"Михаил Март. На раскаленной паутине ("Специалист" #4)" - читать интересную книгу автора

Она открылась не так легко, как хотелось, и издала слабый скрип. Из
помещения повеяло холодом. Свет он включать не стал, а достал фонарик и,
войдя, закрыл за собой дверь.
Яркий луч пробежал по холодильной камере. Не так здесь и холодно,
терпеть можно. Важно успеть осмотреться, пока не превратишься в сосульку.
Слева стояло столов восемь-десять, и по другую сторону столько же. Стены,
потолок и пол - все белое, чистота, никаких запахов. Журавлеву не раз
приходилось бывать в морге, но здесь просто санаторий.
Так. Первая задача выполнена, в морг он попал, не разбудив здоровяка и
не потревожив вечный сон усопших.
Большинство столов были заняты временными квартирантами, накрытыми
простынями. И все по левую сторону. Журавлев решил начать с конца и,
возвращаясь к двери, осматривать по одному трупу. В таком месте всегда
приятнее идти к выходу.
Он прошел в противоположный конец и начал осмотр с первого стола.
Откинув простыню, он тут же ее закрыл. Отвратительный запах эфира ударил ему
в нос. Картина, которую он увидел, была еще кошмарней. На столе лежала
женщина, которой кто-то пытался отрезать голову. Хорошо, что он не стал есть
ужин, принесенный Ликой из кафе.
На втором столе лежал мужчина. И по всей вероятности, это был человек,
которого при жизни называли Виктором Омельченко.
Журавлев достал "полароид", включил вспышку и сфотографировал зверски
убитого политического обозревателя. Следующий стол был занят адвокатом
Садальским. Два пулевых ранения. Одно в грудь, другое в голову. И опять
Журавлев сделал снимок. Тут было видно, что стреляли из другого калибра, и
"вальтер" уже не пришьешь к делу. Лежащую по соседству секретаршу он
фотографировать не стал, редактора Таманцева тоже. В его гибели он виноват
на сто процентов. Не уберег человека, доверившего ему свою жизнь. Шофера
Зернова он никогда не видел, но узнал по описаниям Лики. Парня прошила
автоматная очередь. Вадим сделал три снимка. Удивило то, что ни одно тело не
вскрывали и даже пули не извлекали. Как же они могли потом доказать, что
стрелял именно Журавлев из своего "вальтера"? А никак! Детектива из Москвы
даже до следователя не доведут. Слишком много знает и видел. А это значит,
что его уничтожат при аресте, когда он будет отстреливаться и
сопротивляться. У Духонина ума хватит пристрелить под занавес какого-нибудь
операиз "вальтера". Уже тогда он точно медаль получит.
Виктор Зернов, умерший от сердечного приступа, лежал последним. А
точнее, первым к дверям. Журавлев не ошибся. Бывшему управделами прострелили
сердце, а до инфаркта он дожить не успел. Журавлев сделал несколько снимков,
и кассета с фотобумагой кончилась.
Итак, Зернов убит. Причем его застрелили из того же пистолета, что и
адвоката, только не сделали контрольного выстрела в голову. Значит, убийца
знал, что такую шишку придется хоронить прилюдно и с почестями. Следов
убийства оставлять нельзя. А как же остальные? Можно и в печке сжечь...
Анализировать и предполагать ему не дали. Он услышал, как скрипнула
тяжелая дверь, и в щель попал свет. Тут он и подумать не успел, все само
собой получилось. Он выключил фонарь, разлегся на свободном соседнем столе и
накрылся простыней.
Вспыхнул свет. Вадим затаил дыхание. Дождался. В зале послышались
мужские голоса и писк, издаваемый колесами каталки.