"Фредерик Массон. Наполеон и женщины " - читать интересную книгу автора

театры, всегда съ улыбкой на губахъ, всегда съ лаской въ голосе.
Наконецъ, Жозефине онъ отводитъ особую роль и въ своихъ политическихъ
планахъ. Францiи, которую онъ претендуетъ перестроить, не достаетъ двухъ изъ
ея основныхъ элементовъ: дворянства и духовенства. Онъ берется самъ
присоединить последнее; онъ разсчитываетъ, что жена его привлечетъ первое.
Совершенно не считаясь съ той таинственной iерархiей, которой подчинено было
старое французское общество, съ теми неуловимыми оттенками, которыми
отличались одна отъ другой его группы, и непроходимыми пропастями, ихъ
разделявшими, онъ смотритъ на это общество, какъ на нечто цельное:
Жозефина, - думается ему, - вышла изъ этого общества, она сможетъ привлечь
его къ нему; по отношенiю къ. эмигрантамъ, придворнымъ или дворянамъ, по
отношенiю ко всемъ, принадлежавшимъ къ свету, она будетъ естественной и
наиболее подходящей посредницей: она будетъ разсыпать вокругъ себя
благодеянiя, расточать милости, возстановлять нарушенную справедливость, она
привлечетъ мало-по-малу изъ вреждебнаго лагеря всехъ дезертировъ, возврата
которыхъ на родину желаетъ Бонапартъ, а позже лослужитъ связью между темъ,
что осталось отъ стараго строя, и темъ изъ новаго, что уже создалось.
Несомненно, роль прекрасяая и вполне по ней. Жозефина обладаетъ
непринужденностью, учтивостью, изяществомъ, необходимыми, чтобы игратъ эту
роль; она обладаетъ необычайнымъ даромъ сказать во-время и кстати нужную
любезность; щедростью, уменiемъ мило преподнести подарокъ, очень приветливо
принять, способностью вращаться въ любой среде, совершенно свободно въ ней
держаться. Но въ сущности говоря, у нея нетъ техъ связей, которыя
предполагаетъ за нею Бонапартъ: те, которыня она завязала во времена
Революцiи, не могутъ служить ему и. прияесли бы только вредъ новому
правительству, не порви съ ними консулъ въ первый же день.
Вначале она была очень одинока; но по мере того, какъ Бонапартъ
возвышается, перегородки падаютъ, оттенки сглаживаются, разгораются
честолюбiя. Среди эмиграцiи, какъ и въ Париже. каждый старается выискивать,
не имелъ-ли онъ хотя бы отдаленнаго касательства къ этимъ Богарне или къ
этимъ Таше; собираются справки объ отдаленныхъ родственныхъ связяхъ, которыя
до техъ поръ не признавались; пользуются подчиненными, бывшими слугами, и
вскоре образуется потокъ, несущiй весь нуждающiйся и клянчащiй старый светъ
либо къ желтому салону въ Тюильери, либо къ штукатуренному салону въ
Мальмезоне.
He следуетъ думать, что потокъ этотъ обязанъ своимъ существованiемъ
Жозефине, тому, что она - урожденная Таше и бывшая Богарне; онъ существуетъ
исключительно потому, что Бонапартъ связалъ Жозефину съ своей судьбой. Къ
ней идутъ потому, что она - г-жа Бонапартъ и близка къ владыке; къ ней шли
бы, каковы бы ни были ея имя, происхожденiе и прошлое, единственно потому,
что она сателлитъ планеты, света которой жаждутъ. Между темъ Жозефина, быть
можетъ и искренно, приписываетъ своимъ личнымъ заслугамъ значительную долю
этого движенiя; она уверяетъ Бонапарта, что оказываетъ ему въ этой области
неоценимыя услуги и, - что всего страннее, - ей удается въ этомъ уверить
его. Онъ убежденъ, что самъ завоевалъ ду-ховенство, онъ можетъ верить, что
жена завоевываетъ ему дворянство.
Какая женщина не удовольствовалась бы такимъ почетнымъ положенiемъ,
какая женщина не была бы удовлетворена подобными миссiями, такими
разнообразными и въ то же время важными? He имелъ ли Консулъ основанiе
думать, что отныне Жозефина, памятуя о прощеняыхъ ей изменахъ и будучи