"Фредерик Марриэт. Корабль-призрак " - читать интересную книгу автора

светило ярко, и лучи его падали через окно прямо на мертвенно бледное,
искаженное лицо старика. Кулаки его были судорожно сжаты, а язык, закушенный
зубами, вывешивался изо рта.
- Что это за роковая комната! - воскликнул Филипп. - Сколько еще сцен
ужаса должно разыграться здесь?!
- Нисколько, надеюсь! - возразила Амина. - Это я не назову сценой
ужаса. Такой сценой был тот момент, когда этот старик стоял над тобой у
постели и с видом участия и доброты предательски подавал тебе отраву; вот
это была сцена ужаса, сцена которая надолго удержится в моей памяти.
- Прости ему Бог, как я ему прощаю! - промолвил Филипп, подымая его
труп и неся наверх в комнату, где стояла его кровать.
- Пусть по крайней мере думают, что он умер на своей постели,
естественной смертью, - сказала Амина. - Моя гордость не вынесет, если люди
будут знать, что я - дочь убийцы... Ах, Филипп!
И она опустилась на стул и горько зарыдала. Филипп старался утешить и
успокоить ее, когда у дверей раздался стук. Это был патер Сейсен.
- С добрым утром, сын мой! Ну, что наш страдалец?
- Он уже перестал страдать, святой отец!
- Как? Неужели я опоздал? А между тем я не промедлил ни минуты! -
сказал патер.
- Он скончался внезапно от конвульсий! - сказал Филипп, идя вверх по
лестнице.
Патер Сейсен взглянул на покойника и, убедившись, что его услуги здесь
не понадобятся, обратился к Амине, которая все еще продолжала плакать.
- Плачь, дитя мое, плачь! - говорил добрый старик. - Утрата отцовской
любви и нежности, конечно, великая утрата для любящей и почтительной дочери.
Но не предавайся чересчур своему горю, дитя мое, помни, что у тебя есть еще
и другие обязанности: у тебя есть добрый и любящий муж, Амина!
Да, отец мой, я об этом не забываю, но все же не могу не плакать: ведь
я была его дочь.
- Разве он не ложился спать с вечера? Он, как вижу, даже не раздет!
Когда он впервые почувствовал себя плохо?
- Я видел его последний раз, отец, когда он вчера вечером, уже довольно
поздно, пришел в мою спальню и принес мне лекарство, так как я был нездоров,
и, пожелав мне спокойной ночи, ушел. Ночью пришли звать его к больной, и
жена моя пошла разбудить его, но застала уже без языка.
- Очевидно, это случилось с ним внезапно, - сказал патер Сейсен, - он
был стар, а со старыми людьми это часто случается! Вы находились при нем,
когда он скончался?
- Нет, святой отец, - отвечал Филипп, - прежде, чем жена успела позвать
меня, а я успел одеться, он уже отошел в вечность!
- Будем надеяться, что он отошел в лучший мир! - сказал патер. - Но
скажи мне, Амина, проявлял ли он перед смертью лучшие чувства, раскаяния,
кротости и любви к ближнему?! Ведь ты хорошо знаешь, что на него смотрели,
как на человека сомнительного в деле веры!
- Бывают случаи, святой отец, когда даже самые верующие и доблестные
христиане не проявляют никаких лучших чувств и раскаяния перед смертью;
взгляните на его сжатые кулаки и искаженное лицо, и вы сами поймете, что в
этом состоянии он не мог проявить никаких чувств!
- Да, да... я вижу, увы - что это так. Так будем надеяться на все