"Алан Маршалл. Статьи" - читать интересную книгу автора

или поэте - то же самое! Директор компании должен вести себя по
определенному шаблону и должен говорить определенным образом. У нас даже
говорят "типичный парикмахер", "типичный писатель", "типичный мясник",
"типичный директор" и т. д.
И так как в нашем мире царит шаблон, то многие стараются даже как-то
подгонять себя под него.
В Советском Союзе я попытался найти подобные шаблоны. Когда по приезде
в Москву я пошел смотреть "Лебединое озеро" во Дворце съездов, то я увидел в
этом огромном дворце множество людей. И вдруг почувствовал, что я смотрю не
на какие-то шаблоны, а на живых людей.
В Мельбурне, особенно если бывает премьера, богатая публика приходит
показать свои туалеты и драгоценности. Глядя на них, вы можете точно
определить: этот - директор, а вот этот - мелкий служащий.
У нас в Австралии есть журнал, который при поверхностном взгляде похож
на "Огонек". Называется он "Народ". Недавно в этом журнале была опубликована
статья, и в ней на двух страницах подробно излагалась важность каждой
профессии в обществе. Это была, так сказать, социальная лестница,
показывающая, кто занимает в обществе какое место. Лестница была разделена
на четыре части.
К первой группе были отнесены люди, которые занимают самое высокое
положение в обществе, те профессии, которые наиболее уважаемы. Это
премьер-министр, министры, судьи, члены парламента.
Во второй группе сверху - художники. Почему? Сейчас в Австралии моден
абстракционизм, и близкие к абстракционизму художники - модные художники.
Самую последнюю графу занимают писатели. После них - только мусорщики и
ассенизаторы.
Почему же писатели были помещены совсем внизу?
Дело в том, что модные художники-абстракционисты никому не опасны, они
никого не "обижают", они безвредные люди для правительства, и бояться их
нечего. Писатель же может быть очень опасен: он может раскритиковать,
разоблачить, пригвоздить.
Теперь я возвращаюсь к "Лебединому озеру". Я, конечно, не знал, как
оценить зрителей, которые пришли смотреть балет. Мне казалось, что они
слишком похожи на меня самого. Я искал, но не нашел эту "первую группу на
социальной лестнице", занимающую самое важное положение в обществе.
Исполнители в балете стремились танцевать как можно лучше. Они это
делали не потому, что им платят большие деньги, а потому, что они видели,
что аудитория все понимает и следит за их игрой. И хотя я восхищался
балетом, но больше всего меня восхищали зрители: то, как они воспринимали
балет, как они умели ценить его. Никто из зрителей не аплодировал из
вежливости. Только тогда, когда действительно было на сцене что-то особенно
замечательное, зрители аплодировали. Никто не оглядывался на соседа, чтобы
реагировать на ту или иную сцену. И я понял, что оценка ваших зрителей -
самая объективная и правильная оценка. Казалось, будто все они настоящие
критики, ценители искусства. Это были люди, воспитанные обществом, строящим
коммунизм, люди, понимающие искусство.
Мне говорили, что революция в Советском Союзе дала каждому человеку
чувство собственного достоинства, независимо от того места, которое он
занимает на "социальной лестнице". Меня это качество действительно поразило
- качество абсолютного равенства.