"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Юрика. В трюме пахло ржавчиной, селедкой, табачным дымом и кислятиной. А
палубу грело весеннее солнце. Морской ветер гладил лицо.
Мы с братом пошли, где никого не было, - на корму.
Вода в бухте напоминала по окраске хвост павлина.
- Это от нефти, - объяснил я брату.
К борту нашего парохода прибило мандариновую корку. Мы с Юриком стали
плевать в нее. Юрик загадал: если попадет до десяти, мы встретим белый
пароход. А я загадал: если попаду до десяти, на нас не обрушится буря. Мы
плевали по очереди. Юрик первый попал в корку. Он запрыгал на одной ноге и
запел:

Синее море,
Белый пароход...

Я попал лишь на десятый раз.
- Не будет бури, - объявил я торжественно брату. - Наш десант высадится
в полном боевом порядке!
- Бури не будет, - вмешался кто-то у нас за спиной тягучим голосом, - а
штормик баллов на шесть-семь потреплет "наш десант".
Мы обернулись. К нам подкрался высокий лохматый дядька в морском
бушлате и клёшах. Под бугром его носа, напоминающим валенок, топорщились усы
из медной проволоки. Дядька легонько шевелил ими при разговоре. Он
пристально смотрел на солнце из-под левой руки, на которой не хватало двух
пальцев - безымянного и мизинца. Солнце напоминало кусок тлеющего кокса. В
войну мы иногда топили коксом, который я собирал на станции.
- Шторма не боитесь? - спросил дядька. Губы его выгнулись серпом,
кончиками вверх.
- Нет, - ответил я и пожал презрительно плечами.
- А мин?
Я пожал еще презрительнее.
- А кто "травить" будет? - спросил дядька, и ус его дрогнул, как у
таракана.
- Никто, - ответил я и повернулся к поручням.
- Поживем - увидим, - сказал дядька и зашаркал тяжелыми ботинками по
палубе.
- Будет буря, будет шторм - встретим белый пароход, - сочинил Юрик и
опять запрыгал по палубе.
В это время пароход загудел, и мы поплыли. Катерок-букашка поволок
"Советы" на длинном канате в море.
- Как называется белый пароход? - спросил Юрик.
- "Оранжад", - ответил я, не моргнув,
Палуба под ногами качнулась. Из трубы выкрутился густой дым. Катерок
пронесся мимо нас назад, подпрыгивая на волнах. Над мачтой закачались
плоскодонные облака. Ветер подул холодный. Волны неслись на наш пароход, как
табун зеленых коней с белыми гривами.
Я взял Юрика за руку и повел назад, в твиндек. Брата могло прознобить
здесь, хоть он был укутан маминой шалью. По дороге я стал рассказывать брату
о белом пароходе, плел ему, какая чудная жизнь у ребятишек на "Оранжаде".
В твиндеке ударил в нос тяжелый табачный дух. Меня сразу затошнило.
Юрика потянуло на сон. Мама уложила его на среднюю полку. Я лег рядом.