"Геннадий Николаевич Машкин. Синее море, белый пароход (Повесть) " - читать интересную книгу автора

перламутровыми гребнями. У одной японки к спине был привязан ребенок.
Головка его болталась в такт с шагами матери.
- У нас кавалерия тише ходит, - сострил отец.
Рыбин засмеялся басом.
- Чует сердце - женюсь я на японочке, - сказал Семен и передернул
усами.
У японок были маленькие печальные рты, а глаза напоминали воронье
перышко. Мне вдруг вспомнились слова из уличной песенки:

Почему так плакала японка?
Почему так весел был моряк?

Неожиданно японки раскрыли большие бумажные разрисованные зонты. И
сразу закапал дождик. А только что светило солнце!
Мы бросились укутывать Юрика. В это время машина остановилась возле
дома с желтой вывеской от крыши до тротуара. Задилинькал колокольчик над
дверью. На порог вышел человек в лиловом кимоно. Его лысая голова напоминала
кабачок.
- Коннити ва, - поздоровался с ним Семен, мелькнув клёшами над бортом
машины.
- Милости просим! - Редкие волосы на бровях этого человека напоминали
кошачьи коготки. А из-под бровей высматривали нас русские глаза. - С
благополучным прибытием, соотечественники! Позвольте-с представиться...
Бывший купец второй гильдии Тимофей Иванович Загашников. - Он отступил в
дом, и мы вошли следом, волоча узлы.
В доме пахло вяленой селедкой и соей. Купец смущенно улыбался, разводя
руками.
- Извините-с, обстановка японская... Сами понимаете, с волками жить -
по-волчьи выть.
Большая комната, выстланная соломенными матами, была оклеена японскими
газетами. Черное колено трубы уходило от буржуйки в грязное окно, по
которому тарабанил дождь.
Мама окаменела на пороге. В лицо ее врезались острые тени. Губы сжались
в пепельную полоску. Казалось, она крикнет сейчас отцу: "Куда ты меня
привез?!"
- Сию минуту, - засуетился Загашников возле печки. Он чиркнул спичкой и
поджег растопку. - Обогреетесь, тогда и настроение поднимется.
В трубе загудело пламя. Мы разулись у двери и прошли к "буржуйке".
Загашников сходил в соседнюю комнату и вынес оттуда плитку вроде столярного
клея. Он протянул ее Юрику.
- Сладенькая конфетка - амэ, - проворковал он и шутливо придавил нос
Юрика толстым белым пальцем.
Брат вгрызся зубенками в амэ. Потом дал мне откусить. Конфета
потянулась за зубами, как резина. Она долго держалась во рту.
- Смотрю, одно лишь название - купец, - сказал Рыбин, усаживаясь на
свернутую шубу. - Тесть мой простой часовщик, а дом - полная чаша. Скажи,
Дина...
Жена Рыбина вскинула бровки и важно кивнула головой.
- Не до жиру - быть бы живу, - охотно отозвался Загашников, протягивая
руки к печке. - Японец нашему брату, русскому, ходу не давал... Хоть