"Иван Мариновски. Электрические слезы" - читать интересную книгу автора

не болтались у него под ногами, не навязывались, он даже не видел их, но
деликатно, маленькими услугами поднимали ему настроение и дух. Вечером его
кровать оказывалась заправленной, а на подушке лежала короткая записка с
пожеланием доброй ночи. В первый раз он засыпал спокойно, без кошмаров, без
щемящей мысли об одинокой и тоскливой старости.
Как-то его разбудил шепот, переходящий от избытка чувств в шумные
возгласы. Асен поднялся и осторожно прошел по комнате.
Они были на кухне: один Тони сидел на полу, а другой ходил вокруг
него, монотонно повторяя:
- Давай припомним... давай припомним... давай припомним...
Седящий на полу Тони отрицательно качал головой:
- Не надо. Асен может проснуться и услышит нас.
- Ну и что? Он все равно ничего не поймет.
Наконец-то они вроде пришли к какому-то соглашению, потому что второй
Тони сел, подперев лицо руками, и его глаза устремились куда-то в сторону и
вверх, будто он всматривался во что-то очень далекое.
Асен скоро сообразил, что они говорят об одном из его далеких предков.
Речь шла о 645 годе, когда этот прадед родился. Рассказ их был
беспорядочным до невозможности, чистой легендой, хотя они и называли
действительные даты и исторические факты, как, например, осада Салоник
смолянами под предводительством князя Пребонда в 645 году.
- Тем летом, - подхватил рассказ один Тони, - на левом берегу реки
Месты одна молодая смолянка украдкой и наскоро стирала свою рубашку, потому
что в тот день стирать не разрешалось. Течение пару раз потянуло рубашку за
рукав, и она приняла это как знак прекратить стирать. Она вышла на берег,
села под вербу и тут же ее залила другая река. Следует знать, что в те
времена над Местой текла еще одна Места с руслом и разливами, но вместо
воды в ней струился теплый и легкий шум. Если кто-нибудь попадал в эти
разливы, тут же засыпал мертвым сном, будто тонул во сне.
К полудню у смолянки начались роды во сне и незаметно для нее. Это
получилось не от слабости или неосторожности, а просто сон дал тому начало
в сознании спящей и она не смогла воспротивиться. Она родила глубоко спящей
и без боли, и все могло кончиться пагубно для новорожденного, если бы шум
верхней реки внезапно не усилился и не разбудил ее. Может быть, это было
сочувствиe, речного материнства Месты или чего-то в этом роде. Так или
иначе мать вовремя проснулась и отрезала пуповину острым обломком кремня.
Мальчику дали имя Асен.
Местные смоляне были рыбаками и имели свой особый способ ловли рыбы:
целый день, думая о богатом улове, они бросали со своих лодок соль в реку,
будто солили хлеб, а на следующее утро плыли на это место, бросали сети и
вытягивали их полными рыбы. Они всегда ощупывали пойманную рыбу и, если она
вдруг оказывалась теплой, кидали ее обратно в воду, потому что у них
бытовало поверье, что теплые рыбы подогревали мель, где росли икринки.
В 15 лет Асен начал выдалбливать себе из бревна лодку, а долото точил
на заре, чтобы резец напитался утренней речной водой.
Когда лодка была почти готова, она вдруг треснула, как яичная
скорлупа. Рыбаки обвинили в этом птицу, гнездившуюся на дереве, которая
вообразила лодку коричневым яйцом и высидела его. Но отец Асена, человек,
чьи ноги опережали мысли, долго ощупывал долото и молчал, а потом сказал,
что виновато острие - оно было слишком грубым и нужно его загладить. Долото