"Юрий Маслов. Белогвардейцы" - читать интересную книгу автора

чувствовал себя рангом выше и частенько подтрунивал над коллегой. Но не зло:
в бешенстве Машков доходил до точки и мог люто расправиться с любым
обидчиком - шашкой он тоже владел неплохо.
- А мы их порубаем, - улыбнулся в заиндевевшие усы Машков. - Пущай они
блины на морозе трескают.
- Порубаем... - скептически вздохнул Нестеренко. - Мы их уже два года
рубаем, а они... Ты про Змея Горыныча сказку знаешь?
- Бабка рассказывала.
- Так вот, ему одну башку снесешь, а вместо нее три новые вырастают. А
красные, в рот им печень, той же породы.
- Порода у них змеиная, - согласился Машков. -- Плодятся здорово! - Он
задумался, потрепал по холке коня. - А при чем здесь Змей Горыныч? Это бабы,
сучье вымя, во всем виноваты - рожают да рожают!
- Красненьких?
- И красненьких, и беленьких, и зелененьких, - загоготал Машков. - А не
уследишь - так она тебе и черненького подкинет.
- А у тебя какой?
Машков враз помрачнел, сдвинул брови, и Нестеренко, сообразив, что
наступил па больную мозоль (жена Машкова умерла во время родов), мгновенно
переменил тему разговора.
- Однако темнеет, - сказал он, достав из нагрудного кармана вороненые
часы с боем. - И мороз... Градусов двадцать будет?
Ему никто не ответил. Машков сворачивал самокрутку, а полковник,
положив руки в теплых кожаных перчатках на луку седла, дремал - сказалась
усталость и предыдущая бессонная ночь.
- Будет, - убежденно проговорил Нестеренко. - У меня пальцы на левой
ноге совсем занемели.
- Они у тебя что, заместо градусника? - спросил Машков.
- Подметка отлетела.
Нестеренко взглянул на крепкие, офицерские, смазанные салом полковничьи
сапоги и отвернулся. Мечта, а не сапоги!
Через два часа они выехали на опушку леса. Дончак под Машковым
навострил уши и радостно заржал. Машков хватил его кулаком по шее ("Молчи,
скотина!"), вытянул вперед и влево руку, и лицо озарилось улыбкой.
- Ну что я вам говорил!
Полковник Вышеславцев привстал на стременах. Действительно, в двух-трех
верстах (точнее определить было трудно - расстояние скрадывали сгустившиеся
сумерки) виднелись тусклые, будто смазанные, огоньки большого селения. Что
оно большое, догадался бы и дурак: на фоне черного, усыпанного редкими
звездочками неба
ясно проглядывал церковный крест. Это обстоятельство одновременно
обрадовало полковника - его вконец измотавшиеся люди могли бы хорошенько
отдохнуть - и огорчило, заставило задуматься: а что если Нестеренко прав - в
селе красные?
Год назад Вышеславцев не придал бы этому и значения, бровью бы только
повел, - и его уланы в мгновение ока превратили бы противника в шинкованную
капусту. Но это год назад, а сейчас... Полковник бросил взгляд за спину, и
его охватил озноб. Не от холода - от чувства брезгливости и жалости: из леса
выкатывалось... стадо баранов. Иначе назвать два измученных, обессиленных
долгим преследованием противника эскадрона было