ОБРАЗОВАНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИИ ЕЕ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ.(ВРЕМЕНА ДО КНЯЗЯ КИЯ И ПОСЛЕ НЕГО)

Отстаивая нашу Русскую, независимую от иностранцев идею, мы в то же время отстаиваем и историческую истину. Никто, никакой «изм» не имеет права отбрасывать целый исторический период, называя его «легендарным». Между тем, с «до Рюриковским периодом Киевской Руси» так и сделали. До сих пор ученые «не знают», к какому веку отнести этот период: к VI-му или к VII-му. Между тем, польский Историк Стрыйковский дает дату построения Киева — 430 год. История же нас учит, что всякий период подготовляется предыдущим периодом. Таким образом, до Князя Кия был подготовительный период, благодаря которому оказался возможным период Кия. Но и этому периоду, предшествовал другой период, сделавший возможным его появление. Так, от периода к периоду мы можем установить приблизительно несколько предыдущих периодов. Этим мы раздвигаем рамки Истории и благодаря этому углубляем ее понимание. Никто не говорит, что именно так и было, но приблизительно это было так.

Говоря об этих периодах устроения жизни Русов (восточной группы Славян), мы говорим о Русах Приднепровских, живших на месте, но не о самом Князе Кие и его Родах, которые пришли с юго-запада, с берегов Дуная и Тиши. Туда последние попали, вероятно, их Азовской Руси, увлеченные другими Степными Народами, какие напали на Римскую Империю в ответ на ее экспансию и грабительские походы «за рабами». Вопрос стоял именно так: либо Римская Империя удвоит свою территорию, дойдя до Волги и Припяти, либо «варварский мир» ее отбросит и разрушит. Мы знаем, что военное счастье улыбнулось Степным Народам, а не Риму. Однако, борьба с Римом сорвала с места многие народы, в том числе и Племя Кия. Оно оказалось за Карпатами, у Дуная и Тиши. Там ему оставаться, при всем желании, было невозможно, и потому Кий сначала отошел на Карпаты, а затем к Днепру. Найдя на месте Полян и Древлян, Князь Кий совместно с ними организовал. Киевскую Русь.

Вместе с тем, если бы почва не была подготовлена, то Князь Кий не смог бы организовать Киевскую Русь, которая продержалась после него до IX века (Аскольд, Дир и Олег-Варяг). Для того, чтобы посеять хлеб, нужно взрыхлить почву. На сухой же земле и зерно не растет. Следовательно, Киевская Земля уже была готова для возникновения Киевской Руси.

Это, конечно, всего лишь аналогия, но она тем сильна, что вполне совпадает с материальными и духовными условиями того времени.

Вряд ли можно даже историософически или как-либо иначе подобрать условия, которые подходили бы лучше к образованию Киевской государственности, чем это сделали мы. Для этого мы использовали народные предания, которые были еще живы до Первой Мировой войны. Народ бережно сохранял их и не сообщал их «панам»,[1] справедливо полагая, что «паны» их высмеют или, в лучшем случае, отнесутся к ним несерьезно. Это очень часто случалось. Однако нам пришлось жить среди народа, пользоваться его доверием и мы об этих преданиях знаем.

Позже мы искали в источниках, но нашли весьма мало. О древнем периоде жизни Русов почти ничего не сказано. Однако, все же сказано. Так, еще Птоломей говорит о Костобоках и Неврах, живших по Днепру (Невры) и его притокам, а также севернее. Невры были земледельцы, а Костобоки — скорее скотоводы. Жили они там во II-ом и даже, возможно, в III-ем тысячелетии до Р.Хр.

В другом случае (источник — «Синопсис» Иннокентия) говорится, что «и до Кия были Поляне». Таким образом, и раньше Князя Кия была у Днепровских Русов уже какая-то форма государственного существования. Кий же принес организованную по-военному способу форму. Требования того времени как нельзя лучше совпадали с этой военной формой. Русы жили в постоянном страхе нападения Степных Народов. Смерть для одних, разорение для других и рабство для третьих было постоянным уделом Полян. Древляне были дальше и, пользуясь своими лесами, меньше страдали от нашествий. Поляне же вынуждены были для самозащиты, уже значительно раньше Князя Кия, организовать свою жизнь на военный лад. Если Русы (Поляне) не ждали нападения с полуночи, или «сивера» (северо-восток?), то они постоянно боялись нападения с «горыни» (запад) или востока, а особенно с юга, юго-запада и юго-востока. Именно оттуда приходили находники. С юго-запада же приходили если не Ромы, так Ромеи, хватавшие людей в рабство и разорявшие землю.

Никаких известий, даже относящихся к VII–VIII векам, относительно «Нурманов»[2] мы не нашли. «Варяги» же, или Лютичи-Ободриты,[3] на юге бывали, но в небольшом количестве. Они скорее оставались в Польских Землях, где были ближе по языку и нравам местному населению. На Русь попадали вследствие этого только одиночки. Считать их «Нурманами» нет никаких оснований, так как они были Славяне, а от «Нурманов» взяли лишь их воинский строй.

Источники на эту тему бедны, однако есть некоторый намек на то, что Викинги, гулявшие по Европе, где могли всех грабить безнаказанно, натолкнулись на востоке, в «Гардариках»,[4] на сильное сопротивление. Тут как раз помогли Новгороду «Варяги», «Нурманский строй» великолепно знавшие. Они научили Новгородцев драться этим строем. Когда Викинги («Нурманы») набросились на Новгород, они были разбиты и отброшены. Из двух десятков «Королей открытых морей», или же «Ярлов», сумели уйти только два или три, да и те потеряли свои «драккары», корабли, на которых они плавали в Европу. Есть предание, что погибло в Новгороде около 10 тысяч «Викингов».

Это нападение оказалось последним, ибо «Викинги» предпочитали Западную Европу, где люди отдавали сами свое золото и драгоценности и добровольно надевали ошейник раба («ридера»[5]). Русы же, валившие Викингов тяжелыми секирами, были, по крайней мере, неудобными. Этим и объясняется в дальнейшем то обстоятельство, что Викинги ходили на запад, но не на восток. Конечно, «Варяги» (Славяне и, вероятно, Венды Балтики) хоть и не были особенно спокойным элементом, все же пользовались дружеским отношением Новгородцев. Ведь это они сообщили Новгородцам секреты «Нурманского строя». Кроме того, как Славяне они могли договориться с населением (см. работы проф. Моск. Университета Классена[6]). Викинги же, как не знавшие по-Славянски, сговориться никак не могли. Кроме того, им нечего было делать на Руси. Иногда они попадали в Киев как наемники, в качестве стражников при кораблях, и это все. Оставаться долго в Киеве Кияне им не позволяли, и если «Нурманы» почему-либо должны были остаться, то им не разрешали ходить по городу и они должны были жить в особом «нурманском дворе».

Помимо того, хотя Русы жили сравнительно бедно, но у каждого из них были запасы пушнины,[7] а она в те времена была наравне с золотом. Однако пути для ее вывоза были неудобны, и «Нурманы» (или «Урманы») должны были бы везти ее через Новгород, что для них было бы трудным. В Новгороде тоже был свой «Нурманский двор», где «Нурманы» жили, и в Новгороде им тоже не позволяли заживаться. Что касается «Варягов», то хоть и был «Варяжский двор», где те жили, но препятствий к проживанию им не чинили и «Варяги» ходили по «Торжищу», не вызывая нареканий.

