"Ольга Матюшина. Песнь о жизни" - читать интересную книгу автора

тяжелые занавески. Проверила, хорошо ли затемнена комната.
- Тебя к телефону! - позвала Ира.
Говорил незнакомый писатель. Он просил разрешения вдвоем с товарищем
зайти ко мне. Интересовался, нет ли в рукописях Михаила Васильевича
упоминаний о Маяковском.
Вечером они пришли.
Высокий, худощавый поэт доброжелательно, с любопытством разглядывал и
расспрашивал меня. Его товарищ, критик, быстро перелистал рукопись Михаила
Васильевича.
- А вы знали Маяковского? - спросил он.
- Конечно! Владимир Владимирович был здесь частым гостем в тысяча
девятьсот двенадцатом - тысяча девятьсот тринадцатом годах.
- В какой комнате? - полюбопытствовал поэт.
- Во всех!
Взглянув на зеркало, я рассмеялась.
- Вы что-то веселое вспомнили?
- Знаете, Маяковский был выше наших дверей. Ударится о косяк и сразу к
зеркалу. Потирая лоб, скажет: "Опять синяк набил!"
Поэт засмеялся, а критик деловито предложил:
- Вот что, напишите-ка вы нам все, что помните о Маяковском!
- Да, да, напишите! - подхватил высокий.
Я с изумлением глядела на своих гостей. Думала - шутят. Но они не
шутили.
- Я никогда не писала. Даже не знаю, как взяться за это дело!
- А вы не стесняйтесь. Пишите, что помните. Если плохо выйдет, мы
используем вашу рукопись как материал...
Это мне не совсем понравилось. Я решительно отказалась.
Поэт был более наблюдателен. Он серьезно сказал:
- О Маяковском надо собрать все, что можно. Это необходимо для жизни.
- Для жизни? - переспросила я и согласилась попробовать. Мне дали три
дня сроку.
Наутро храбро взяла бумагу и перо. Долго сидела над ними и думала: как
начать? Бросила все и пошла гулять. Всю дорогу искала первые слова. Ничего
не получалось. Заглянула к Марии Владимировне. Она тоже не могла помочь.
Сама не знала.
Так прошел первый день из трех. Что же делать? А слово надо держать.
Отказываться стыдно!..
И вдруг вспомнила. Михаил Васильевич любил говорить, что художнику
полезно знать, как работает писатель, и писателю - как работает художник.
Стала писать, как рисую. Одна за другой вставали передо мной картины
прошлого. Правда, забыла уже многое. Но отдельные кусочки остались в памяти
живыми. Вот, как сейчас, вижу комнату, осенние листья на полу. Открыта дверь
террасы. Елена Гуро читает свои стихи. У косяка двери стоит высокий юноша.
Это Маяковский...
Целый день писала, не отрываясь.
Работать над "Воспоминаниями" стало нетрудно. Образ большого человека
свободно входит в картину. Это как сюжет для рисунка. Иногда можно день
просидеть над этюдом, вложить в него массу сил, и все же ничего не
получится. Бывает и наоборот... Настоящий объект сам требует, диктует и
тональность, и окружение.