"Анатолий Маркуша. Большие неприятности" - читать интересную книгу автора

жизнь, а делают ее труднопроходимой.Разумно спросить: а чего тебя, брат, на
такие саморазоблачения тянет?
Скрывать нечего, лакировать тоже: отвечу.
Когда выходишь к четвертому развороту, когда впереди последняя прямая -
это соображает каж дый зеленый пилотяга, - маневрировать не прихо дится,
самое время подумать о душе.
В моем понимании подумать о душе - значит поддержать идущего вслед,
чтобы не споткнулся там, где я шишку набил, открыть глаза сменщику на мои
грехи - не греши подобно! А отважишься, знай, какой ценой за это приходится
платить...
Должности мои, звания - чешуя. С них разговор начинать не стоит.
Существенно одно: я - летчик.
Если хорошенько подумать, летчик - не только и даже не столько
профессия, сколько состояние, образ мыслей, стиль поведения, отличающие чело
века этого сословия ото всех остальных людей тем, что он - летчик -
способен, забыв о рулях и про чих органах управления, вообще обо всей
материи, образующей самолет, свободно перемещаться в небе.
Только не спешите подсказывать: как птица!
Настоящий летчик делает это много лучше птицы.
Таким образом, я утверждаю: летчик - существо особое, сформированное
землей, небом и само летом.
И суд над нами особый: высшая его инстан ция - земля.
Земля строга и бескомпромиссна, молча прини мает и лейтенантов, и
генералов, разумеется, лета ющих. Льгот - никому.
Что-то в последнее время небо мне снится.
Раньше, пока летал, никогда этого не было, а теперь - списали с летной
работы - и снится.
Все чаще не праздничное, не голубое в белых, как невеста, нарядных
облаках, а сумрачное, тре вожное.
И снова чувствуют руки холодок тумблеров, жесткую выпуклость ручки
управления, так плотно ложащейся в пальцы; и жмурятся, глядя мне в лицо,
зеленоватыми глазами циферблаты прибор ной доски...
Готовясь к взлету, я уменьшаю ультрафиолето вый подсвет кабины,
прислушиваюсь к двигателю.
Так снится.
"Верь только приборам", - должен сказать я прежде, чем начать разбег. И
говорю: "Верь только приборам!"
Нарастает скорость - я это чувствую спиной: прибывает... еще и еще,
сейчас будет отрыв... Есть. Шатнулись - самолет и я - чуть вправо, чуть
влево, пошли вверх...
Весь мир теперь - в колеблющемся силуэтике авиагоризонта да на острие
стрелки, счисляющей скорость: пока есть скорость - летишь, нет скоро сти -
падаешь.
Не глядя, на ощупь, нахожу и вдавливаю шарик крана шасси. Перевожу кран
до упора вверх. Краем глаза замечаю: гаснут зеленые точки в указателе...
Жду. Есть - одна красная... вторая... Все три есть - шасси убралось и встало
на замки.
Берусь за головку крана щитков и тоже перевожу вверх. И сразу машина
делается вроде легче, податливей, довольно пальцем шевельнуть, как силуэтик
авиагоризонта опустит левое крылышко, поднимет правое, поползет вверх или,