"Катарина Масетти. Между Богом и мной все кончено" - читать интересную книгу автора

необыкновенное чувство посещало меня, когда я попадала в отверстие нужной
формы!
Примерно то же я ощутила, встретив Пию. Она была моим четырехугольным
отверстием. Сейчас, когда я об этом думаю, мне хочется схватить молоток и
вдребезги разбить что-нибудь хрупкое и драгоценное. С недавнего времени все
отверстия, которые попадаются на моем пути, имеют неподходящую форму, хотя
они в этом, безусловно, не виноваты. Сколько ни стучи, все без толку.
Дело не в том, что в те времена мне не хватало подружек. Нет, они были,
но все они оказались круглыми отверстиями для моего четырехугольного бруска.
Например, Йенни, которая живет в нашем подъезде двумя этажами ниже. Она
была моей лучшей подругой с тех пор, как мы сюда переехали - когда родители
развелись, мне тогда было три года. Мы играли с утра до вечера и дрались не
на жизнь, а на смерть. Мы были похожи, как одного поля ягоды - ну, скажем,
как брусника и клубника. Она маленькая, шустрая, жесткая, благоразумная, а я
большая, слабохарактерная и незрелая (так бы сказали близкие, пока я не
слышу). В остальном мы очень похожи - и в плохом, и в хорошем.
Раньше мы с Йенни учились в одном классе. Один день мы ходили в школу в
обнимочку, щебеча, как помолвленные. А на другой держались друг от друга на
расстоянии пушечного выстрела и делали вид, что не знакомы. Мы соревновались
во всем, начиная с того, у кого больше двоюродных братьев и сестер, и
заканчивая тем, кто хуже подготовился к урокам.
Недавно Йенни поступила в медучилище, и я вижу ее довольно редко, по
утрам мы встречаемся на автобусной остановке.
Один раз я ей рассказала какую-то смешную историю, услышанную от Пии, и
Йенни бросила на меня недобрый взгляд. У нее теперь другие подружки, но
чувство собственности по отношению ко мне до сих пор ее не покидает.
"Пия - это такая лохматая, у которой физиономия, будто поперек рта
огурец застрял?" - неприятно пошутила она, и я громко расхохоталась. Отчасти
потому, что это действительно было смешно. У Пии были прямые светлые волосы
и высокие скулы, и, когда она улыбалась, скулы оттопыривались, словно концы
огурца, застрявшего поперек во рту. А отчасти потому, чтобы показать Йенни,
что мы по-прежнему друзья.
Так она сказала однажды в октябре, и позже я это вспомнила. Это Йенни
сообщила мне, что Пия умерла. В тот день, когда ее привезли, у Йенни была
практика в больнице. (Нет, только не сейчас! Не могу об этом говорить!)
Но разумеется, трусиха Линнея чувствовала себя предательницей - ведь я
засмеялась, - и поэтому на следующий день угостила Пию шоколадным пирожным в
школьной столовой.
Мы сидели, положив ноги друг другу на стулья. Раскрыв на столе
блокноты, выставляли отметки парням - прямо как шестиклассницы. Только
теперь мы надеялись, что разбираемся в этом вопросе получше, чем в прежние
беспечные времена. Мы надевали темные очки и, сидя на корточках в столовке
за горшками с искусственными растениями, шпионили так, что никто не
догадался бы, за кем мы наблюдаем. У нас даже были такие маленькие наклейки,
чтобы выставлять отметки, - божьи коровки, сердечки, лягушки и мухи.
- Маркус, четыре божьих коровки из пяти возможных! - сказала я. - За
волосы, золотистый загар, бейсболку и еще за то, что он так мило шепелявит и
стесняется этого.
- Три. Минус одна за то, что он ударяет за Сарой.
- А что такого, Сара ведь нормальная девчонка?