"Сомерсет Моэм. Друзья познаются в беде (Перевод Н.Галь)" - читать интересную книгу автора

крика; улыбка - самая благожелательная. Вас влекло к этому человеку, потому
что в нем чувствовалась подлинная любовь к ближнему. В нем было обаяние. Но
при этом никакой слащавости: он со вкусом играл в карты и пил коктейль, умел
рассказать пикантный анекдот и в молодости даже был неплохим спортсменом.
Человек состоятельный, он всем своим богатством был обязан только самому
себе. Мне кажется, в нем привлекала еще и эта хрупкость и маленький рост:
появлялось безотчетное желание защитить его и оберечь. Чувствовалось, что
этот человек и мухи не обидит.
Однажды я сидел в гостиной Гранд-отеля. Это было еще до землетрясения, и
там стояли кожаные кресла. Из окон открывался вид на просторную, оживленную
гавань. Тут были огромные пассажирские пароходы, направляющиеся в Ванкувер и
Сан-Франциско, либо через Шанхай, Гонконг и Сингапур - в Европу; грузовые
суда под флагами всех стран, потрепанные бурями и непогодой; джонки с
высокой кормой и большими разноцветными парусами и бесчисленные сампаны.
Жизнь кипела ключом, и однако бог весть почему зрелище это успокаивало душу.
Тут была романтика: казалось, стоит протянуть руку - и коснешься ее.
Скоро в гостиной появился Бартон. Заметив меня, он подошел и сел рядом.
- Не выпить ли нам по стаканчику?
Он хлопнул в ладоши, подзывая слугу, и спросил два коктейля. Когда слуга
возвратился с подносом, по улице прошел один мой знакомый и, увидев меня в
окно, помахал рукой. Я кивнул ему.
- Вы знакомы с Тернером? - спросил Бартон.
- Мы познакомились в клубе. Мне говорили, что он вынужден был покинуть
Англию и живет на деньги, которые ему присылают из дому.
- Да, похоже на то. Здесь таких очень много.
- Он недурно играет в бридж.
- Как все они. Тут был один в прошлом году, как ни странно, мой
однофамилец, - лучшего игрока я в жизни не встречал. В Лондоне вы вряд ли с
ним сталкивались. Он называл себя Ленни Бартон. Вероятно, был раньше членом
какого-нибудь аристократического клуба.
- Не припомню такого имени.
- Замечательный был игрок. Какое-то особое чутье на карты. Даже
страшновато. Я часто с ним играл. Он некоторое время прожил в Кобе.
Бартон отпил глоток вина.
- Забавная история, - сказал он. - Этот мой однофамилец был неплохой
малый. Мне он нравился. Всегда хорошо одет, настоящий франт. Даже красив на
свой лад - такой белолицый, румяный, волосы вьются. Женщины на него
заглядывались. Он был безвредный, знаете, просто повеса. Пил, конечно,
больше, чем надо. Такие всегда сильно пьют. Раз в три месяца он получал
немного денег да кое-что выигрывал в карты. У меня по крайней мере он
выиграл немало.
Бартон добродушно усмехнулся. Я знал по опыту, что он умел проигрывать
не поморщившись. Он погладил чисто выбритый подбородок худой, почти
прозрачной рукой со вздувшимися венами.
- Наверно, поэтому он и пришел ко мне, когда остался без гроша, да еще
может быть потому, что мы с ним были однофамильцы. В один прекрасный день
приходит он ко мне в контору и просит взять его на службу. Я удивился. Он
объяснил, что больше не получает денег из дому и ему нужна работа. Я
спросил, сколько ему лет.
- Тридцать пять.