Значит, если бы «Нурманы» могли, то они, конечно, грабили бы и Русов. Не делали они этого потому, что Русы умели от них защищаться и были не хуже самих «Нурманов» по храбрости. Есть достаточно документальных доказательств этого, но мы считаем самым главным и самым основным факт существования Новгорода вплоть до наших дней. Если бы Викинги («Нурманы») были так сильны, то им бы незачем было идти куда-то на Днепр, в Киев. Они бы захватили Новгород в первую голову. Между тем, именно этого они и не могли сделать.

Мы вводим вместе с этим в число Исторических Источников еще и факты такого рода, как существование городов, рек и морей с их названиями, подтверждающими ту или иную историческую идею.

Так, Русы, над происхождением имени которых тщетно бились «норманисты», ища его и в «Рослагене» (какого на карте просто нет!), и среди «Руотси»,[8] и вообще везде, только не там, где надо, упоминаются, как народ «Рос», или «Рес», в Библии (см. Гедеонов и др.) Напомнил нам об этом А.А. Кур (Калифорния, США). Ресы, или Резы, существуют еще и посейчас в Иране («Реза-Хан» Пехлеви). Царя Реса упоминает в войне у Трои Гомер. Росы были Ведийским Племенем Сура, то есть «Солнце», они же — Руса, то же слово, только прочитанное наоборот.[9] Расы были в Северной Индии, где они оттеснили старых жителей и образовали Индийскую Цивилизацию (Сапта Синдху). Затем через Сумер Расы (или Раши)[10] ушли в Иран, где жили в Ирии и Резни (возле города Реза). Там они занимались скотоводством, земледелием и выработкой меда, по имени которого и названы были южными соседями «Медами». Мы можем остановиться на этих фактах и считать доказанным древнее происхождение Русов. Русы носят свое имя точно так же издревле. Они — Русы-Суры, т. е. Сыны Солнца.

Таков факт существования Киева, построенного Князем Кием. Город Киев есть сам по себе исторический факт и этого факта оспаривать не приходится. Дата его постройки по Польским источникам (историк Стрыйковский) — 430-й год. Стрыйковского, как Поляка, в излишнем благоволении к Русам заподозрить нельзя. Скорее — в обратном. И если он сказал так, то ему именно на этом основании можно верить. Сказал же он на основании до-Рюриковских Летописей, писанных в Киеве и захваченных Болеславом Хоробрым.[11] Позже Радзивилл[12] тоже захватил множество книг и документов в Киеве. Судьба их неизвестна.

Самая главная ошибка, совершаемая историками, — это [их] понимание слова «Варяг» (Венд, или Западный Славянин, знающий «Нурманский строй»). В это слово вкладывается понятие «Нурман» и затем с ним оперируют, как с истиной!

Однако понятие исторического факта, вводимое нами, сразу же разбивает такой подход. «Варяги» бывали в Новгороде и даже жили там. Виндава — «город Вендов», а Либава — «город Любава». На побережье Венды составляли значительный процент населения. Следовательно, они врагами не были. «Нурманы» — другое дело. Эти всегда были врагами Русов. Вот эти два факта уже сами по себе объясняют многое.

Наконец, «Нурманы» географически, если бы они хотели, были ближе к Новгороду и должны были его захватить, прежде чем Киевскую Русь. Это они именно и попробовали сделать, когда явился Ререк[13] с Братьями и прогнал их оттуда. По традиции, передаваемой народом, десять тысяч «Викингов» погибло в битве. Странно было бы, что после этого Ререк, если бы он был «Нурманом», пошел бы на юг и захватил бы Русь Киевскую, оставив в тылу Новгород, «Нурманам» враждебный. Допустим на минуту, что «Варяги суть Нурманы». Как они могли бы пройти в Киевскую Русь?

Новгород, только что переживший «Викингов», их бы туда не пустил, справедливо полагая, что усилившись на юге, «Викинги» снова придут, на этот раз окончательно, в Новгород. Между тем, Ререк, даже убив Вадима Храброго,[14] был принят Новгородцами в качестве Князя, т. е. Воеводы. Позже он отбыл в Киев. Почему он это сделал? Потому, что Киев был для Новгородцев тоже Русью, хотя и не так организованной, и они туда «бегали», когда были не в ладах с властью и даже жили там подолгу. Для Киян Новгородцы были тоже своими и они их радушно принимали.

Были для них тоже своими и «Варяги», Западные Славяне, с которыми они могли даже говорить и понимали их. Интересно, как бы понимали они «Нурманов»? Еще в Новгороде так-сяк могли найтись купцы, ездившие в «Свею», или «Нурманию» (Урманию) и говорившие «по-Нурмански», но в Киеве если и были, то исключительно из Новгородцев же. Свои, Кияне, «Нурманского» языка не знали. Если при этом были «Варяги», ездившие в Царьград, чтоб наниматься в дружины, то это были обычные «кондотьеры», продававшие шпагу, где попало. Эти люди никак не могли захватить Киева, не захвативши Новгорода, ибо тогда они бы никак не смогли бы общаться с их родиной, путь в которую проходил через Новгород.

Что «Варяги» были довольно жестоки, не вызывает сомнений. Они эту жестокость выработали в борьбе с «Нурманами». Однако, в борьбе против Русов, как Новгородских, так и Киевских, они этой жестокости не проявляли и даже помогали им избавиться в Новгороде от «Нурманов», а в Киеве — от кочевников Половцев, Печенегов, Хозар[15] и других таких же Степняков. Уже позже «Нурманы» в дружинах Князей бывали, да и то еще вопрос, сколь часто они были действительно «Нурманами». Очень многие «Варяги», по примеру соседей своих, — «Нурманов», носили «Нурманские», или же «Саксонские» имена, не будучи ни «Нурманами», ни Саксонцами. Нам известны имена, например, таких Королей Ободритов, как Годлав (Богумил), отец Ререка, или Годшалк и другие. Для них это было так же естественно, как для нас называться «Жорж», «Николя», «Пьер» и т. д. Таким образом, даже такие имена, как «Стемид», «Хелги» или же «Ингвар» не могут еще доказывать, что их носители были действительно «Нурманами». Просто тогда была такая мода на северные имена.

Были же даже Киевские Князья, Аскольд и Лир, имена которых могут быть приняты за «Нурманские». Особенно это верно по отношению к Аскольду, которого можно назвать даже «Аском». «Дощьки Изенбека»[16] говорят о каком-то «рыжем Аске»,[17] бродившем по югу со своей шайкой. Занимались таким разбоем в те времена и настоящие «Варяги». Грабительство было тогда в порядке вещей, хотя на грабителей и ворчали и называли их разбойниками, «ворягами» и т. д.

Из Польской Истории мы знаем, что еще во времена первых Королей Польских разоренные западнославянские Князья переходили в Польшу. На западе на них наступала Германская этния.[18] Чтоб спастись от надвигавшейся на них «марки»,[19] они переходили в Польшу и уже совместно с Поляками отстаивали свою свободу и Славянскую этнию. К Русам этим Славянским беглецам было дальше, но они проникали и туда. В Польше же это было весьма закономерным явлением.

Между тем, если в Польше о «Варягах» знали, то на Руси, лежавшей дальше, могли знать и не знать. Что же касается Русских Историков, во времена Ломоносова, кстати, бывших в подавляющем большинстве немцами, то они даже не хотели знать. Многие из них были с Ломоносовым даже во враждебных отношениях. Так в Русскую Историю въелся неправильный взгляд на Начало Истории, доживший до нашего времени под именем «норманизма».

