"Фредерик Марриэт. Маленький дикарь" - читать интересную книгу автора

я тогда еще не знал) английское судно (что значило "судно" - я также не
знал) затонуло во время бури вблизи этого острова; семеро мужчин и одна
женщина спаслись, остальные все погибли. Судно разбилось в щепки, и ничего
не удалось спасти. Оставшиеся в живых собрали куски дерева, из которого был
построен корабль, и соорудили из них ту хижину, в которой мы жили. Все они
мало-помалу перемерли и были тут же похоронены. (Что значило умереть и быть
похороненным, я в то время совершенно не понимал).
Я родился на этом острове. ("Как же это я родился?" - задавал я себе
вопрос.) Большая часть спасшихся от крушения умерли, когда мне не было еще
двух лет, и на острове остались только я, моя мать и теперешний мой товарищ.
Несколько месяцев спустя умерла и моя мать. Мне приходилось задавать ему
множество вопросов, чтобы уяснить себе все, что я слышал. В сущности, я
только впоследствии отдал себе отчет во всем, тогда же только наполовину
понимал все то, что он мне говорил. Останься я на этом острове с другим
человеком, я, конечно, многому бы научился из разговоров, но мой компаньон
не любил говорить, и еще менее того - объяснять. Он звал меня просто
"мальчик", а я звал его "хозяин". Его упорное молчание было причиной того,
что я знал лишь весьма ограниченное количество слов. Кроме приказания
сделать то или другое, принести нужное, он никогда ничего не говорил.
Иногда, впрочем, хозяин бормотал что-то во сне, тогда я старался не спать и
чутко прислушивался в надежде что-нибудь узнать - конечно, не вначале, а
когда стал постарше. Он вскрикивал: "Наказание, наказание за мои грехи,
тяжкие грехи! Боже, будь милосерд!" Но что значило наказание за грехи, что
такое "Бог", я тогда еще не знал, хотя и задумывался над словами, которые
так часто слышал.
Теперь я опишу наш остров и расскажу, как проходила наша жизнь.
Остров был маленький, в нем не было, я думаю, и трех миль в окружности.
Это была скала, к которой невозможно было пристать; море омывало его со всех
сторон глубокими водами. Впоследствии я узнал, что он принадлежал к группе
островов, на которые жители Перу присылают ежегодно корабли для собирания
гуано морских птиц. Наш остров был меньше других и в некотором от них
отдалении; гуано находилось на нем в меньшем количестве, поэтому им
пренебрегали, и корабли никогда не подходили к нему. Нам видны были другие
острова, но только в очень ясные дни, когда они обозначались на горизонте
наподобие тучки. Берега острова были так круты, что пристать к ним не было
никакой возможности, а постоянный прибой океана сделал бы невозможной всякую
нагрузку корабля. Таков был остров, на котором я находился в обществе этого
человека.
Наша хижина была построена из корабельных досок и леса и находилась под
защитой утеса, на высоте пятидесяти ярдов над уровнем моря. Перед ней была
площадка величиной приблизительно тридцать ярдов в окружности, а с утеса
падала струя воды, которая стекала в углубление, нарочно для того
выкопанное, и затем пробиралась на нижние утесы. Сама хижина была очень
просторная и могла бы служить приютом для гораздо большего числа людей, но
все же не была излишне велика, ввиду того что нам приходилось сохранять в
ней провизию на многие месяцы. В хижине было несколько постелей, на одном
уровне с полом. Устроены они были очень удобно и мягко с помощью птичьих
перьев. Убранства никакого не было, за исключением двух или трех топоров,
притуплённых от долгого употребления, оловянной кастрюли, небольшого ковшика
и нескольких грубых сосудов для сохранения воды, выдолбленных из дерева. На