"Александр Матюхин. Северное сияние ее глаз" - читать интересную книгу автора

"...Я тот самый ангел. Вы наверняка видели меня. Ну, или слышали мой
шепот, касались моих губ, чувствовали прикосновение моих крыльев.
Еще есть шелест. Шелест тех самых крыльев, что я ношу за спиной. Если
вы слышите этот звук, а поблизости никого нет (и уж тем более не идет
дождь), значит - это я. Пришел.
Я подозреваю, что я не ангел. Иногда просыпаюсь в кровати, а простынь
пахнет человеческим потом, подушка мокрая и теплая, одеяло сбилось в ногах и
сползло на пол. Разве ангелы так спят? Но меня продолжают называть ангелом.
Каждый, с кем я встречаюсь, с кем веду беседы, кого слушаю и к кому прихожу
во сне, каждый из них зовет меня ангелом. Может быть, и вы назовете, когда
вам станет грустно. Я не против. Называйте, как хотите. В конце концов, это
же ваша жизнь, ваши мысли и ваши слова. Мне кажется, что я не ангел, но,
ради бога, зовите меня так, как удобно вам.
Я не прихожу сам, хотя очень хотел бы. Меня выбирают. Каким-то образом,
непонятным мне, люди узнают, что я тот самый ангел. Даже когда не видно
крыльев. Даже когда я просто пью кофе, читаю книгу, лежу в ванной или сижу
за компьютером. Я притягиваю их грусть. Я тот самый огонек, который остается
светить, когда все вокруг давно погрузилось в темноту. Дрожит огонек, как
дрожит моя тень в свете фонарей.
Вот пришла Мира. Та самая девушка, кореянка. Она маленького роста, у
нее черные глаза и тонкие губы. Она старший сержант, служит в какой-то
воинской части за городом. В часть ездит дежурный автобус, ржавый по бокам,
похожий на огромную консервную банку. Если забить туда достаточно
военнослужащих, то издалека автобус можно принять за банку с зеленым
горошком. Мира ездит на машине. Она пришла ко мне сама, села на стул и
попросила разрешения закурить. Я никогда не отказываю людям, которые
приходят ко мне. Пусть курит. Мои легкие за много лет втянули столько
табачного дыма, что наверняка похожи на два гнилых, скользких гриба. Мира
достала сигарету и закурила. У нее тонкие губы, я уже говорил. Красота
девушки - выпускать дым уголком рта. А потом она начала рассказывать. Люди
знают, что я буду их слушать. Я ангел, который впитывает их слова, словно
сухая земля, долго не питавшаяся сладкими каплями дождя. И я их слушаю. Мне
приятно их внимание, мне приятен их голос, мне приятно, что они заметили
меня и пришли ко мне. В тот самый миг, когда Мира начала говорить, я уже был
не человеком. Я открыл свои объятия и впустил грусть, слетавшую с губ
девушки. Она знала, что может поделиться со мной всем, чем пожелает. Я
слушал о ее бедах, о ее несчастьях и страданиях.
Она затягивалась, и вместе с дымом вылетали слова. Выдох - и я вижу ее
мужа, собирающего вещи и уходящего к другой. Выдох - и я вижу двоих
маленьких детей, которым нужна не только еда и тепло, но и простое
материнское внимание. Выдох - и я вижу, как она после работы сидит за столом
со стопками газет и ищет объявления, где могли бы предложить ночную работу,
за которую можно получить хотя бы немного денег. Немного больше, чем она
зарабатывает сейчас. Выдох - и... стоп. Я протянул руку, положил ей на
плечо. Я впитываю ее грусть с каждый словом. Грусть витает вокруг нас, ею
наполнен воздух в комнате. Я чувствую грусть и понимаю ее.
- Не грусти, - сказал я.
Слезы - не обязательное продолжение. Но Мира заплакала. От этого всегда
становится легче. Грусть намного лучше уходит со слезами. И в тот миг, когда
она заплакала, я взял всю ее грусть себе. Я собрал ее, нежно, по капле,