"Карл Маркс. 18 Брюмера Луи Бонапарта" - читать интересную книгу автора

из их слабых рук уже теперь, когда они располагали парламентским
большинством и всеми средствами правительственной власти.
Наконец, в особом мелодраматическом параграфе конституция вверяет себя
"бдительности и патриотизму всего французского народа и каждого отдельного
француза", после того как она в одной из предыдущих статей вверила
"бдительных" и "патриотических" французов нежному уголовному попечению
нарочно для того изобретенного ею "haute cour". Верховного суда.
Такова была конституция 1848 г ., которая 2 декабря 1851 г . была
ниспровергнута не головой человека, а прикосновением одной лишь шляпы;
правда, эта шляпа была наполеоновской треуголкой.
В то время как буржуазные республиканцы в Собрании измышляли, обсуждали
и голосовали эту конституцию, Кавеньяк вне Собрания держал Париж на осадном
положении. Осадное положение Парижа было акушером Учредительного собрания
при его родовых муках во время рождения республики. Если конституция позже
была отправлена на тот свет штыками, то не надо забывать, что штыки же,
обращенные при этом против народа, были призваны охранять ее еще в
материнской утробе и помочь ей появиться на свет. Предки "добропорядочных
республиканцев" прошли с символом конституции, трехцветным знаменем, по всей
Европе. "Добропорядочные республиканцы", в свою очередь, сделали
изобретение, само проложившее себе дорогу по всему континенту, но с
неостывающей любовью все снова возвращавшееся во Францию, пока оно не
приобрело теперь права гражданства в половине французских департаментов. Это
изобретение - осадное положение. Превосходное изобретение, периодически
применяемое в каждом из следующих друг за другом кризисов в ходе французской
революции. Но казарма и бивуак, тяжесть которых таким образом периодически
взваливалась на французское общество, чтобы подавить его сознание и
утихомирить его; сабля и ружье, которым периодически предоставлялось творить
суд и управлять, опекать и подвергать цензуре, исправлять обязанности
полицейского и ночного сторожа; усы и солдатский мундир, периодически
провозглашаемые высшей мудростью общества и его наставниками, - как могли
казарма и бивуак, сабля и ружье, усы и солдатский мундир не прийти, наконец,
к выводу: лучше спасти общество раз навсегда, провозгласив свой собственный
режим главенствующим и совершенно избавив буржуазное общество от забот
самоуправления! Казарма и бивуак, сабля и ружье, усы и солдатский мундир тем
более должны были прийти к такой мысли, что они могли рассчитывать в этом
случае на лучшую плату чистоганом за свои более серьезные заслуги, тогда как
при только периодическом осадном положении -и временном спасении общества по
приказу той или другой фракции буржуазии на их долю перепадало мало
существенного, кроме нескольких убитых и раненых и нескольких кривых улыбок
со стороны буржуа. Почему бы войску не попробовать, наконец, разыграть
осадное положение в собственных интересах и в свою собственную пользу, и
вместе с тем подвергнуть осаде кошельки буржуа? Не надо, впрочем,
забывать, - заметим мимоходом, - что полковник Бернар, тот самый
председатель военных комиссий, который при Кавеньяке сослал без суда 15 000
повстанцев, в эту минуту опять находится во главе действующих в Париже
военных комиссий.
Если "добропорядочные", чистые республиканцы, объявив Париж на осадном
положении, тем самым насадили питомник, в котором впоследствии предстояло
вырасти преторианцам 2 декабря 1851 г ., то им зато принадлежит другого рода
заслуга: вместо того чтобы разжигать национальное чувство, как они это