Темой же «Новгородской борьбы за свободу» воспользовались, как и именем Воеводы Вадима Храброго, «декабристы». Писал об этом и М.Ю. Лермонтов, отрывки стихов которого дошли и до нас. Однако, Новгородская «борьба за свободу» была иной, чем можем думать мы. Там хотели быть полными хозяевами своей «свободы» купцы, а не граждане государства. Купцы же считали «свободой» простую, не ограниченную законом эксплуатацию «работного народа».

Таким образом, мы видим, что «Варяги» никак не могли быть «Нурманами». Тем более, что и Летопись, говоря о «призвании Варягов», выражается так: «и послали к Руси», т. е. к Славянам. Славяне тогда все назывались Русью.[20] На это намекает, хотя прямо этого не говорит, и Прокопий Кессарийский.[21] Он говорит, что «Анты и Славяне все носили одно имя и представляли (собой) один народ». Об этом совершенно точно сказано в «Войне с Готами».

Защитники Новгородской свободы не хотят знать, что и в Новгороде были волнения в связи со свободой и что молодежь уходила в «повольники», или «ушкуйники», от купечески строгой «свободы» города. Это естественное явление, ибо молодежь всегда хочет заранее освободиться от опеки старших.

Известно, что Одоакр, Король Русинов, Гепидов, Готов, Унгаров и Герулов, был в какой-то связи с Киевом еще в 477-м году.[22] Это одно из первых сообщений о Русах в Истории. Первым все же надо считать сообщение польского Историка Стрыйковского в его «Хронике» XVI века о постройке Князем Кием Киева, хотя она и была написана позже. Однако, Стрыйковский основывался на «до-Рюриковской Летописи», попавшей в Польшу и написанной в Киеве. Почему-то это сообщение еще XVI века никак не отразилось на страницах Русской Истории. Виной тому, вероятно, пристрастное отношение ко всему, что касалось прошлого Русов, со стороны самих же историков, в большинстве немцев. Им было невыгодно сообщать Русам события из древней Истории. Надо было наоборот показать, что «Славяне — низшая раса».

Вместе с тем существование исторического факта — Новгорода, с его «торговой республикой», вполне законченной к VIII–IX веку после того, как был перенесен на новое место «старый город», является указанием на то, что Новгород был заложен за несколько столетий раньше. Если Новгород был готов к VIII веку, то его предшественник был, конечно, в V–VI веке. Мы знаем, что образование государства требует нескольких веков. Действительно, археология приносит доказательство существования предшественника Новгорода — «Славенограда», или «Славена», а последний, оставленный потом населением, был на неудобном, страдавшем от наводнений месте. Однако, и этот «старогород» не мог возникнуть сразу. На его месте сначала было простое торжище, куда съезжались продавцы и покупатели.

Точно так же и на Днепре, где был построен Киев, было торжище, перевоз через Днепр и даже рыбацкая деревня. На этом месте возник постоянный торговый центр — Киев. Однако, в отличие от Новгорода Славенского Киев был не только торговым, но и административным центром целого края, заселенного Русами. Торжище осталось ниже по Днепру на острове св. Григория, на Хортице. Там приезжие Греки Полисов, а позже и Византии, обменивались товарами с Русами.

Таким образом, выше стоящий по Днепру Киев был скорее складом товаров, которые уходили на Хортицу на торжище, а в остальное время город Киев служил для пребывающей там Княжеской власти как бы крепостью, откуда Князь всегда мог послать помощь на Хортицу и дать защиту своим людям. Степь в те времена кишела разными хищными народами, и если бы Русы Киева не были достаточно сильными, то эти народы своими ограблениями купцов остановили бы всякую торговлю. Тут же становится ясной и роль Киевской Руси как транзитного места для торговли Севера по Пути «из Варяг в Греки», т. е. от Вендов Балтики до Греков Византии.

Все это, конечно, получилось не сразу и потребовало веков. Кроме того, такой путь требовал и многовековой кровавой борьбы со Степью. История нам сообщает о многочисленных походах Киевских Князей. Эти походы имели целью не только получить новые земли, но и оградить Киев с его торговлей от Степи.

Некоторые Историки спрашивают: «Почему "Путь из Варяг в Греки"? Ответ очень простой: путь по Днепру был наиболее удобным, так как пролегал по землям Славян, где была добрая охрана, а другие пути не были достаточно безопасными. Кроме того, здесь играла роль и инерция: раз установившееся течение товаров продолжалось уже по привычке. Венды Балтики посылали «в Греки» драгоценный янтарь, Новгородцы — пушнину, мед, воск, рыбу, кожи, а Киевляне — скот, кожи, сало, зерно и ту же пушнину.

С. Лесной-Парамонов задает вопрос: «Почему не воспользовались для торговли путем Висла — Днестр?» Ответ весьма простой: во-первых, устье Вислы было в руках воинственных Племен Литовцев и Пруссов (Борусов), а во-вторых, Днестр течет в своих верховьях по гористым местам, имеет трудное течение и достаточно подводных камней. На Днепре же пороги находятся только в одном месте, и весной их можно легко проходить. Кроме того, этот путь был уже привычным. Наконец, и Тиверцы, Уличи и Белохорваты, жившие по Днестру, вероятно, так просто суда не пропустили бы и потребовали бы с них не одну, а три десятины! Таким образом, дорогие и без того товары севера, янтарь и пушнина, стали бы еще дороже. Наконец, та военная организация, какую имела Киевская Русь, не могла даже издали сравниться с Днестровской вольницей. Уличи и Тиверцы мало кого слушались.

Вверх по Днепру в случае надобности могли прийти и воины Греческих Полисов. По Днестру же им прийти было бы крайне затруднительно.

Нужно думать, что в те времена были и другие препятствия, о которых мы сейчас ничего не знаем. Одно из них мы отчасти угадываем: это — ревнивое отношение Поляков к Руси. Однако, возможны еще и другие препятствия.

Славяне, жившие по Припяти и Десне («десный» — «истинный»[23] по-древне-славянски), нуждались в южных, Греческих товарах. С другой стороны, Северные Славяне — Венды должны были кому-то продавать свои товары. Этими причинами и объясняется образование «Пути из Варяг (Вендов) в Греки». Кстати, само название «из Варяг» говорит за то, что древние Русы знали разницу между понятиями «Варяг» и «Нурман». Иначе они бы называли этот путь «Путем из Нурман в Греки». Однако, «Нурманы» сами ничего особенного не производили и могли продавать только награбленное в чужих Землях. Потому название Пути их имени и не содержит.

Если Фракийцы раньше поставляли товары юга: финики, инжир (Алжир!), вино и оливковое масло, то ко временам Викингов они на север ходить перестали. Это тоже, несомненно, повлияло на образование «Пути из Варяг в Греки».

Наконец, присутствие Полисов в Причерноморьи тоже требовало торговли не только с кочевниками Степи, но и с дальними странами, лежащими к северу от Дикой Степи. Русы, жившие по Днепру уже два-три тысячелетия, конечно, об этом знали. Славяно-Русы, жившие либо по окраине лесостепи, либо по Приазовью, как Севера, Резани, Вятичи, Радима и др., в конце концов сорвались с мест и ушли тоже к лесостепи. Среди них были и Племена Князя Кия. Есть догадка, что они прежде всего пошли в Суренжскую[24] Русь (Крым), но там не удержались и пошли к Дунаю. На Дунае же, по среднему и нижнему его течению они пробыли недолгое время. Что Славяно-Русы были на Дунае, думает и д-р С. Лесной-Парамонов. Оттуда они перешли на Тису (Тишу)[25] и в Карпаты, а затем (по Сказам Захарихи[26] и отчасти по намекам «Дошек Изенбека») к нынешнему Киеву. Князь Кий пришел первый к мысли, что все племена Русов должны быть едины. Потому мы его и считаем Основателем Руси.

