"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

вызвав в его душевном настроении полную реакцию. Опустившись на кушетку, он
дал волю своим мыслям, которые неизбежно возвращались к прелестному видению
в окне дома мингера Путса; воображение его создавало, помимо его воли,
чудесные воздушные замки и картины полнейшего благополучия. Так он просидел
часа два, но затем его мысли снова вернулись к воспоминаниям об его бедной
матери и ее тяжелой кончине.
"Милая, добрая матушка! - сказал он почти вслух, приподымаясь с
кушетки. - Здесь ты сидела, переутомленная долгим бдением над моей
кроваткой, измученная тревогой за твоего возлюбленного супруга и моего отца,
отсутствующего давно, и которому в такую бурную ночь грозили тысячи
опасностей. И встревоженное воображение порождало в твоей душе страшные
предчувствия, а лихорадочный сон создал всю эту ужасающую картину страшного
видения. Без сомнения, это было так! Вот и вышивка твоя лежит на полу, на
том месте, как она выпала из твоих обессилевших во время сна рук; и, быть
может, с этой минуты погибло счастье всей твоей жизни! Бедная, бедная
матушка, - продолжал он, смахивая слезу со щеки и нагибаясь, чтобы поднять
кусочек кисеи, по которой она вышивала, - как много ты страдала!.. Боже
правый! - вдруг прервал он себя подавленным восклицанием и отпрянув назад с
кусочком вышивки в руке. - Да, вот оно, это письмо!.. " - едва договорил он,
всплеснув руками и опустив голову как под неожиданным ударом.
Действительно, на полу, под лоскутком вышивки лежало роковое письмо
капитана Вандердеккена. Если бы Филипп нашел это письмо на столе, когда он
вошел в комнату, как он того ожидал, он, вероятно, взял бы его в руки
сравнительно спокойно, по теперь, когда он успел уже уверить себя, что
ничего подобного не было, что все это было плодом болезненного воображения
его матери, теперь, когда он уже предвкушал близкое благополучие, это было
для него таким ударом, который на некоторое время совершенно парализовал
его, так что он остался на месте, не будучи в силах прийти в себя от
охватившего его ужаса и недоумения. Все его воздушные замки рухнули, и по
мере того, как он приходил в себя после минутного оцепенения, душа его
наполнялась тяжелыми предчувствиями. Наконец он быстро нагнулся, схватил
роковое письмо и выбежал из комнаты.
"Я не могу, не смею читать его здесь! - воскликнул он. - Нет, только
под открытым небом, перед лицом оскорбленного Божества могу я ознакомиться с
содержанием этого письма!". - И, взяв шляпу, Филипп вышел на улицу. С
затаенным в груди отчаянием запер он за собою дверь дома, вынул ключ и
зашагал по улице, не зная сам куда.


ГЛАВА IV


Пусть читатель представит себе чувства приговоренного к смерти
преступника, примирившегося уже со своей участью и узнавшего затем, что он
помилован, вновь ожившего для надежд и рисующего себе отрадное будущее, и
которому вдруг объявляют, что помилование не утверждено, и ему предстоит
казнь. Таково именно было душевное состояние Филиппа, когда он вышел из
своего дома. Долго шел он, не замечая куда, зажав в кулаке письмо и плотно
стиснув зубы, но постепенно становился спокойнее; наконец, запыхавшись от
быстрой ходьбы, опустился на скамейку и долго сидел, уставившись глазами на