"Михаил Март. Агония страха " - читать интересную книгу автора

Он украл портфель. Я его увидела, когда он выходил на улицу. Но вряд ли он
бы мне его отдал. Я его проследила. Он живет на Кутузовском проспекте, дом
двадцать четыре, квартира сорок восемь. Третий подъезд, четвертый этаж.
Портфель с документами у него. Однако я в этом не виновата. Со своей
стороны я все сделала так, как мы договаривались.
- А облава в сберкассе тоже случайность?! Двух моих ребят подстрелили
как щенков! В этом тоже вор виноват?
- Я ничего об этом не знаю, я ехала следом за его машиной. У него
"четверка" номер 0-297-НА-77. Поторопитесь, Буба, я очень беспокоюсь за
документы. Он все равно в них ничего не поймет, а от ненужного хлама
избавится. Дубликата-каталога больше не существует. И отпустите моего
отца...
- Заткнись, курица! Смотри, если ты меня и на этот раз кинешь, я из
твоего папаши шашлык сделаю и псам скормлю.
Рамзес с силой швырнул телефон на каменные ступени, и аппарат
разлетелся на мелкие кусочки.

***

Журавлев зашел в свою конспиративную квартиру. О его убежище не знала
ни одна живая душа. Вадим снимал три квартиры в Москве и использовал их
как склады и перевалочные пункты. Они были забиты чемоданами, коробками с
аппаратурой и прочими предметами повышенного спроса. В марьинской квартире
Журавлев хранил самое ценное и деньги. Она походила на жилое помещение, в
ней даже стояли кровать и платяной шкаф. В кухне работал холодильник,
забитый выпивкой, закусками и фруктами. Когда ему хотелось уединиться и
никого не видеть, он говорил отцу, что уезжает в командировку, прятался в
марьинской квартире, как таракан в щели, и пил по несколько дней, не
приходя в себя.
Окна выходили на пустырь, где, кроме дымившихся труб Капотни и
печально известного факела нефтеперегонного завода, ничего видно не было.
Этот вид Журавлева устраивал. Ему казалось, что он выброшен на свалку и
вокруг него отсутствует жизнь, будто на вымершей планете из
фантастического романа. Насмотревшись вдоволь на грязь за окном, он
поворачивался лицом к комнате и начинал разглядывать развешанные на стенах
картины, статуэтки, ювелирные украшения и прочие шедевры искусства,
конфискованные у богатых коллекционеров. Так он делал часто и называл это
состояние "кофе по-восточному", когда горячий густой кофе запивают
холодной водой, чтобы острее почувствовать его вкус и аромат.
Деньги Журавлев высыпал в чемодан, стоявший под кроватью. Он был и
без того набит до предела, и, чтобы его закрыть, приходилось прижимать
крышку ногой. Интереса к деньгам он не испытывал. У него было все, что он
желал иметь, а роскошные автомобили, особняки его не интересовали. Они не
давали ему духовного насыщения. От яхты он не отказался бы, но если бы
рядом было море и по нему не курсировали бы пограничники. Но бросить отца
и уехать к морю он не мог. Самое дорогое и ценное, что у него еще
оставалось в жизни, это сгорбившийся старик, слабый и беззащитный как
ребенок, но гордый и сильный как скала.
Журавлев бросил портфель на кровать, сходил в кухню, выпил фужер
шампанского, сунул в рот виноградину и, закурив, вернулся в комнату.