"Сергей Мартьянов. Три камешка (Рассказы о пограничниках)" - читать интересную книгу автора

нем Краснова. А солдат, провожавший его, отполз назад и пропал в темноте.
Краснов знаком велел Батурину приблизиться вплотную к нему и зашептал
в самое ухо:
- Обстановка такая. В десяти метрах от нас граница. Еще в десяти
метрах, на той стороне, прямо напротив нас, расположен ихний наряд в
составе двух человек. Слышите, переговариваются?
Батурин и впрямь услышал, как впереди, в темноте приглушенно бубнят
два голоса.
- Это они от скуки, - пояснил Краснов. - Наша задача - охранять всю
полосу пляжа, от уреза до прибрежных кустов. Ясно?
- Ясно, - машинально ответил Батурин, прислушиваясь к голосам.
А Краснов так же серьезно, распорядительно, по-хозяйски продолжал:
- Вы заляжете вон там, ближе к воде. Наблюдаете в сторону моря и
границы. Я смотрю в тыл и влево. Связь держать будем так: один камешек
брошу, вы отвечаете тоже одним. Два камешка брошу - это изготовиться к
задержанию. Три камешка - это значит спешите на помощь. Понятно? На самом
урезе лежит младший наряда, с ним такая же связь. Свою задачу не забыли?
- Нет, - прошептал Батурин, зубря про себя со старательностью
ученика: "Два камешка - изготовиться к задержанию... три камешка - спешить
на помощь"...
Потом он пополз за Красновым к тому месту, где должен был находиться,
и послушно залег там. Краснов еще раз повторил ему насчет сигналов и
отполз на свое место. Батурин остался один. Ни Краснова, ни младшего
наряда у воды не было видно. Совсем один.
Острая мелкая галька больно впивалась в колени и локти. Пахло камнем
и морской водой. Море шумело тревожно и глухо. Впереди тихо бубнили два
голоса.
Там - уже другая страна. "Другая" - не то слово. Чужая, враждебная,
пожалуй, самое враждебное из всех государств, граничащих с нами. Батурин
смотрел не на урез, не на море, а только туда, в темноту.
И огневые точки вокруг заставы, и настежь открытые двери в казарме, и
неулыбчивое, строгое лицо майора, и даже то, что он не купался вместе с
ним, а остался на берегу, - все это приобрело для Батурина совершенно
определенный смысл. А два выстрела по Краснову? А нарушитель, прошедший
здесь, по урезу? А парни в белых трусиках? Кто они, где они сейчас?
Батурин сделал над собой усилие, посмотрел влево и вправо: ни
Краснова, ни его помощника. Один, совершенно один, впереди всех, впереди
всей страны, кончающейся у его ног.
А голоса бубнили совсем рядом. Не так ли было июньским рассветом
сорок первого года? Пограничники лежали в секретах, прислушивались к
подозрительной возне, к позвякиванию металла по ту сторону рубежной
черты... Догадывались ли они, что через каких-нибудь пять минут весь этот
вороватый шум обернется войной? Они, конечно, ждали ее, они всегда ждали,
но где и когда наступит этот рубеж между жизнью и смертью?
Батурин снова стал смотреть туда, в темноту. Вот кто-то прошел с
фонарем. Вот где-то залаяла собака. Вот хрустнула галька. Голоса смолкли.
Наступила такая тишина, что можно было пересчитать камешки, уносимые
волной с берегового уреза. Прошло десять, пятнадцать минут. Никто не
бубнил. Почему они замолчали? Батурин затаил дыхание. Он не дышал так
долго, что в висках застучала кровь.