Основание же Руси произошло не раньше постройки Киева, т. е. около 430-го года. Вот от какой даты надо считать Основание Руси, а не от мифического «Призвания Варягов».

Однако, если признать Князя Кия и Киевскую Русь, организованную им, то… что делать с «Нурманами»? На это ответим, что это дело не наше и что «Нурманами» надлежит заниматься «Нурманам» же, а не Русам! Итак, М.В. Ломоносов был прав, когда отстаивал «самобытность Славян».

Но прежде всего и раньше всего Русы, бывшие жертвами рабовладельческих Рима и Византии отстаивали и отстояли свою свободу! Это они, «Варвары», повергли Рим и Византию в прах.

По «Бертинской Летописи» можно заключить следующее:

Таким образом, Киевская Русь является одним из Русских государственных образований. На севере — Новгородско-Словенская Русь, на востоке — Гулендская[32] Русь, в Приазовье — Приазовская Русь, в Крыму и на Сев. Кавказе — Тьмутороканская[33] Русь, в Таврии[34] — Суренжская Русь и на Днепре — Киевская Русь.

Раз в Библии и «Зенд Авесте»[35] (см. проф. Классен) есть указания на Русов («Руштен и Сораб»[36] Фирдоуси), указания древние, и в «Сказах Захарихи», а также в «Песнях Кобзаря Олексы» упоминаются Русы Аразы,[37] и есть в Месопотамских молитвах: «Придите Аразы-Озары, придите Ирии!», кажется, вопрос о древности Русов достаточно доказан. Конечно, документов умерших культур мы достать не можем. Однако, если даже в Месопотамии призывали «Оразов-Азаров», а в «Сказах Захарихи» говорится, что Русы — «Озари», то возражения даже излишни.

Средневековые источники о Русах упоминают достаточно, но наши историки на них не обратили внимания. Так, они прошли мимо таких писателей, как Герберштейн,[38] Мейерберг, Пауль Одерборн, поляк Стрыйковский, Олеариус,[39] Гельмольд[40] и др. Д-р С. Лесной-Парамонов утверждает, что эти писатели очень часто пользовались изустным материалом, рассказами самих Русов, которые еще имели множество Летописей, легенд и преданий. Сейчас это все безвозвратно потеряно. Европейские работы на разных языках, в которых говорится о Русах, начиная со Средних веков, достаточно многочисленны, но ученые прошли мимо.

С. Лесной-Парамонов пишет: «Мы уже указывали на счастливую находку Ю.П. Миролюбова работы Мармье[41] за 1840 г., содержащую легенду западного (Славянского, прим. Ю.М.) происхождения о призвании Варягов». Штраленберг (стр. 201) пишет: «Клод Дюре говорит не без основания, что Варяги, от которых происходил Рюрик, были Вандалы, называемые другими Видами». Герберштейн еще раньше, излагая историю «призвания Варягов», добавлял, что ему кажется, что это были призваны Славяне, а не Германцы!

Между тем, наши русские ученые настаивают на обратном!

Есть у наших историков особая «водобоязнь»: они тщательно обходят факты, нарушающие их «теорию». Так, Факт близких отношений Новгорода и Киева, несмотря на разницу правлений, историки не замечают. Между тем, этот факт говорит о многом! И прежде всего — о религиозном и этническом единстве Новгородской и Киевской Руси. Но вот, напр., проф. Погодин, большой историк, говорит: «Славяне мало общались друг с другом». А как же быть с религиозным и этническим единством? Ведь именно оно и показывает, что Славяне много и постоянно Общались между собой. Зачем проф. Погодин сказал эту заведомую ложь? Вероятно, по требованию других!

Но если задан вопрос, так сказать, «в отсутствие проф. Погодина», «зачем надо было говорить, что Славяне мало общались», то теперь бы он ответил: «А ведь, если общались, так значит, не были разобщены, а если бы не были разобщены, то тогда … и «Нурманам» бы нечего было «соединять»!

На наш вопрос одному известнейшему профессору-слависту, что такое, в конце концов, «норманизм», мы услышали такой ответ: «Мировой заговор против Русского Народа!» На вопрос, зачем, последовал ответ: «Для пользы революции надо было повышать интерес к республике (Новгород) и понижать к монархии (Князья)».

Таким образом, мы должны считать, что норманисты суть враги Русского народа!

На следующий вопрос, кому это нужно, профессор-славист ответил: «Немцам! Для их «Дранг нах Остен»,[42] Англичанам для их «Россию надо разделять», Французам: «Как они посмели разбить двух наших Наполеонов?», Итальянцам: «Россия — страна «схизматиков».[43] Их надо приручить к Риму!» Просто и ясно. Значит, «норманизм» не имел никакой научной основы, а является учением политическим, направленным против России, все равно, какой. Так мы его и каталоги[зи]руем. Но мы предупреждаем людей, «твердо стоящих на почве норманизма», [таких] как, например, г. Сергиевский, что они делают злое, антирусское и антиславянское дело. Мы настаиваем, что надо вернуть изучение Русской Истории на Ломоносовский путь и что надо «от Немецкой Теории» отказаться!

В Летописи сказано: «Придяху отъ Дикихъ Поль Кiй и его роди». Эта фраза повторяется несколько иначе в «Синопсисе» Гизеля (архимандрид Инокентий, 1683 г. Он был Ректором Киевской Коллегии и настоятелем Киево-Печерской Лавры. Через год после его смерти был издан «Синопсис, или краткое описание о начале Словенского народа»). Мы находим там: «…на горы Кiевскiя, не мало времени перешедшу, прiидоша отъ дикихъ Поль съ Славяны, великими и зело храбрыми народы, Tpie Бра-тiя роднiи, Князiе Россiйстiи, Кий, Щекъ и Хоривь съ сестрою Лыбедью». В этих немногих словах сказано очень много. Во-первых, автор рассматривает Трех Братьев Князьями Российскими, во-вторых, они пришли (по Никоновской Летописи,[44] «с родами своими») не только со своими людьми, которых бы автор назвал Русами, но со Славянами. Этих Славян он называет «великими, очень храбрыми народами». Значит, не одни Русы пришли, а целый ряд великих и храбрых народов. Вот кто первый созидатель и устроитель Руси, а не Варяг Рюрек, или Рюрик (тоже Ререк).

Конечно, нет для нас никакого унижения признать, если бы то был и Рюрик-Венд (Вандал[45]). Но зачем же мы будем совершать несправедливость по отношению к памяти Князя Российского Кия?!

Есть и еще следствие, вытекающее из слов «Синопсиса» «пришли из диких поль». Нас учили г-да «норманисты», что в Диком Поле IV–V веков «никаких Русов не было». Это обозначает, что таким образом «не было и Князя Кия с Братьями». Эта ложь тоже была нужна «норманизму». По утверждению археологии, в этих местах нет следов Славянской культуры. Однако же есть культура «Гальштатская»,[46] названная так по Австрийскому городу Гальштату, где были найдены большие количества ее остатков.

