"Георгий Мартынов. 220 дней на звездолете (Научно-фантастический роман в 3 книгах "Звездоплаватели", книга 1)" - читать интересную книгу автора

врачей, под председательством известного профессора, долго и
тщательно выстукивала, выслушивала и измеряла меня. Проверяли
зрение, слух, вращали на какой-то специальной карусели и даже
заставили несколько минут провисеть вниз головой на особых
петлях, после чего опять принялись за бесконечные выслушивания.
В заключение старик профессор, похлопав меня по спине, сказал
слова, сладкой музыкой прозвучавшие у меня в ушах:
- Идеальный организм! Можете, молодой человек, направляться
хоть на Полярную звезду, если вам так надоела наша Земля. Врачи
засмеялись.
- Готовьтесь к полету! - серьезно сказал профессор. -
Помните, если перед стартом у вас окажется хотя бы насморк, вы не
будете допущены. Соблюдайте строгий режим. - Он указал на одного
из членов комиссии: - Доктор Андреев специально прикреплен к
участникам экспедиции. Советуйтесь с ним как можно чаще. Работа,
отдых, пища, развлечения - все должно проходить под его контролем.
Вы больше не принадлежите себе.
Пройдя комиссию, я поехал прямо к Камову, чтобы получить у
него указания для начала работы. Он меня, по-видимому, ждал и
обрадовался, когда узнал, что все в порядке.
- Мне было бы жаль потерять вас. Очень рад, что этого не
случилось. Познакомьтесь, - сказал Камов, подводя меня к высокому
худощавому человеку, сидевшему у письменного стола: - Константин
Евгеньевич Белопольский - мой заместитель в космическом полете.
Имя, названное Камовым, было мне знакомо. Белопольский -
однофамилец знаменитого русского астронома - был автором
многочисленных астрономических книг, и я сам изучал в школе
астрономию по его учебнику.
Когда Камов назвал мою фамилию и сказал, что я участник
будущего полета, Белопольский пожал мне руку, но, как мне тогда
показалось, сделал это совершенно равнодушно. Даже тени улыбки не
появилось на его лице, покрытом глубокими морщинами (хотя ему было
только сорок пять лет), и он не сказал ни одного из тех слов,
которые принято говорить в подобных случаях.
Помню, что на меня произвело неприятное впечатление это
молчание, и я даже подумал, что иметь такого спутника в долгом
путешествии не особенно большое удовольствие.
Как я знаю теперь, крайняя молчаливость является
отличительной чертой этого человека, который может долго говорить
только об астрономии и математике.
Совершенно иначе встретил меня четвертый участник экспедиции
- Арсен Георгиевич Пайчадзе, с которым я познакомился двумя днями
позже.
Еще молодой, не старше тридцати пяти лет, он был широко
известен как выдающийся знаток спектрального анализа.
(Спектральный анализ - исследование химического состава тел при
помощи изучения испускаемого или отражаемого ими света.)
Влюбленный в астрономию, называющий ее "верховной наукой",
Пайчадзе способен часами говорить о какой-нибудь звезде или
туманности. Говорит он не очень хорошо, с заметным грузинским