"Владимир Георгиевич Машков. Веселая дюжина (Здравствуй, Валерка! - 2) (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Прямо.
Мы с трудом вскарабкались на наших двухколесных коней и покатили с
горочки вниз. Сосны и березки стали убегать в стороны, освобождая
пространство бревенчатым домам со стеклянными верандами.
- Вот моя деревня! Вот мой дом родной! - орал во все горло Горох. - А
что я говорил - надо прямо ехать.
Чего только в жизни не бывает! Сидели усталые, голодные и не знали, что
в двух шагах деревня, где и студеная вода и аппетитная бульбочка с кислым
молочком.
У дома бабушки Горох затормозил, прислонил велосипед к забору и
устремился по асфальтированной дорожке к крыльцу, бормоча на ходу:
- Вот моя деревня! Вот мой дом родной!
Мы тоже поставили велосипеды у забора, а сами уселись в теньке.
- Засада! - поднял нас на ноги отчаянный крик Кольки Гороха. - Тикай,
ребята!
Мы лихорадочно схватили велосипеды, но было поздно. По дорожке прямо на
нас бежали, крича и размахивая руками, наши мамы. Мы опустили головы и
сдались в плен.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как нас встретили мамы и какие теплые слова они нам сказали, вы и сами
прекрасно знаете. Не один раз, наверное, в таких переделках бывали.
Бульбочку с кислым молоком мы все-таки попробовали, а потом,
погрузившись вместе с мамами и велосипедами в электричку, отправились домой.
Про засаду я уже рассказал, а теперь про военный совет в Семкиной
квартире.
Мы сидели тихо, как мыши. И даже еще тише.
Мы не сводили глаз с двери, ведущей в соседнюю комнату. Там заседал
военный совет из четырех мам. Сперва в военном совете был один папа -
Семкин. Но его вскоре выставили. Семкин папа, когда появился в нашей
комнате, был очень похож на Семку. Он так же, как Семка, вертел головой, а
его щеки были малиновыми, будто помидоры.
- Попробовал за вас вступиться, - вздохнул Семкин папа. - Да где там! -
Он махнул рукой и ушел.
Скоро нам надоело сидеть тихо и ничего не делать. Семка с Генкой
уселись за шахматы, а мы с Горохом стали браться на руку. Левой я его
положил, а правой - он меня. И когда мы пошли по второму кругу, дверь из
соседней комнаты распахнулась, и перед нашим взором предстал военный совет.
Мамины лица не предвещали ничего хорошего. Они были, как у скульптур, то
есть каменные.
Мы неловко вскочили, шахматы грохнулись на пол, и черные и белые фигуры
покатились по желтым брусочкам паркета.
Мамы некоторое время грозно оглядывали нас, а мы потупили очи. Мол,
видите, как мы раскаиваемся и переживаем.
Начала Генкина мама.
- Мы решили, - громко произнесла она, - что вместе вам быть нельзя.
Лето только начинается, и вы еще сумеете натворить таких дел, от которых у
нас не раз и не два разорвется сердце.
Генкина мама шумно втянула в себя воздух и продолжала:
- Так вот, завтра утром Сема летит к Черному морю. Коля уезжает к
бабушке в деревню. Тоже завтра. А Валерик и Гена через несколько дней