"Роже Мож. Дикари " - читать интересную книгу автора

подхватывали тяжелые охапки колосьев по мере того, как они падали с жаток, а
вязальщицы, женщины и девушки, принимали их и связывали в идеально ровные по
толщине снопы пеньковыми веревками, которые они четко размеренными
движениями выдергивали из мотка, перекинутого через загоревшие под летним
солнцем плечи.
На их пыльных лицах, исчерченных бороздками от стекающего пота, лежала
печать усталости, но, как только они чувствовали на себе взгляд хозяина, они
начинали улыбаться.
Лишь только на один час они прервали работу, в самое жаркое время дня,
чтобы съесть овсяные лепешки и жареную свинину, принесенные веселой стайкой
детей из фермы, черепичная крыша которой просматривалась внизу. Однако Сулла
знал, что все эти босые мужчины и женщины будут работать по жнивью до тех
пор, пока не упадут от усталости, их руки будут кровоточить от порезов
пеньковой веревкой. Но жалоб их никто не услышит, и не потому, что смерть на
работах была уделом рабов, а потому, что они были его рабами.
Бывший галльский офицер-легионер брал их в плен одного за другим в
битвах, начиная с Паннонии и кончая Персией, присоединяя к своей доле
военной добычи. Взгляд Суллы встретился со взглядом Тоджа, который управлял
ближайшей к нему жаткой. Когда-то, пять лет назад, под крики, оповещавшие об
окончании битвы, он приставил лезвие своего окровавленного меча к горлу
Тоджа. В боку галла уже торчало копье, которым перс успел проткнуть его,
перед тем как упасть.
Сулла нажал на лезвие, уже готовый перерезать сонную артерию, ожидая
только, что поверженный враг попросит пощады. Но Тодж был слишком горд для
того, чтобы вымаливать себе жизнь, и смотрел на Суллу с презрением. И тогда
Сулла отвел свой меч... А потом и он, истекая кровью, упал на колени перед
распростертым варваром. Два воина из его центурии, видя что командир их
ранен, с мечами наголо устремились к персу, чтобы прикончить его. Но Сулла
крикнул им, чтобы того не трогали.
И каким же хорошим жнецом стал Тодж спустя столько времени...
Сулла прицокнул языком, чтобы остановить своего быка, и того не
пришлось долго упрашивать - он остановился как вкопанный, дрожа всем телом.
Бык замычал, и этот протяжный рев подхватили другие животные, тоже
окончившие работу.
Рабы ловили каждый жест хозяина, думая, что речь идет о перерыве, но
Сулла поднял руку вверх, что означало конец работам. Некоторые сразу
бросились на землю, покрытую колким жнивьем, в то время как Тодж оперся на
оглоблю своей жатки, чтобы не упасть. Сулла смотрел на солнце, светившее над
холмом. Оставалось еще два полных часа светлого времени, но сиреневатый цвет
неба обещал назавтра снова хорошую погоду на весь день. Не было смысла
заставлять людей и животных выбиваться из сил, чтобы закончить жатву до
наступления ночи.
Прекратилось одуряющее скрипение срезаемых ножами жаток колосьев. На
холме слышалось только шуршание снопов, укладываемых в большую повозку,
восклицания женщин, которые их подавали, зная, что это последняя работа на
сегодня, и крики жаворонков, перекликавшихся над еще не скошенной частью
поля.
Сулла стоял выпрямившись возле своей жатки, чувствуя, что все его тело
под легкой льняной блузой мокро от пота. Он опустил руку в карман на груди и
вытащил несколько ягодок калины, которые он любил жевать. Эту привычку он