"Эдисон Маршалл. Викинг " - читать интересную книгу автора

- Что же делать? Когда прилив спадет, меня уже не будет в живых. Я
обречен.
- Нет, потому что с тобой умрет великая соколица с острова на Западе.
Птица лежала на моих руках так тихо, что я давно уже счел ее мертвой.
Но когда я провел пальцем по перьям, то ощутил слабое биение ее сердца.
- Если я выживу и ни один ярл не выловит меня отсюда, если я сумею
выбраться - я так и останусь рабом Рагнара. Это лучше, чем стать рабом
любовника Мееры?
- У Мееры нет любовника. На ней лежит проклятие: мужчина, чей огонь
любви коснется ее, получит взамен лишь ледяное объятие. Но я думаю, что
лучше быть рабом Рагнара, чем того, кого она прочит тебе в господины.
- Пожалуй, мне лучше всего умереть и не быть ничьим рабом. - Но на
самом деле я не хотел, чтобы слова мои сбылись.
- Наверное, есть еще кто-то, кто хочет считать тебя своей
собственностью и кто, как она боится, придет сюда за тобой, а иначе зачем
сегодня они выкатили столько эля?
Это был пустой разговор. Холод смерти вновь начал сжимать мое сердце,
атакуя со всех сторон, словно северный ветер, ищущий щель в стене.
Иногда летом, казалось мне, звезды горят теплым ласковым светом, но
сейчас они блестели холодно, как клинки врага.
Один задул в море с берега, но вряд ли у меня хватит сил продержаться
до отлива.
Я говорил это и раньше, но в душе не верил. Теперь же все во мне
повторяло: "Да, да!", и я знал, что так и будет.
Сладость теплого питья снова вернула меня к жизни. Был конец лета. Этой
ночью зима начала свой поход, на месяц раньше срока. Ледяные великаны шагали
по горам, лесам, через поля, и уже завтра траву покроет иней. И уже завтра
мои кости будут лежать среди бычьих костей на дне этой лужи.
Мы умрем вместе, Стрела Одина и я. В моих руках на шесте лежало ее
тело, но смерть еще не взяла ее.
- Тор, позволь душе Стрелы Одина присоединиться к моей душе.
Рыжебородый бог грома, позволь нам обоим сойти на Землю в образе двух
больших соколов с клювами, способными ослепить человека, и когтями, которые
могли бы вырвать у него сердце.
Я прислушался, желая уловить звон молота Тора по его наковальне. Но
вместо этого услышал тихое пение откуда-то из северного неба.
Пение становилось все громче и красивее, но мелодия была незнакома. Она
была печальней, чем песня женщины, оплакивающей великого воина, который
уходил в далекие походы и возвращался с червонным золотом, белым серебром и
самоцветами, горящими всеми цветами радуги, а теперь бездыханный лежал на
берегу. Возможно, это была песня женщин - прекрасных дев на белых конях,
летающих над полями сражений. Они носят серебряные брони и шлемы, их мечи
вспыхивают, как молнии. Глаза их синее неба, а волосы ярче золота. Каждая с
песней на устах бросается в битву, чтобы унести с собой изрубленного и
окровавленного героя.
Быть может, одна из них взглянула вниз и, из любопытства, спустилась на
землю. Но нет. Раб в ошейнике, умирающий от холода в грязной вонючей луже, -
не герой. Что ему делать в чертогах ее властелина Одина? Он никогда не
приносил ему жертв и не молился в священном лесу, никогда не танцевал в
пляске мечей перед богом битв. Предоставьте ему молиться Тору, богу