"Михаил Март. Змеиная яма " - читать интересную книгу автора

отправили сразу в крематорий. Три автобуса и вереница машин длиной в
четверть километра вытянулась вдоль дороги к последнему пристанищу бывшего
виновника шумных убийств в Москве. К провожатым примкнули репортеры и даже
телевизионщики. Пришлось подключиться автоинспекции и милиции. По просьбе
родственников использовать видео - и фотокамеры запретили, а в зал
прощания прессу вовсе не допустили. Нашлись недовольные крикуны, кто-то
встретил похоронную процессию с транспарантами: "Убийцу в костер!", "Туда
тебе и дорога!" - и прочими нелицеприятными лозунгами.
Никто не ожидал такого резонанса. Милиции пришлось поработать. Но у
протестующих нашлись мегафоны, и покой на кладбище был нарушен злобными
выкриками. Манифестантов пришлось оттеснить к воротам. Больше всех вопили
женщины из общества "Равноправие всем".
Автобус подогнали прямо к дверям зала, и гроб с телом перенесли на
каталку. Крышку сняли только после установки гроба на лифт. Народу набился
полный зал. Кто родственник, кто друг, а кто враг - разобрать было
невозможно. Процедуру прощания сократили до минимума. Короткое выступление
Одного из друзей длилось две минуты. К гробу подпустили только шесть
человек, после чего крышка была забита, и гроб под печальную музыку начал
опускаться в шахту. Шторки из черного бархата задернулись, и входные двери
раскрылись.
Толпа повалила на улицу. Никто не знал, что из стоявшего рядом с
автобусом "РАФика" с опущенными занавесками шла съемка, и каждый
выходивший попадал в объектив видеокамеры. Велась также и фотосъемка.
В основном люди шли молча, но иногда слышалось: "Лежит в гробу как
живой" или: "Повезло мужику - уж лучше на тот свет, чем на пожизненное
заключение". Шумные похороны, как смерч, пронеслись над кладбищем. Налетел
вихрь, покружился с полчаса и прекратился. Всего этого можно было бы
избежать, если бы организаторы спектакля не вложили столько усилий в
рекламу. Но в каждом представлении имелись свои плюсы и минусы. Об этом
речь шла уже на совещании в райотделе, где присутствовал виновник
торжества.
Просматривая видеоматериалы, покойничек рассуждал вслух:
- Вы, ребята, перегнули палку. Завтра вся Москва будет знать, что
Вадим Журавлев умер. А если я и на самом деле умру? Кого хоронить будете?
Бомжа в общей могиле? И что делать мне? Остановит меня гаишник, покажу я
ему права, а меня тут же заметут за использование подложных документов,
подделку, угон чужой машины. Но ведь и не выпустят, пока не выяснят
личность. А личность установить невозможно. Я умер. Меня нет. Мне легче
доказать, что я Борис Ельцин, чем Вадим Журавлев. А как жить дальше?
- Да, малость переборщили, - согласился Марецкий. - Придется
уговаривать высокое начальство выдать тебе новые документы на новое имя.
Будешь ты у нас залегендированным агентом.
- Агенты работают на чужой территории, а когда возвращаются домой, то
становятся самими собой. А я в собственном доме превратился в агента.
Вернись я в свою квартиру - соседи милицию вызовут. Вон они, - Журавлев
указал пальцем на экран. - Весь дом пришел на похороны. Люди меня знали,
уважали, а тут убийца, маньяк...
- Но это же была твоя идея, Дик, - спокойно заметил Метелкин. - Мне
она сразу не понравилась. Что теперь кулаками махать? Родственники
обменяют твою квартиру в другой район, где ты будешь жить под именем Феди