"Джордж Мартин. Межевой рыцарь (Лед и пламя)" - читать интересную книгу автора

следующий - порывистый сырой ветер, а следующий за ним - холод. На
четвертый день старик сильно ослабел, чтобы держаться в седле, и скоро его
не стало. Не прошло и несколько дней, как он, покачиваясь в седле, пел
старую песню о тундре в Гуллтауне, только вместо "Гуллтаун" спел "Эшфорд".
"В Эшфорде славный будет турнир, хей-хо, хей-хо, - грустно вспоминал Дунк,
копая могилу.
Вырыв достаточно глубокую яму, он поднял старика на руки и уложил
туда. Покойник был маленький и тощий - без кольчуги, шлема и пояса с мечом
он весил не больше мешка с сухими листьями. Дунк же вымахал невероятно
высоким для своего возраста - нескладный ширококостный парень шестнадцати
или семнадцати лет (никто не знал толком, сколько ему). Ростом он был
ближе к семи футам, чем к шести, и этот костяк только начинал еще
одеваться плотью. Старик часто хвалил его силу. Старик не скупился на
похвалы - больше ведь у него ничего не было.
Дунк постоял немного над могилой. В воздухе снова пахло влагой, и он
знал, что нужно засыпать старика, пока не пошел дождь, но ему тяжко было
бросать землю на это усталое старое лицо. Септона бы сюда, он бы прочел
молитву - но нет никого, кроме меня. Старик обучил Дунка всему, что знал
сам о мечах, щитах и копьях, а вот что касается слов...
- Я бы оставил тебе меч, но он заржавеет в земле, - сказал наконец
Дунк виновато. - Мне думается, боги дадут тебе новый. Жаль, что ты умер,
сьер. - Он помолчал, думая, что бы еще сказать. Дунк не знал целиком ни
одной молитвы - старик набожностью не отличался. - Ты был истинный рыцарь
и никогда не бил меня без причины, - наконец выпалил парень, - кроме того
раза в Мэйденпуле. Это трактирный мальчишка съел пирог вдовы, а не я, я
ведь говорил. Но теперь это уже не важно. Да хранят тебя боги, сьер. -
Дунк бросил в яму горсть земли и стал кидать во весь мах, не глядя на то,
что лежит на дне. Он прожил долгую жизнь, думал Дунк. Ему было ближе к
шестидесяти, чем к пятидесяти, а многие ли могут сказать это о себе? И ему
довелось увидеть еще одну весну.
Уже вечерело, когда Дунк покормил лошадей. Их было три: две кобылы и
Гром, боевой конь, которым старик пользовался только на турнирах и битвах.
Большой бурый жеребец был уже не так силен и скор, как бывало, но глаза
его еще сверкали и дух не угас - из всего имущества Дунка он представлял
собой самую большую ценность. Если я продам Грома и старую Каштанку, у
меня наберется достаточно серебра, чтобы.., подумал Дунк и нахмурился.
Единственной известной ему жизнью была жизнь межевого рыцаря, который
кочует от замка к замку, нанимается на службу то к одному барону, то к
другому, сражается за своего господина и ест за его столом, пока война не
кончится, а потом отправляется дальше. Время от времени, хотя и не столь
часто, случаются турниры, а в голодные зимы межевые рыцари порой и разбоем
промышляют, хотя старик никогда этого не делал.
"Я мог бы найти другого межевого рыцаря, чтобы ходить за его лошадьми
и чистить ему кольчугу, - думал Дунк, - или отправиться в город вроде
Ланниспорта или Королевской Гавани и поступить в городскую стражу, или..."
Пожитки старика он собрал в кучу под дубом. В кошельке содержалось
три серебряных стага, девятнадцать медных грошей и обрезанный по краям
золотой; главное достояние старика, как и у большинства межевых рыцарей,
заключалось в лошадях и оружии. К Дунку перешла кольчуга, с которой он
счищал ржавчину не менее тысячи раз. Унаследовал он также железный шлем с