"Михаил Март. Агония страха " - читать интересную книгу автора

ради того, чтобы напиться, а так, пусть глаз радует.
Жара выматывала. Нормальные люди ходят в шортах и майках, а он как
белая ворона вышагивает по набережной в костюме и галстуке. Ему
понадобилось еще полчаса, чтобы дойти до своего насеста - маленький
сарайчик в тихом дворике, кровать, две табуретки и тумбочка. Больше сюда
ничего не вмещалось. Одна табуретка изображала стол, где стояла тарелка с
фруктами и немытый стакан, на второй он иногда сидел. Пустые бутылки
приходилось выбрасывать, иначе не оставалось бы прохода между кроватью и
стеной. Крохотное окошко выходило и сад а дверь во двор, там был
умывальник с отколотым куском зеркала, прижатым к доскам гвоздями, и общий
на десяток сараев сортир. Журавлев не был человеком привередливым, и его
все устраивало. Гостей он к себе не водил, а сам появлялся здесь, чтобы
проспаться перед вечерней вылазкой в город.
Скинув с себя костюм, он облился разогретой водой из умывальника, сел
в плавках на кровать и высыпал содержимое сумки на простынь,
предварительно вынув бутылку с остатками шампанского и фужер.
Содержимым Журавлев остался доволен. В бумажниках лежали деньги - в
одном триста долларов, во втором двести шестьдесят. Не Бог весть какая
добыча, но как компенсация за моральный ущерб сойдет. В первом портмоне,
помимо денег, находились водительские права на имя Александра Георгиевича
Ромова, выданные в Санкт-Петербурге. Взглянув на фотографию, Журавлев
вспомнил мужчину с открытым ртом, сидевшего спиной к окну, и подумал, что
смерть никого не красит, при жизни тот был симпатичным мужиком. В другом
портмоне лежало несколько визитных карточек бизнесменов с московскими
телефонами. Пять имен. Какое из них носил хозяин кошелька, не известно.
Скорее всего, никакое. Человек не носит собственные визитки в единственном
числе. Документов среди бумажек не имелось. Правда, об имени жертвы можно
было догадаться по портсигару, изъятому из того же кармана.
Выгравированная надпись гласила: "Валерию Юрьевичу от сотрудников в день
сороколетия".
Сотрудники не поскупились на подарок, портсигар имел пробу "783" и
весил солидно. Такая штука стоит недешево, если она золотая, а не
позолоченная. Работа старинная, качественная. В антиквариате Журавлев знал
толк, он только не мог понять, зачем носить с собой такие вещи на курорте.
Тут и зажигалочка валялась под стать портсигару, и ключи от машины
"опель", а также ключ от номера гостиницы "Ялта". Сомнений не оставалось,
это гусь высокого полета. Но о нем он ничего не знал. Он только вспомнил,
что пожалел о дорогом испорченном костюме. Имени и отчества слишком мало,
чтобы дать характеристику человеку. Журавлев был неплохим физиономистом,
однако лицо мертвеца покоилось в тарелке с лечо. Он взвесил на ладони ключ
от 725-го номера гостиницы "Ялта" и решил, что этот ключ не только от
двери приморского отеля, но и от тайны личности, которая его
заинтересовала.
"Необычный расклад, - подумал Журавлев. - У одного покойничка
документы на "вольво", у второго ключи от "опеля", а возле дома стоял
ярко-красный "фиат", и он вряд ли принадлежал старушкам за забором".
Женские сумочки оказались более разговорчивыми. Очевидно, обе женщины
жили вместе. У обеих нашлись квитанции об уплате курортного налога и
временная прописка по улице Кирова, двенадцать, квартира восемь. Маленькие
записные книжечки с карандашиками, остальное парфюмерия. Только в одной из