"Власть женщины" - читать интересную книгу автора (Брэдфорд Барбара Тейлор)

5

Каждый раз, встречаясь с матерью, Майлс Джардин думал, что в то время как он и его братья становятся все старше, Стиви выглядит все моложе.

В это утро ей никак нельзя было бы дать больше тридцати пяти, и, сбегая по ступенькам навстречу сыну и родителям, она казалась очень хорошенькой. Элегантный брючный костюм и белая шелковая блузка были Стиви очень к лицу.

Майлс еще раз убедился, как прав был Гидеон, когда сказал: «Когда нам будет по сорок шесть, ей все еще будет сорок шесть, по крайней мере на вид».

Но ведь когда родились близнецы, Стиви было всего девятнадцать, а благодаря перешедшим от Блер генам она всегда будет выглядеть моложе своих лет. Ведь бабушке, которой скоро исполнится шестьдесят семь, тоже никто не дает ее лет. Блер всегда производила впечатление молодой, сильной, энергичной. Она любила повеселиться.

– Привет, мам, – сказал, улыбаясь, Майлс. – Ты потрясающе выглядишь.

Он опустил две огромные сумки, которые нес, и нежно обнял Стиви.

– Как я рада, что ты приехал, Майлс, дорогой, – ответила она, тоже улыбаясь. – Спасибо за комплимент.

Стиви отпустила Майлса и спустилась по ступенькам к Блер и Дереку, которые помогали водителю разгружать багаж. Пока Стиви здоровалась с ними, к Майлсу подошли Каппи и еще две женщины, которые обычно работали в доме по выходным. Одна из них – несмотря на его протесты – забрала сумки, с которыми он прекрасно справился бы и сам. Не обращая внимания на возражения, она просто ушла с его багажом. Майлс пожал плечами и спустился к машине, сопровождаемый Каппи и другой служанкой. Но услышав радостный голос Хлои, обернулся и подождал, пока сестренка, как меткий, но довольно тяжелый снаряд, не влетела в его объятия.

– Привет, котенок! – воскликнул он и закружил ее в воздухе.

– Я все утро тебя прождала, Майлс, почему вы так поздно?

Он улыбнулся Хлое.

– Я думаю, это не так уж поздно. Мы обещали приехать не раньше полудня, а свернули к воротам в одиннадцать тридцать. Ладно, как дела в Романихолле?

– Нормально, – ответила она не задумываясь.

И, помолчав, добавила тихо:

– Но я хотела…

Хлоя снова замолчала, как будто передумала.

– Ну давай, котенок, что ты хотела мне сказать?

– Ну ничего… в общем, ничего важного, честное слово.

Майлс подумал, что верно как раз обратное, но в силу своей деликатности, как всегда, не стал настаивать.

– Пошли поможем Каппи и Лоле со всем этим барахлом. Райнеры всегда путешествуют, как королевская семья в средние века. Один Бог знает, что они возят с собой.

– Кухонную раковину, – фыркнула Хлоя. – Так мама всегда говорит. Она говорила мне, что они возят две дюжины чемоданов и кухонную раковину.

– Не совсем, но близко к этому, – согласился Майлс, смеясь вместе с сестрой.

Они направились к дому, держась за руки. Хлоя искоса посмотрела на брата и невинно спросила:

– Значит, ты все-таки не привез с собой Алисой?

– Не привез кого? – спросил подошедший Дерек, обнимая и целуя Хлою.

Стиви смотрела на сына, с волнением ожидая ответа на вопрос.

Глядя на Дерека, Майлс спокойно сказал:

– Никого. Это просто шутка.

«Что ж, здесь все ясно, – подумала Стиви. – На эту тему сын разговаривать не хочет».

– Привет, дорогая, – промурлыкала Блер, на которую накинулась с поцелуями Хлоя. К счастью, она не так терзала бабушку, как Дерека. – А кто такая Алисой? – спросила Блер, обводя взглядом присутствующих.

– Не смотри на меня, дорогая, я не имею об этом ни малейшего представления. – Голос Дерека, как всегда, звучал мелодично, словно со сцены. Галантно подхватив жену и падчерицу под руки, он повел их в дом.

Майлс задержался, чтобы расплатиться с шофером, а затем также отправился в дом вместе с ожидавшей его Хлоей. Он сказал ей, понизив голос:

– У противных маленьких поросят не только большие уши, но и длинные языки.

Хлоя хихикнула.

– Почему ты заговорила именно об Алисой? Да еще при маме? Ты же знаешь, что она только и мечтает о том, чтобы я женился и завел детей. Ты очень плохо поступила, малышка. Делаю тебе замечание.

