"Всеволод Мартыненко. Летопись одной цивилизации." - читать интересную книгу автора

Комната забита людьми, пластами плавает прозрачный дым. Я пишу
протокол под тихое всхлипывание женщины, сам Стропарев странно смотрит на
меня. Господи, когда-нибудь я этого не смогу. Но не сейчас.
Обоих отшвыривают к стене, и Котельников забирает у женщины ребенка,
что-то утешительно шепча. Та уже ничего не соображает, ее гипнотизируют
черные зрачки автоматных стволов. В домашнем халатике, забрызганном кровью
мужа, она не замечает, что причиняет ему боль, прижимаясь к его
искалеченной руке.
Формулировка, ставшая привычной: "По закону 1735, III-в, оказавшие
вооруженное сопротивление при задержании...". Стропарев хрипит мне в лицо
что-то странно знакомое. Залп. Дыму в комнате прибавляется, и два
изрешеченных трупа тяжело и неуклюже сваливаются на пол своей комнаты. Я
подхожу к видеофону и вызываю похоронную команду. На лестнице надрывается
криком ребенок, у которого мы отняли мать и отца. Отца, который продал
Землю, дезертировал из общества. Нет, его воспитает государство, а не эти
двое предателей.
Снова дождь молотит по броне, заглушая плач ребенка. Только сейчас я
разбираю то, что этот человек сказал мне перед смертью - "Тебя я не ожидал
с ними". Да и фамилия его сквозь дождь и дрему всплывает вместе с
назойливой мелодией "Далекой Амазонки". Стоп. Стропарев... Стропа,
Толик-Стропа, зенитчик с КП интерпатруля, где работала Здена. Господи, я
не узнал его. Хорошо, что не узнал, иначе не смог бы сегодня. Но все
равно, когда-нибудь я этого не смогу.
Прекратить мягкотелость. Прекратить. На Амазонке мы вместе дрались с
убийцами Земли, на Сицилии я вычищал блатную гниль мафии, а он отсиживался
здесь. А теперь мы вообще по разные стороны баррикады. И закономерно. Кого
я жалею? Предателя общества, переродившегося мерзавца, а не славного
парня, зенитчика Толика. Он всегда старался прикрыть нас с земли, лихо
заваливал "пятнистых". Да, на Амазонке и Сицилии враг был неплохо
вооружен. А этих мы убиваем в их домах, травим на пустырях бронеходами,
как волки. Как волки... Хотя, впрочем, этот тоже был вооружен. Древним
автоматическим пистолетом... Я же делаю нужное, тяжелое, но нужное дело!
Очищаю Землю от продающих ее шакалов! Толик-Стропа - шакал? Зенитчик
Стропарев - шакал? А я кто? Волк? Кто я такой? А эта женщина. Она уже
ничего не понимала, и только испуганно плакала, так тихонько, будто
боялась, что за громкий плач с ней сделают что-нибудь. Однажды я возьму,
да и напишу все это в отчете, швырну его на стол шефу и хлопну дверью.
Только что я буду делать там, за дверью, после всего? Однажды, когда я не
смогу снова поставить к стенке.
Бронеход снова осел на передние катки. Здание начала прошлого века,
наверно, не предназначалось для того, чтобы быть Таможней, но какая-о
мрачность была вложена в него создателями. Обычно при входе надо
предъявить пропуск двум компьютерам, живому вахтеру и пикету при
пулеметной точке. Сейчас предъявлять его некому. Ничего не понимая,
грохочу сапогами по коридорам, обычно забитым людьми. Иду к кабинету шефа.
Первая бронедверь приоткрыта, сквозь щель я вижу грязные и мокрые
сапоги и слышу знакомое бормотание. Вместо хорошенькой
блондинки-секретарши, единственной, кому идет наша серая форма, за ее
столом сидит в дымину пьяный Бэйтс и мурлыкая что-то под нос, расшвыривает
во все стороны кусочки протоколов, отчетов, декретов и других бумаг,