"Робеpт Масси. Hиколай и Александpа (неполн.)." - читать интересную книгу автора

Годунов", а в феврале ему даже предложили сыграть небольшую роль в
"Евгении Онегине". Он был желанным гостем на званых вечерах, где гостей
развлекал оркестр императорского флота, хор с участием шестидесяти певцов
или знаменитый конферансье, рассказывавший гостям забавные истории.
Два-три раза в неделю цесаревич отправлялся на бал. "Пение, пляска
продолжались до первого часа; ...сели за ужин в 3 1/2 утра". С
наступлением Великого поста увеселениям приходил конец. После бала и
позднего ужина, завершившего зимний сезон 1890 года, Николай сделал
следующую запись: "Я находился целый день в веселом настроении масленицы,
что отчасти не подходит к времени говения".
С наступлением Великого поста Николай оставался дома, ужинал в
обществе матери, играл с друзьями в карты. У него в комнате во дворце был
установлен телефон, связанный со сценой театра с тем, чтобы цесаревич мог
слушать оперу Чайковского "Пиковая дама". Часто наследник отправлялся с
отцом на охоту. Уйдя из дома на рассвете, они целый день бродили по
окрестным лесам и болотам, охотясь на фазанов и зайцев.
Цесаревич был особенно счастлив, когда, сидя на белом коне перед
Зимним дворцом и приложив к козырьку руку, наблюдал, как мимо проходят
рысью эскадроны казаков в надвинутых на бpови папахах, держа в руках пики
с развевающимися на концах значками. Всю жизнь Николай Александрович был
влюблен в армию с ее нарядными мундирами, ее историей, и ни один из своих
титулов не ценил более чина полковника, к которому представил его отец.
"Став командиром эскадрона лейб-гусарского полка, он затем два года
прослужил офицером в Гвардейской конно-артиллерийской бригаде. Ко всем
своим обязанностям относился серьезно и добросовестно, - вспоминал
впоследствии его двоюродный дядя "Сандро". - Смерть отца застала его
командиром батальона Лейб-гвардии Преображенского полка в чине полковника..."
Скромность цесаревича создала ему большую популярность в среде
офицеров-однополчан.
Получив в девятнадцать лет под свое начало эскадрон, он отправился с
ним на маневры в Красное Село. Сняв частный дом со спальней, кабинетом,
столовой и балконом, выходящим в небольшой сад, вел приятное бездумное
существование, ничем ни отличавшееся от от жизни любого молодого русского
офицера из аристократической семьи. Он участвовал в жизни и разговорах
офицерской столовой и заслужил дружбу своих товарищей.
"Теперь я вне себя от радости служить и с каждым днем все больше
свыкаюсь с лагерной жизнью, - писал он матери из Красного Села. - Каждый
день у нас два занятия: или утром стрельба, а вечером баталионные учения,
или наоборот, утром баталионные учения, вечером стрельба... Завтракаем в
12 час., обедаем в 8 ч., между этими [занятиями] спим и после чай. Обеды
очень веселые, кормят нас замечательно. После еды господа офицеры...
играют в биллиард, кегли, карты, домино".
Императрицу тревожила мысль, как бы ревностный служака не забыл, что
он наследник престола. "Ни на минуту не забывай, что глаза всех прикованы
теперь к тебе, все желают увидеть, каковы будут твои самостоятельные шаги,
- писала он. - Постоянно будь вежлив и учтив с каждым, не выделяя никого в
особенности, но, в то же время, не допускай излишней фамильярности или
панибратства и никогда не слушай подхалимов".
Николай Александрович 25 июня 1887 года благопослушно отвечал:
"Всегда буду стараться следовать твоим советам, моя душка Мама. Нужно быть