Итак, «Гальштат[47] был», но Славян — «не было». Но почему же точно такая же культура найдена на реке Роси,[48] где жили, бесспорно, Славяне? Кому же принадлежит эта культура? Ученые вывода не делают. Название культуры «Гальштатской» ведет к недоразумению, ибо слыша немецкое название, человек поневоле хочет отнести его к Германцам. «Норманисты» даже не попробовали назвать ее как-либо иначе. Только теперь в СССР ее называют «Праскифской», «Предскифской»[49] и т. д. Но даже и в этом виде все же легче видеть в «Гальштатской» культуре что-то Славянское чем раньше, когда она носила только немецкое название.

Что касается Князя Кия и его княжения на Руси, народ сочинял загадки, какие нам пришлось слышать до Первой мировой войны: «На чем можно сидеть, а оно тебя не съест? — Конь. Чем можно биться да и хлеба отрезать? — Меч. Чем можно защищаться да на него мясо положить? — Щит. А чем можно людьми править? — Кий![50]» Из этих загадок, в общем, касающихся войны, видно, что Князь Кий обозначал для Руси не только защиту, но и тяжелую военную службу, а главное — твердую власть (кий!).

По разным признакам можно судить, что правление Князя Кия было тяжелым, хотя народ признавал, что так и надо.

Первое, что Кий сделал, — это лишил наследственных Родичей власти и поставил своих Старшин. Где был Род и царил Старший Родич, там настала община и управлял ею либо Воевода, либо Староста, оба — властью Князя Кия. Где выбирали правителя, там теперь подчинялись новому, от Кия. Конечно, не везде дело проходило гладко, и в «Сказах Захарихи» есть упоминания даже о междоусобной войне, длившейся некоторое время и стоившей кровавых жертв Русам.

Нам пришлось слышать от Захарихи об «Одинаце-Царе», и Сказ этот у нас записан. Последний, видимо, был Князем, соседним с Кием еще на Дунае. Он принимал к себе всех, кто приходил — и Хоролов, и Говядов, а также тех уцелевших в сечах Унгров, или Угров, которые и с Русами не могли говорить. По-видимому, «Одинац-Царь» правил разноплеменными народами по типу Кельтских «Кланов»: кто пришел, того и принимают. Но у Князя Кия были только Русы и Славяне, хотя он тоже никому в помощи не отказывал и никого от себя не гнал.

В «Сказе об Одинаце-Царе» говорится, что он ушел куда-то на запад и больше о нем ничего не было слышно. Его племена долго стояли в степи, впереди Киевской Руси, где жили, разводили скот и дружески с Русами Киева общались. Он тоже «пришел из Диких Поль», как выражается Летопись[51] о самом Князе Кие.

Из этих деталей видно, что Князь Кий собирал Русов и Славян и что если он помогал чужим, то не стремился, чтоб они шли под его руку. Этим он обеспечивал Русскую этнию от смешения с нерусскими элементами. По-видимому, одних Русов и Славян было достаточно для образования государства и стоило их собрать вместе, чтоб Русь стала сильной. Таким образом, Князь Кий был первым Собирателем Руси.

Вместе с тем, в Зальцбурге[52] есть каменная доска с надписью, гласящей о нападении Одоакра, Короля Русов (Рутенов), Гепидов, Герулов, Угров и Готов, разоривших город Юваву и убивших местного епископа в 477 году. Этот Одоакр, несомненно, является «Одинацером Богдана Хмельницкого», упоминаемым в [его] Универсале, и «Роксоланским Князем», о котором знал Митрополит Петр Могила,[53] когда называл православную церковь Киева «Роксоланской церковью». Король Одоакр, видимо, является идентичным с «Одинац-Царем» Сказов Захарихи.[54]

Сопоставление образа действий Князя Кия, который собирал Русов и Славян в Киевской Руси, и Короля Одоакра, который имел под своей рукой Русов, Герулов, Гепидов, Унгров и Готов, т. е. как Славян, так и не Славян, показывает, что пока Князь Кий был собирателем именно Руси, Одоакр был устроителем клана наподобие Кельтского в Северной Шотландии (см. романы Вальтера Скотта и наши примечания к ним). Там, «принимая участие в Клане, кто угодно садился в конце стола. Лишь бы он принимал участие в делах Клана и принимал имя Вождя.» Если даже племена Одоакра не принимали его имени, все остальное было как в Кланах Кельтов.

Надпись о Короле Одоакре и убитом блаженном Максиме с 50 его друзьями по-латыни гласит следующее: «ANNO DOMINI CCCCLXXVII ODOACER REX RHUTENORUM GEPPIDI GOTHI UNGARI ET HERULI CONTRA ECCLESIAM DEI SEVIENTES BEATUM MAXIMU CUM SOCIIS SUIS QUINQAGINTA IN HOC SPELEO LATITANTIBUS OB CONFESSIONEM FIDEI TRUCI DATOS PRICIPITARUNT NORICORUM QUOQUE PROVINCIAM FERRO ETIGNE DEMOLITI SUNT».

Плита эта с латинской надписью находится в катакомбах при церкви св. Петра в Зальцбурге (древнее название города «Муйваву», позже «Ювава») и описана в брошюре Ансельма Эбнера «Катакомбы церкви св. Петра в 3альцбурге», (год издания не указан, цит. ано в «Истории Руссов» д-ра С. Лесного-Парамонова, стр. 336).

Прабка[55] Варвара, наша старая няня, говоря про Пращуров, сказала так: «Отам, где Годяци[56] шли, дух тяжкий ставал! Они дубили сырую кожу в сцаках[57] и потому от них воняло. Также мылись они редко. Собаки охотно бегали по их следу, как по кабаньему. После Годяки так воняло, что Пращуры носы затыкали. А Пращуры, де ни придуть, бани ставят и банятся в них, вениками хлещутся, пару придают!» Характерно, что даже Арабские писатели сообщают о банях Русов, хотя и не понимают их назначения. Они думали, что «Русы, раздевшись донага, мужчины и женщины, забирались в наполненные паром избы и так спасались от холода». Это, однако, не мешает «норманисту» Нидерле[58] высказывать такие мысли: «Возможно, что Славяне переняли устройство бани у Готов…»

Степняки, между тем, вообще все имели «тяжкий дух»: Хозары ли, Германцы или Греки. Греки тоже не любили мыться в холодное время. Одни Русы «банились», но и то они, видите ли, «сами не выдумали», а переняли у… никогда не мывшихся Готов! Можно ли пойти дальше в смысле аберрации[59] в вопросах Истории? Однако, мы этому удивляться не должны: очень многие «норманисты» говорят так же.

Идет это еще от Шлёцера,[60] который сказал: «Славяне жили, как звери и птицы, в лесах…» Для такого выражения он воспользовался жизнью примитивных Финнов,[61] живших на Русской земле, и приписал этот примитивизм Русам. Остальные же только повторяли его слова, не зная даже, откуда Шлёцер взял свои утверждения. Финны, о которых мы сказали, Весь, Чудь, Мерь и т. д. жили еще в условиях каменного века и железа не знали. Однако, когда предки господина Шлёцера жили в тех же условиях, можно совершенно точно утверждать, что и они «жили, как звери и птицы, в лесах», ибо они тоже не имели постоянных жилищ, а пользовались «юртами», еле укрывавшими жителей от непогоды. Все народы когда-то прошли через этот культурный этап, ибо никто не имел к своим услугам ни пара, ни электричества! И пар, и электричество пришли только к 17–19 вв.