– Ну, ты так часто встречался с Алисон, что я решила, вы серьезно… – Ее голос становился все тише, пока она не замолчала совсем. Девушка чувствовала себя виноватой под непривычно суровым взглядом брата.

– Это касается только меня, сестренка. Это не твое дело.

– Но я же думала, что у вас серьезные отношения.

– Нет. Но даже если бы у меня были серьезные намерения, это не имеет отношения ни к тебе, ни к маме, ни к кому бы то ни было еще. Это мое личное дело, и я не хочу, чтобы эта тема обсуждалась в семье.

– Но, Майлс! – Хлоя помолчала, а затем встревоженно посмотрела ему в глаза. – Ты очень сердишься на меня?

– Нет, но давай не будем обсуждать мои личные дела с остальными членами семьи. Договорились?

– Хорошо, Майлс. Прости меня.

– Ладно, не будем больше об этом. Только не забывай наш уговор. Ты больше не маленькая девочка, тебе восемнадцать, и пора вести себя, как положено взрослым.

Хлоя кивнула, очень серьезно глядя на брата.

После кофе с горячими булочками у камина в большом холле все разбрелись кто куда. Стиви отправила Каппи, Лолу и Хлою помогать родителям распаковывать их «королевский» багаж; Шана, вторая служанка, понесла вещи Майлса в его комнату. А сама Стиви поспешила в кухню посмотреть на индейку, жарящуюся в духовке.

Оставшись один, Майлс побрел по огромному холлу в столовую, а затем прошел в прилегающую к нему гостиную. Он любовался красотой и уютом, созданными матерью. Атмосфера дома успокаивала, как и везде, где интерьером занималась Стиви. Но Майлсу особенно нравился Романихолл: здесь было много света и воздуха. Многочисленные окна внизу и наверху, многие из которых не были задрапированы занавесками.

Все здесь дышало свежестью и чистотой. Оконные стекла сверкали, полы блестели, нигде не было и намека на пыль, изношенную ткань, потертый ковер. Мать всегда стремилась к совершенству и вела дом на высшем уровне. В воздухе ощущались тонкие запахи орхидей, ароматических свеч…

Майлс недолго пробыл в гостиной. Его потянуло в солярий. Каждый раз, приезжая в Романихолл, он заходил сюда хотя бы на минуту.

Его всегда привлекала эта неброская, но осязаемая красота: белые стены, пол, выложенный терракотовыми плитами, ласкающие взгляд гобелены в красных, желтых и синих тонах, покрывавшие диваны и кресла. В атмосфере солярия было что-то французское. Высокий купольный потолок и стропила, каменный очаг и французская деревенская мебель, которую мама приобрела на распродаже в Луврской долине и приморских Альпах.

Благодаря обилию высоких французских окон солярий казался частью сада, солнечный свет проникал во все его уголки. И хотя день был довольно серым, здесь было светло.

Прекрасное освещение для художника, подумал Майлс невольно и решил прийти сюда завтра с мольбертом и красками, чтобы набросать несколько акварелей.

Орхидеи цвели по всему дому, но больше всего их было здесь, в солярии. Стиви очень любила орхидеи, и с раннего детства Майлс тоже обожал их, они околдовывали его своей причудливой красотой: изысканной формой, экзотическими ароматами и волшебной окраской.

Он вырос среди орхидей, их было так же много в их доме на йоркширских болотах, как и здесь, среди холмов Коннектикута. Раз в неделю он помогал матери мыть цветы, а затем помещать горшки с цветами в большие металлические конструкции для просушки.

Найгел дразнил его девчонкой и мамочкиным сыночком, но Майлс не обращал на это внимания. Он уже тогда чувствовал себя достаточно независимым. Не выдерживала этих насмешек Стиви, и Найгел почти всегда получал соответствующее наказание.

Мать заставляла старшего сына мыть все туалеты в доме – их было шесть, так что из двоих Майлс смеялся последним, хотя на самом деле он не осмеливался даже улыбнуться, иначе ему бы здорово досталось от Найгела, который всегда был вспыльчивым. Кроме того, у старшего брата рука была тяжелой.

И с тех пор ничего не изменилось, подумал он спокойно.

Открыв дверь, Майлс вышел на балюстраду и остановился, глядя в туманную холмистую даль. Эти края с покрытыми лесом холмами и прозрачной водой озер напоминали ему о родном Йоркшире и его детстве, которое прошло там.

Сейчас в Эсгарт-Энд чаще приезжает Найгел с семьей на уик-энды, когда он может вырваться из Лондона, и на праздники, если они с Тамарой не едут во Францию навестить ее родителей. Это прекрасное место, чтобы растить детей. Когда он вернется в Англию, он обязательно поедет туда на несколько дней.

