"Уильям Сомерсет Моэм. Безволосый Мексиканец" - читать интересную книгу автора

Эшенден задержал взгляд на Безволосом Мексиканце, а потом, хмурясь,
отвернулся.
- Я буду сидеть в номере.
- Прекрасно. Взгляните-ка, в коридоре никого нет?
Эшенден открыл дверь и выглянул. Никого не было видно. В это время года
гостиница вообще пустовала. Иностранцев в городе почти не было, наплыв
гостей начинался позже.
- Все в порядке,-- сказал Эшенден. Безволосый Мексиканец бесстрашно
вышел в коридор. Эшенден закрыл за ним дверь. Потом побрился, медленно
оделся. На площади по-прежнему сияло солнце, все так же мельтешили прохожие
и обтерханные экипажи, запряженные тощими лошаденками, но они больше уже не
наполняли душу Эшендена беззаботным весельем. Ему было не по себе. Он сходил
в консульство, справился, как обычно, нет ли для него телеграммы. Ничего не
было. Потом зашел к Куку, посмотрел расписание поездов на Рим: один
отправлялся сразу после полуночи, другой в пять утра. Хорошо бы успеть на
первый. Какие планы у Мексиканца, он не знал; если действительно ему надо на
Кубу, наверное, удобнее всего ехать через Испанию; и Эшенден высмотрел ему
пароход до Барселоны, который отплывал из Неаполя на следующий день.
Неаполь прискучил Эшендену. От яркого солнца устали глаза, на улицах
несносная пылища, нестерпимый грохот. Он выпил коктейль в Галерее. Посидел.
Потом сходил в кино. К вечеру, вернувшись в гостиницу, сказал портье, что
завтра чуть свет уезжает и поэтому хочет расплатиться сейчас, а когда с этим
было покончено, свез вещи на вокзал, оставив только портфель, в котором у
него лежал ключ к шифру и две-три книги для чтения. Потом поужинал. И,
наконец, вернувшись к себе в номер, уселся ждать Безволосого Мексиканца. Он
вынужден был признаться себе, что сильно нервничает. Взялся было читать --
книга оказалась нудная; попробовал другую - но не смог сосредоточиться.
Посмотрел на часы - было еще безнадежно рано. Снова открыл книгу, дав себе
обещание не глядеть на часы, пока не прочитает тридцать страниц, но только
исправно водил глазами по строчкам и переворачивал страницы, почти совсем не
сознавая прочитанного. Опять взглянул на часы - Боже милосердный, только
половина одиннадцатого! Интересно, где сейчас Безволосый Мексиканец? Что
делает? Как бы не наломал дров. Ужасно. Пожалуй, надо закрыть окно и
задернуть шторы. Он выкурил бессчетное множество сигарет. Посмотрел на часы
-- четверть двенадцатого. Мелькнула одна мысль, от которой бешено забилось
сердце; для интереса он сосчитал свой пульс, но пульс, как ни странно,
оказался в норме. Ночь была такой теплой, в комнате стояла духота, но руки и
ноги у Эшендена были ледяные. До чего неприятно иметь богатое воображение,
которое рисует перед тобой яркие картины, хотя тебе вовсе не хочется их
видеть! Как писатель Эшенден часто помышлял об убийстве - вот и теперь на
память ему пришла страшная история, описанная в "Преступлении и наказании".
Думать об этом не хотелось, но мысли сами лезли в голову, книга лежала
забытая на коленях и, глядя в стену (обои были коричневые в блеклых
розочках), он стал прикидывать, как лучше всего можно совершить убийство в
Неаполе. Ну конечно, ведь здесь есть большой сад с аквариумом на берегу
залива; ночью в нем безлюдно и очень темно - под покровом тьмы там творятся
разные черные дела, и люди благоразумные стараются после наступления сумерек
держаться подальше от его зловещих аллей. Дорога за Позилиппо совсем
пустынна, от нее отходят кверху проселки, на них ночью не встретишь ни души,
но как заманишь туда человека, если он не бесчувственный чурбан? Можно