"Александр Маркьянов. Противостояние (часть 1, законченная)" - читать интересную книгу автора

душманам подходило подкрепление. Проще простого - шла где то группа духов,
услышали стрельбу, решили глянуть - нет ли там чем поживиться. Кстати, не
надо думать, что помочь - именно поживиться, растащить забитый караван,
нравы здесь именно такие. Всякое может быть, и именно поэтому соваться к
забитому каравану всеми силами группы - большая глупость.
- Шило!
Прапор, уже поднявшийся и вставший в пару с Грузином, удивленно
обернулся
- Я иду. Принять командование группой прикрытия!
Лейтенант передал ему свою винтовку, тот принял ее и отдал командиру
пулемет.
- Есть...
Шило удивился, но ничего не сказал. Лейтенант на "шмон" забитого
каравана идти был не должен, он был не только командиром, но еще и
снайпером. Командир от шмона должен держаться подальше, он вообще должен
держаться подальше от любых потенциально опасных ситуаций, да и снайперу сам
Бог велел на шмон не ходить. Однако, приказ командира обсуждению не
подлежал - поэтому Шило пошел на место командира, примеряясь к винтовке. Лег
он чуть подальше - ни один снайпер в чужую лежку не ляжет, дурная примета...
- Грузин! К центру правь давай...
- Есть.
В одиночку на шмон каравана тоже ходят - вообще, в каждом отряде, в
каждой группе специального назначения были свои, наработанные опытом приемы.
Лейтенант в своей группе ввел строгое правило - при шмоне каравана работать
только парами, один шмонает, другой его прикрывает. Слишком часто были
случаи, когда дух, обгоревший, изорванный осколками таки оказывался еще жив
и у него хватало сил, чтобы выстрелить из пистолета или рвануть кольцо
гранаты. Поэтому же по всем подозрительным духам - а ими считались все, кто
не пополам к примеру разорван, делали контрольный выстрел в голову, прежде
чем шмонать.
- Грузин.
- Да?
- По центру пленный будет. Не торопись.
- Понял... - Грузин заулыбался. Пленный - а пленный явно будет важным,
не зря его лейтенант в живых оставил - это еще более ценный трофей, чем
оружие. Да и тащить его до посадочной площадки легче - не на хребте, сам
пойдет, ножками...
Стукнул один выстрел, другой. На движение - может и просто померещилось
что-то. Караван был все ближе - лежащие на тропе фигуры бородатых,
окрашенная бурым белая ткань одежды, спокойно стоящие под непосильной
тяжестью хурджинов ослы - там где их не пошматовали мины. Там, куда пришелся
удар ОЗМок - не было ни ослов ни людей, были только куски мяса.
Лейтенант мельком смотрел на распластанные по серой земле фигуры, трупы
людей чью жизнь прервали его пули и пули его товарищей. Один из моджахедов
лежал на спине - он попытался выстрелить из гранатомета, когда свинцовая
плеть пулемета вырвала его из этой жизни. Бросалось в глаза его лицо -
молодое, не знавшее еще бритвы, с тонкими, почти девичьими чертами лица.
Подернутые пленкой небытия глаза мертво смотрели на лейтенанта...
Ради чего все это? Ради чего вы воюете с нами*? Ради чего вы идете на
землю Афганистана, чтобы убивать и умирать, убивать своих же соплеменников и