собрать замечательные сведения о папуасских
танцах, бытовых пантомимах, и Маклай видел, насколько эти зачатки искусства
связаны с жизнью. Он убеждался в высокой нравственности папуасов, в
отсутствии у них разврата, в любви к семье.
Он неустанно проводил свои антропологические наблюдения и исследовал
сто пятьдесят папуасов. И все более Маклай убеждался, что форма черепа не
может быть решающим признаком расы. Вся жизнь Маклая проходила в борьбе за
то, чтобы человечество не знало деления на высшую и низшие расы.
Вот пришел Каин, человек с горбатым носом, с умным и проницательным
взором. Из мочки левого уха на плечо у него свешивается огромная серьга, а
взбитые волосы украшены деревянным гребнем. Это старый друг Маклая. Сейчас
они пойдут по зарослям банановых деревьев в дальнюю деревню, где до сих пор
никто еще не видел белого чудесного человека. Они идут вдвоем, великий
русский друг и безвестный папуас, по лиановым трущобам, слышат громкие крики
казуаров, полет райских птиц.
Вот Сале мастерит для Маклая "булу-рибут" - пять огромных эоловых арф