Прабка Варвара говорила: «А тож ходил в степах Пеша, Князь Угорский, а те Угры были воры большие. Как увидят добрых коней, так и украдут. Однако, скоро их Одинац-Князь забрал всех. А пришли они с его людьми с Дону, и после сами[62] бродили. И только забрал их Одинац Князь, як в степах Годяци пришли и всех били».

К какому именно веку относились ее слова, трудно сказать, но имея сведения о Плите Короля Одоакра, можно думать, что к началу V века.

«Пеша-Князь» — говорила она, — «Одинаца-Князя знал и любил. Они с ним часто встречались, пили, ели вместе. Так Пеша-Князь сказал: «Отож, пускай мои люди будут под тобою, и я тоже буду под тобою, а оттого моя голова болеть не будет. Все ты и решай, а мы делать будемо».

Эти предания Русской Древности важны тем, что дают иной раз живую картину, которой в сухих исторических писаниях не найдешь. Может, цена этим преданиям небольшая и сами они в большой мере апокрифичны, но совпадения в них с Историей все-таки есть и в этой мере они помогают разбираться в мотивах действий уже исторических лиц. Наше дело, во всяком случае, сообщить все, что известно нам.

Одно очень важное соображение дает нить для решения вопроса, откуда пришел Князь Кий: он построил на Дунае город Дунаевец. Если протянуть от Дунаевца до Киева линию, — это и будет приблизительный путь Кия с его людьми. Из этой линии видно, что Карпаты Князь Кий должен был проходить. Конечно, приблизительный путь не есть действительный путь и вдоль линии этого пути возможны отклонения, но все же приблизительный путь должен был более или менее совпадать с настоящим.

Мы искали место Дунаевца, но не смогли его найти за отсутствием точных сведений, а потому предположительно думаем, что город находился где-то в районе Тисы (Тиши). Не нашли мы указаний ни у Л. Нидерле, ни у других славоведов. Во всяком случае, если Дунаевец лежал где-то у Тисы, то прямая линия по направлению к Киеву пролегает через Черновице-Хотин, где и прошел, видимо, Князь Кий. Конечно, настоящий путь Трех Братьев не мог быть совершенно прямым и должны были быть отклонения от прямой линии то вправо, то влево, но все же общее направление должно было приближаться к прямой. Что это так, читатель должен принять за аксиому, т. е. что всякий, кто идет в такую даль, должен стремиться к кратчайшему пути, чтоб сократить трудности как для себя, так и для спутников.

Возвращаясь к Пеша-Князю Прабки Варвары, можно заключить, что он вошел в «Клан» Царя Одоакра, приняв его имя, по традиции Кельтов, как известно, практиковавших такой способ. Но так как организация подданных Короля или Князя Одоакра была «клановой», то понятно, что среди них были различные по этнии племена. Дело ведь было не в этнии, а в подданстве личном Одоакру. Готы, бывшие у него, влекли его в сторону Рима, на который они хотели напасть. Остальные племена шли туда, куда приказывал Князь Одоакр.

Л. Нидерле в «Славянских Древностях» (изд. Иностр. Литер., Москва 1956 г.) пишет — но не в тексте, а в оглавлении — на стр.426: «Кий, легендарный основатель Киева», однако, на стр. 146 он уже не говорит «легендарный». О Рюрике он говорит: «Варяжский Князь», а у Синеуса и Тревора[63] снова добавляет эпитет «легендарный». О Варягах он говорит в тексте как о «Нурманах», т. е. Скандинавах. Нам придется поставить вопрос: что такое «легендарный»?

Если исходить из слова «легенда», то в общепринятом, ненаучном смысле это обозначает нечто недостоверное. Между тем, в науке известно, что «легенда» является весьма часто «искаженной достоверностью» и что в конце концов даже за весьма недостоверными, на первый взгляд, легендами Геродота в наши дни отыскивается не только смысл, но и истина. Короче говоря, «легенда» есть некий объект, имеющий археологическое значение. Теперь посмотрим ближе, что такое «легенда».

Есть разные «легенды». Например, что Ромул и Рем, основатели Рима, были вскормлены волчицей. Много веков этому не верили не только Римляне, но и Европейцы. Однако, совсем недавно, между 1950 и I960 годами, в Индии был найден мальчик, вскормленный волчицей. Таким образом, подобные случаи могли иметь место. Есть «легенда», что Прометей «похитил огонь с неба». В основе этой «легенды», конечно, лежит действительное событие: некий человек, которого называют Прометеем, научился добывать огонь и тем самым создал новую эру в жизни людей. Но все же в этих «легендах» есть некий чудесный элемент. Но что чудесного или вообще из ряда вон выходящего в Предании о Кие? Что «легендарного» в том, что «пришел Кiй, Князь Российстiй» с Братьями и поставил Киев? Есть ли в этой «легенде» хоть что-либо, что можно считать чудесным, невероятным или даже «противоествественным»? Ровно ничего! «Легендарными» названы Князь Кий, Синеус и Трувор только потому, что они «были давно» и о них «нет документации». Однако это неверно, ибо о Князе Кие есть известия в Армянских Хрониках, а именно — о Кие, Щеке и Хориве.

Л. Нидерле об этом или лишь не знал, либо не хотел знать. В первом случае это — ошибка, а во втором — злая воля. Так, например, некий Штраленберг (Philip John von Strahlenberg, 1738, London, «An Historico-geographical Description of the Nord and Eastern Parts [of] Europe and Asia, but Particularly of Russia, Siberia and Great Tartary, P. 179) (после Польского историка Стрыйковского в ХVI веке!) подтверждает, в общем, факт существования Князя Кия, Щека и Хорива с сестрой их Лыбедью, а построение Киева датирует 493 годом.

Почему такая разница с датой Стрыйковского? Либо ошибка, либо злая воля. Мы скорее склоняемся к ошибке. Однако мы больше доверяем Стрыйковскому, чем Штраленбергу, который, конечно, по-русски понимал «десятое на двадцатое». Он говорил, например, что Князя Кия звали «Киев» или путал Хозар с «Корсарами». Однако, из его слов все же следует, что Аскольд и Дир были Киевскими Князьями из Династии Кия и что их Рюрик взял к себе заложниками и воспитал при своем дворе, что тогда частенько практиковалось. Штраленберг сообщает, что с ними кончилась Династия Кия. Возможно, что у Штраленберга злой воли не было, однако же дату основания Киева он почему-то отодвинул. Пользовался он «Историей Киева», написанной патриархом Константином по-русски. Стрыйковский в своей «Хронике» 1582 года дает более раннюю дату постройки Киева — 430 г.[64]

Таким образом, при наличии уже двух источников, говорящих о Князе Кие и Братьях — а если считать книгу Константина то при наличии трех источников — и нескольких Сказов Захарихи, а затем свидетельств «Дощек Изенбека», мы считать Князя Кия и Братьев «легендарными» (Л. Нидерле) отказываемся! Это совершенно исторические личности (не забудем Армянского Летописца, а также Арабов, хотя и не называющих Кия, но говорящих о «городе Куябе»!). Если всех этих источников недостаточно, то… когда же будет достаточно?

Дата, указанная патриархом Константином и повторенная Штраленбергом, возможно, является датой смерти Князя Кия, ибо Прабка Варвара говорила, что «Князь Кий умер от глубокой старости, под сто лет». Если в 430-м году ему было сорок лет то к девяносто третьему году было бы 103 года. Выражение «под сто лет» приблизительное, это может быть и сто, и больше. Если это 110 лет, то говорят «за сто лет». Один или два лишних года в таком случае не имеют значения.

