"Александр В.Маркьянов. Противостояние 2" - читать интересную книгу автора

подполковника советской армии Цагоева, оперативного офицера штаба Сороковой
армии и двоих его телохранителей, причем телохранителей надо убить
обязательно это очень важно. Мотивов, почему это нужно сделать он мне не
назвал и пообещал, что если я выполню это задание - он оставит меня в покое.

За каждое совершенное убийство я получал от Касарина П.П. деньги. Так
за убийство Бояринова я получил одну тысячу рублей и пятьсот чеков, за
каждое последующее убийство я получал по тысяче рублей и от трехсот до
пятисот чеков. Деньги эти я расходовал на свои личные нужды
В содеянном раскаиваюсь.
С моих слов записано верно, мною прочитано.
Черновицкий П.М.

Листок за листком. Сконцентрированный ужас, втиснутый в сухие
канцелярские формулировки допросов, перенесенный на бумагу старыми,
раздолбанными армейскими печатными машинками. Подписи - подозреваемый,
военный прокурор. Листок за листком -гнусь предательства, ужас смерти,
омерзительный запах лжи...
Подполковник Цагоев задержался - обещал на час, а появился почти через
два. Хлопнул дверью, кашляя от пыли прошел к столу.
- Ну? Ознакомились?
Слова прозвучали как то весело - неумеренно весело.
- Что это... - выдавил из себя Скворцов
- Что именно? Выражайтесь точнее, лейтенант.
- Это. Это же...
- Это протоколы допросов предателей и изменников Родине. Врагов
народа. Часть мы выудили из органов военной прокуратуры, не дали их
уничтожить. По актам то они уничтожены, а на самом деле вот они, родимые...
Все на месте.
Подполковник любовно погладил папку, прежде чем убрать ее на место.
Казалось, каким-то сюром, безумием, что ТАКОЕ лежало не в красной папке
где-нибудь в надменной Москве, а здесь, в истекающем кровью Афганистане, в
ободранном, с облупившейся краской канцелярском шкафу.
- Если хочешь что-то спрятать - положи это на самое видное место -
подполковник словно угадал мысли Скворцова
- Но эти... почему... почему они все это делают? Они что не понимают?!

Это не был вопрос. Это был крик о помощи. Крик души человека,
воспитанном в благочинном советском застое, верящего - сам того не осознавая
он верил, верил искренне, по настоящему в правильность и праведность
советских идеалов. Крик ужаса при виде ЧУЖИХ - людей, которые были воспитаны
и жили в одной с ним стране, но образ мыслей, правила и ценности которых
отличались от его ценностей и ценностей обычных советских людей настолько,
что существовать с ЧУЖИМИ в одном обществе было совершенно невозможно. Точно
также, как невозможно было сосуществовать в одном обществе с людоедами или
рабовладельцами. Это был крик изумления и ужаса, подобный тому, какой мог
издать человек, идущий со своим другом по ночному городу и вдруг увидевший,
как у друга, которого он знает бог знает столько лет, растут волчьи клыки.
Подполковник Цагоев перегнулся через стол - и даже Скворцов, многое,
несмотря на молодость повидавший в жизни ужаснулся выражению глаз советского