Он уже давно собирается написать маслом портреты детей Найгела. Ему хотелось изобразить их на фоне вересковых пустошей.

А сейчас вид лесистых холмов напомнил Майлсу о его замысле и даже в каком-то смысле вдохновил. Его пальцы сжались, словно держали воображаемую кисть, пожалуй, он завтра же начнет рисовать. Сначала он сделает несколько набросков Натали и Арно по памяти. На душе сразу стало легко и приятно.

Майлс пристально вглядывался в холодный осенний сад. Здесь было сыро и туманно. Поникшие кусты роз утратили свои летние яркие краски и без слов говорили о приближении холодов. Майлс поежился и вернулся в дом.

В большом холле он присел у камина, рассматривая рыжие язычки пламени, лижущие толстое полено. Неожиданно его мысли обратились к Алисой Грейнджер.

Когда Хлоя при всех спросила о ней, Майлс был удивлен и смущен. Он не любил, когда обсуждались его личные дела, даже если это делала мать, которую он боготворил. Хотя Майлс понимал, что Стиви, как все матери, мечтала, чтобы он «устроил свою жизнь».

Ему нравилась Алисой, даже очень нравилась. Она действительно интересная личность и привлекательная женщина. Он часто встречался с ней в последние несколько месяцев. Они приятно проводили время. Но соединить свою жизнь с ней он не мог. По очень простой причине – он не любил ее.

В любом случае он кое-что понял, и понял твердо: если ты не хочешь, чтобы что-то узнала вся семья, этого не должна знать Хлоя. У сестренки длинный язык и слабые тормоза. Это открытие огорчило Майлса. Она всегда совала нос в его дела, и он собирался положить этому конец. Он любил Хлою и не собирался обижать ее, но она не умеет вовремя останавливаться. С тех пор как Майлс переехал в Нью-Йорк, он пустил ее в свою жизнь. Ладно, какого черта, ничего же не случилось, просто надо самому держать рот закрытым. По крайней мере не выкладывать этой крошке то, что не хочешь услышать по радио.

Позже, в своей комнате, Майлс с удовлетворением осмотрелся: теплый неяркий огонь камина, свежие цветы в вазе, минеральная вода, последние журналы и новые книги на журнальном столике у дивана.

Мать всегда уделяла большое внимание деталям, и ей удавалось создать необыкновенный комфорт, продумывая все до мелочей. Лампа стояла рядом с мягким креслом у камина, мягкий плед покрывал диван, широкая двуспальная кровать была накрыта покрывалом теплого бежевого тона, и, конечно, цветущие орхидеи на каждом столике и комоде, в каждом уголке.

«Она нас балует», – неожиданно подумал Майлс. Да, это верное слово. Когда мы были маленькими, она делала то же самое. «Мама-кошка вылизывает своих котят», – словно наяву услышал он голос Найгела. Майлс нахмурился, задумавшись о брате. В последнее время у него очень злой язык, с него просто капает желчь.

«Как будто ему самому очень горько из-за чего-то», – неожиданно пришло в голову Майлсу. Он подошел к камину и задумчиво уставился на огонь. Майлс представления не имел, что у старшего брата может быть что-то не в порядке. Гидеон как-то сказал, что у Найгела есть все, о чем можно мечтать. И Майлс был согласен с ним. Прекрасная, умная, интеллигентная жена, двое славных малышей, успешная карьера и гарантированное будущее. В один прекрасный день именно Найгел станет «большим боссом» компании «Джардин» по обе стороны Атлантики. Но, видимо, ему этого недостаточно. Господи! Что еще нужно его братцу?!

Майлс вздохнул. Ему не хотелось больше думать о Найгеле. Он прошел в ванную, вымыл руки и, расчесывая волосы, внимательно оглядел себя в зеркале. Он увидел в своем отражении черты обоих родителей. Темные волнистые волосы матери, то же тонкое, узкое лицо и длинный прямой нос и ярко-голубые глаза отца. А все вместе – точная копия своего брата-близнеца.

Гидеон. В последнее время он очень много думал о нем. Майлс сам не понимал, что же его так заботит. Брат постоянно хмур, расстроен и раздражен. Когда Майлс был в Лондоне в последний раз, он пытался выяснить, что происходит с Гидеоном. Но ответы брата показались ему неискренними, а несколько встревоженных взглядов исподлобья заставили отступить. С Гидеоном явно что-то происходило. Как всегда в таких случаях говорил Дерек, обожавший цитировать Шекспира: «Прогнило что-то в Датском королевстве».