Наконец, обе даты, сообщаемые Поляками, ибо патриарх Константин был родом тоже Поляк, относятся к V веку. Таким образом, мы можем утверждать на основании писанных источников, что Князь Кий был историческим лицом и что он построил Киев в V веке. Ничего «легендарного» в рассказе о Князе Кие и Киеве в предании нет. Нет «легендарного» и в утверждениях двух историков — Стрыйковского и Штраленберга «Норманисты», употребляя эпитет «легендарный», не знали разницы между «преданием», которое является Историей, и «легендой», которая лишь в основе исторична.

В конечном счете, это обстоятельство может обозначать и злую волю. «Извинялась» же Анна Комнен[65] перед читателями, когда писала на «столь низкую тему», как Варвары и их жизнь!

Д-р С. Лесной-Парамонов на стр. 1111 своей «Истории Русов» говорит: «…Мы знаем, что во времена неурядиц (меж, приписано Ю.М.) трех братьев — князей Изяслава, Всеволода и Святополка Поляки дважды грабили Киев, т. е. в первую очередь церкви, которые играли тогда роль государственных архивов и библиотек.» Так как по Штраленбергу патриарх Константин был родом Поляк, возможно, что он имел доступ в свое время и к Русским Летописям, попавшим в Польшу. Что касается Стрыйковского, то тот действительно видел старые Летописи Киевской Руси

От Русов скрыли, что Русы Библии и Русы Руси один и тот же народ. Прабка Варвара говорила об Ирии — «Птичьем Рае», куда на зиму улетают ласточки (упоминается и у Т.Г. Шевченко, а также у Мордовцева), что там жили наши Пращуры, делали там мед, шубы и культивировали фруктовые деревья — яблоки, груши, сливы. Соседние народы их называли «Медами» за хмельной мед, который они готовили. Проф. Классен тоже думает, что Меды были Русами.[66]

Конечно, все это может быть лишь догадкой, а не истиной. Но почему тогда на Украине так распространены некоторые слова, явно Месопотамского происхождения, как «шуба», «шульга», «курган» (кур-гала, Сумерийское[67] слово), «степы» (ступа, Сумерийское слово), «колошматити» (Шамаш,[68] Сумерийское слово), «меч», «узда», «дуб» и множество других? Их слишком много, чтоб это было случайным.[69] Там, где случайность повторяется слишком часто, она становится закономерностью.

Среди повестей о Князе Кие, слышанных нами от Прабки Варвары, была такая:

Итак, Прабка Варвара, бывшая хранительницей народных традиций в нашей семье, называла Киевец-Град, построенный Кием на Дунае, «Дунаевцем» и говорила, что это было «недалеко Тыши». Она даже не знала, что есть река Тиса. Вероятно, эта традиция шла еще из древности и возможно также, что Киевец носил двойное имя.

Характерно, что Киевляне, «дабы не забыть Князя Кия», дают названия Трех Братьев с Сестрой частям корабля. Так они всегда помнят своих первых Князей Киевских. Известно, что некий историк пытался на этом именно основании доказать «легендарность Кия».

Прабка говорит: «Абы нащадки его не запомнили», что означает: «потомки не забыли». Одно это слово «запомнить» — старорусское слово и оно, вероятно, еще Киевских времен. Пожалуй, именно оно и доказывает древность этой фразы.

Достаточно посмотреть на Начальный Период всех наших Летописей, чтоб увидеть, что Начальный Период был скрыт от Русов в Летописях Нестора-Сильвестра, извращен или пропущен в других. Почему это было сделано, понятно само собой. Варяг, (Ободрит) Ререк, захвативший власть на севере, в Киев являлся не освободителем, а узурпатором, ибо взятые им в качестве заложников и воспитанные Князья Аскольд и Дир были действительно Князьями Династии Кия (см. Штраленберг), с которыми она и закончилась. На севере, даже по преданию Мекленбургских Славян, «Русь находилась под тяжким чужеземным игом», между тем как на юге, в Киеве, она имела своих Князей Русского Рода.

В первое время, наверное, запрещалось говорить, что Олег убил Аскольда и Дира. Все же позже пришлось в этом сознаться. Однако тогда «урезывали Начальный Период» с тем, что о Князе Кие не говорили. Так уменьшались права Аскольда и Дира. Выходило, что они были какими-то «случайными» Князьями, не имевшими особых прав на княжение. Таким образом выходило, что первым собирателем Руси был не Князь Кий, а Ререк-Ободрит. Вместе с тем и объединение южной, Киевской Русской Земли с «Норской», или Северной Землей было как бы тоже собиранием Руси. Однако, Ререк, передавая Русь по наследству, уже принципиально приступал к ее дроблению, что ясно сказалось позже, при Владимире и при Владимире Мономахе. Значит, Ререк-Ободрит вовсе не был собирателем Руси, а захватчиком. Он не освобождал, а захватывал в личную собственность не только Русскую Землю, но и другие Земли, лежавшие рядом. Конечно, Русы при этом переходили на эти Земли и, таким образом, Земли Руси расширялись, но Ререк-Ободрит думал не об этом. Он думал о расширении своих Земель.

Правда, Варяги-Князья вскоре забыли эту тенденцию, но при передаче в наследство Русских Земель всегда думали, что эти земли являются их собственностью. Дальше это вылилось даже в борьбу за Киевский Престол и наследство. Пошла не только борьба, но и усобица Князей. Это тяжело отразилось на дальнейшей судьбе Руси, а при нашествии Монголо-Татар явилось причиной гибели как самих Князей, так и Руси. Киев пал, потому что Князья не занимались ратным делом, и ратное дело на Руси упало. Защита Земли, как первый долг Русского человека, превратилась в защиту владений того или иного Князя. При таких условиях и военное дело как дело защиты упало, превратилось в «защиту одного куска Русской Земли против другого такого же куска и такой же Русской Земли». Монголо-Татары единой Русской защиты не нашли и потому они так легко Русь захватили. При князе же Кие было единство Руси и потому Киевская Русь так легко борола врагов.

Д-р С. Лесной-Парамонов пишет: «По разным намекам видно, что Нестор знал больше о Начале Киевской Руси, чем он написал, но он писал Историю Рюриковичей, а потому разъяснять, что последние были не исконные Русы, а пришельцы… было неудобно. Обо всем дорюриковском он предпочел умолчать».

Прабка Варвара говорила: «Коли Одинац-Царь попрощался с Кием Князем и пошел на закат солнца, с ним ушло немало Киян и «Забродни» (Забродников, Бродников[70]). И те уже николи Киева не побачили.» (Мы очень сожалеем, что у нас имеются только отрывки ее слов. Подлинная полная запись как Песен Кобзаря Олексы, Сказов Захарихи, так и слов Прабки Варвары осталась в России и, вероятно, погибла в революцию.)

Из ее слов видно, что Русы были повсюду, но организовывались они по-разному и что Русь сколачивали то Князья, то выборные Воеводы, как у казаков. Естественно, что и единого центра у Руси тоже не было и что позже им стала именно Киевская Русь, как наиболее выгодно расположенная географически.

