"Герман Матвеев. После бури (повесть)" - читать интересную книгу автора

крепко ли она держится на палке. - Хорошо! Инженера Камышина встретил. Велел
приходить к нему славить, - сообщил он.
- Он добрый, - сказала Маруся.
- Ну да, добрый, - усмехнулся Сеня. - Он трус! "Медведь" говорил, что
он не наш.
- Не болтай, если не знаешь. Он тоже революционер. Только он в другой
партии состоит. С рабочими он не хочет, - уверенно сказал Вася, хотя сам
имел довольно смутное представление о партиях.
- Потому что сам не рабочий, - подтвердил Карасев.
- Не потому. Разные партии есть... Которые за царя, которые за
фабрикантов и за помещиков, а которые за рабочих, - также уверенно пояснил
юноша.
- Вася, бери просфорку. Это тебе, - сказал Кузя и протянул просфорку.
- Украл?
- Я с разрешения. Нет, верно! Просвирня сама велела взять.
Вася сунул просфорку в карман, взял звезду и оглядел свою команду.
- Марусь, а ты ведь замерзнешь...
Девочка сразу заморгала глазами и замотала головой.
- Нет... Я теплая. Я пойду с вами.
- Пускай идет, а замерзнет, домой прогоним, - заступился Сеня.
- Ну ладно. Только потом не реветь. Пошли!
Потушив лампу, славельщики гурьбой вышли из дома и направились к
рабочим баракам.


4. В УЧАСТКЕ

В полицейском участке тепло и тихо. В печке изредка потрескивали еловые
дрова, в шкафчике шуршали тараканы, в кабинете начальника тикали часы.
Кандыба сидел за столом и, положив голову на ладонь согнутой руки, тупо
глядел на огонек лампы.
"Кто же тут еще ненадежный?" - думал он. Рабочих много, и все они
казались ему ненадежными. Все смотрят волками, все отворачиваются при
встрече или просто не замечают.
Перебирая в памяти наиболее известных, он вспомнил о Денисове, по
прозвищу Медведь.
"Вот этот, пожалуй, самый ненадежный... - решил Кандыба. - Вот на кого
надо указать приставу!"
Брат Денисова после восстания был сослан на каторгу, а он каким-то
чудом уцелел.
- Погоди, Медведь... Ты еще меня попомнишь... - сказал околоточный
вслух и погрозил кулаком в сторону двери.
Были у Кандыбы с Денисовым кое-какие счеты с давних времен, и вот,
кажется, пришло время рассчитаться.
От этой мысли на душе стало веселее. Кандыба достал из-за деревянного
сундука "мерзавчик" и поставил его на стол. Из кармана висящей шинели вынул
две рюмки в виде бочоночков и кусок пирога, завернутого в цветистый платок.
Ударом о ладонь раскупорил бутылку, налил в обе рюмки и развернул платок.
- С праздником! - сказал он вслух.
Взяв в каждую руку по рюмке, он чокнулся ими сначала о бутылку, затем