"Михаил Март. На раскаленной паутине ("Специалист" #4)" - читать интересную книгу автора

момента гибели отца. Боль в голове стихла. И вот что странно. Первое, что
всплыло в моей памяти, было не задание отца, не то, что я его не выполнил, а
тихие слова Иконниковой, сказанные Духонину: "Уберите газетчиков от дома и
смените охрану. Это политическое убийство, и его не следует раздувать".
Итак, я остался один. Так я тогда считал. Я считал, что Шура Шелест,
Омельченко, Володя Артамонов и Менделевич - те, кто получил конверты, их уже
передали Садальскому. А утром я увидел их имена в газетах. Ничего не
говорилось только о нашем шофере и Омельченко, но нам рассказали друзья об
их гибели. Неясно, что стало с Менделевичем и Шелестом и что могло случиться
со мной. Но то, что меня спасла, если так можно выразиться, случайность,
меня не радует.
- Садальского убили около восьми. Я думаю, что кто-то из названных
тобою людей успел передать адвокату конверт, и он попал в руки убийц. Ты
сделать этого не успел и тем самым сохранил его. - Лика облегченно
вздохнула. - И еще. Бандиты могут подозревать кого угодно, но только не
тебя. Ты даже не выходил из дому. Так что здесь есть свои плюсы.
Машина остановилась напротив отеля. Ребята расплатились и вышли.
Леня указал пальцем на тротуар по другую сторону улицы.
- Вон машина Иконниковой, а за ней стоит машина матери. Точнее, отца.
Но в багажник без ключей нам не залезть. Сигнализация, блокиратор. Пустая
затея. Да и письмо достать непросто. Минут десять понадобится, чтобы вскрыть
колесо. Кажется, я перестарался.
- Важно, что оно на месте. Мать приедет домой, и ты спокойно вскроешь
колесо в гараже. А я тебе помогу. У меня есть другая идея на данный момент.
Зачем нам попусту терять время?
- Говори.
- Не струсишь?
- Чего мне бояться. Я уже стреляный воробей. Лика едва сдержалась от
приступа смеха.
С воробьем она еще согласилась бы, но... Тощая долговязая фигура в
пиджаке с чужого плеча, веснушчатое личико с пухлыми розовыми губками
бантиком - все это никак не соответствовало жесткому заявлению, сделанному
петушиным баском. Но решительность и смелость надо поощрять.
- Думаю, что ты единственный человек, которого примет Давид Менделевич.
Езжай к нему и скажи, что ты должен завершить дело, начатое отцом. Он оценит
твой порыв. Покажи ему письмо прокурора и объясни, что разоблачение
назначено на завтрашнее утро. Времени на сомнения уже не осталось. Он обязан
выполнить свой долг до конца.
- Ты права. Я сумею его убедить. А то кто же? А если он мне не отдаст
конверт?
- Даже наверняка не отдаст, но он увидит, что у Зернова отважный и
достойный сын, которому можно доверять. Пусть выдвинет свои условия. В
записке упоминается его имя. Расскажи о Журавлеве. Все, что пишут о нем
газеты, - ложь. Так Духонин хочет закрыть дело с массовыми убийствами.
Думаю, Менделевич сам об этом догадался. Не дурак, наверное.
- Хорошо. Ты знаешь, где мой дом?
- Знаю.
- Сверни в проулок, ведущий к морю, иди вдоль забора. За третьей
колонной пятая доска отходит в сторону. Там Катька лазает. Окажешься как раз
за гаражом. В шесть вечера я буду тебя ждать.