Захариха в своих Сказах говорит о прошлом единстве Славян, «называвшихся Русами» и когда у них был «единый Царь Маха». Прокопий Кесарийский говорит: «Прежде они все носили одно имя» («спораден», т. е. «рассеянные»;[71] мы думаем, «Рассея», потому что уже Этруски себя так называли[72]). Прокопий говорит, что до разделения Антов и Славян была «война между ними». Отчего же могло произойти это междоусобие между ними? Нам кажется, что потому, что одни из них жили «в народоправстве», как говорит сам Прокопий Кесарийский, а другие были под властью Князей. Но что народ Киевский, Русский чувствовал свое Русское единство видно из слов нашей Прабки Варвары:

В другой раз Прабка говорила: «Старший лодейник по имени Простера сказал людям, чтоб мачту звать «Кием», лодю «Хоравом», бока — «Щеки», парус — «Лыбедь». И сказал то, абы Князь-Кия не забыли. Он же, Простера, был лихим вором когда надо и водил своих лодейников с топорами на врагов, и те, завидя их копытные доспехи, рогову доправу, разбегались. Не пробить шаблей, а он тебя топором огреет!»

Так из этих слов видно, что Князь Кий с Братьями были Князьями Русскими и Русские люди их уважали. Когда же Кия не стало, Русы его не забыли. Отступники же, звавшие Кия «разбойником», были сами разбойники, такие на Руси всегда бывали, и нередко они же и захватчикам служили, за что те их только презирали. Но даже при том, что Олег-Варяг был захватчиком, он был Славянином, ибо и сам Ререк был Ободритом-Лютобором,[73] и даже вообще Вендом. У Ререка было весьма мало «Нурманов», потому что Ререк Новгородскую Русь освободил именно от «Нурманов». Однако, Венды-Ободриты имели обычай называться по-«Нурмански». Происходило это оттого, что «Нурманы» были соседями, а Варяги любили чужеземные имена. Они им придавали «вид», которого они не имели, и их путали с «Нурманами», что Варягам льстило.

В наше время Русские люди охотно дают друг другу французские имена: «Жорж», «Николя», «Серж». Имея такие имена, они все же остаются Русскими и никак во Французы не переходят. Однако, пользуясь «теорией Норманизма», надо бы написать труд «о влиянии Французов на Русскую Этнию». Фальшивая теория потому и фальшива, что ее можно приложить только в одном случае, а при попытке приложения к другому случаю она становится видимо абсурдной. В первом случае к ней привыкают и потому ее принимают, а во втором случае — непривычное приложение теории возбуждает отталкивание от таковой. И это и является ключом к пониманию «теорий» вообще.

Тем более, что имеются и доказательства: проф. Погодин, которого цитирует д-р Лесной-Парамонов, говорит: «Чуть ли не в этом месте (описания) Гельмольда, сказал я еще в 1846 г., и чуть ли не в этом углу Варяжского моря заключается ключ к тайне происхождения Варягов и Руси. Здесь соединяются вместе и Славяне, и Норманы, и Вагры, и Датчане, и Риустри, и Россенагау (заметьте два последних имени, которые близки к «Русь» и «Рось», последнее же слово в переводе с немецкого обозначает «Русская область»). Если бы, кажется, одно слово сорвалось еще с языка у Гельмольда, то все бы нам стало ясно».

Д.И. Иловайский, ограничивая свои изыскания Причерноморской Русью (доказано М.А. Миллером, который ее называет Приазовской), тем самым отбрасывает идею «Руси Северной и Киевской», до Олега. Между тем, Русь строилась в разных углах ее земли и, как государство, была и на юге, и на севере, и, может, на западе (Одоакр) и на востоке (Гулынь, или Голунь).

Естественно, что процесс кристаллизации государства шел на разных местах этнической территории по-разному. Этого как раз наши историки «не заметили». Цитируя и критикуя советского историка Рыбакова Б.А., Лесной говорит: «Он заранее, не имея достоверных данных, полагает, что первым русским государством была Киевская Русь. Кто это ему сказал?» Это, конечно, недомыслие со стороны С. Лесного, ибо он же сам указывает год основания Киева, по Стрыйковскому, 430-й, и говорит, что в это время Новгородская Земля еще не была так организована. Однако, допустим, что «Славен-Град», бывший до построения Новгорода центром Северной Руси, уже был. Однако, Киев, будучи только-только построен, уже сразу стал государственным центром. Так что вопрос, где и какая Русь начала строиться первой, теряет смысл.

Русы жили «спораден», по Прокопию Кессарийскому, т. е. «разбросано» или «рассеяно» («Рассея» наших крестьян до Первой Мировой войны). Набеги кочевников, Римлян, ходивших на «охоту за рабами», различных переселявшихся народов, сделали то, что Русы стали жаться друг к другу, чтобы иметь больше силы для самозащиты. На востоке была «Голуньская Русь» («Дощьки Изенбека»), на западе — «Волынь», на юго-западе — «Карпатская Русь», на юге — «Суренжская Русь», на юго-востоке — «Приазовская Русь» и по Днепру — «Киевская Русь». Больше всего шансов для успеха и мирного развития имела, конечно, Киевская Русь. Это происходило оттого, что если «Тьмутороканская Русь», например, по Кубани была открыта для набегов, то Киевская Русь была скрыта и Днепром, и лесами и если была открыта с юга, то не настолько, чтоб враг мог прийти незамеченным. С Волги и Камы давили Булгары, с юго-востока — Аланы, Ясы, Койсоги,[74] с юга — Черноморские Полисы (Греки), с юго-запада — Римская Империя, а с запада — Горынь, западнославянские племена, Ляхи или же Германцы. Все эти местные давления сдавливали Русь и заставляли ее организовываться. Процесс этой организации был единым, хотя организация была различной и отдельной от всего целого.

С. Лесной, критикуя Б.А. Рыбакова, говорит: «…разве в момент появления Олега в Киеве в Новгороде не было славянского государства (он говорит «восточнославянского государства», это явно ошибка, ибо Новгород можно назвать «северозападным», прим. Ю.М.) и разве не оттуда пришел Олег? И разве в Полоцке, Прикарпатьи, Волыни, Приднестровьи, в степном Крыму, Придоньи, наконец в Тьмуторокани не могло быть более древнего Русского государства? И разве невозможно, что[бы] у большого народа было несколько центров? Наконец, о существовании центра на Волыни у нас имеются и прямые исторические указания».

Все это, конечно, верно, но хронологически трудно что-либо доказать, ибо нет еще документации достаточно исчерпывающего характера. Князь Кий и по Летописям, и по Преданиям или Сказам Юга Руси пришел на Днепр одним из первых. От него и надо починать год основания Киевской Руси, или Руси вообще. По С. Лесному «принятие Б.А. Рыбаковым Киевской (Варяжской?) Руси за первое государство недостаточно обосновано и, вероятно, ошибочно». Если речь идет о Рюриковском времени, то, конечно, это верно. Князь Кий был до Рюрика почти за пять веков и он же основал Киевскую Русь. Разве Рюрик ее основал?

Далее С. Лесной говорит: 'Академик Рыбаков отбрасывает норманскую теорию, но в «Норманов» он еще верит. Подводя итоги сведениям восточных писателей о Руси, он пишет на стр. 767: «Восточным географам были известны многие народы, но Скандинавов они знали плохо, а в связи с географией Славяно-Русских земель ни разу ни один автор не упомянул о Варягах. Очевидно, небольшие Варяжские отряды не были заметны географам Востока».

Выходит, конечно, очень несерьезно: «если не упомянули»-де, так значит, не заметили по причине «малости отрядов». Наше мнение такое же, как и С. Лесного: не заметили потому, что Варяжских отрядов там никогда не было. Отдельные Варяги могли быть, раз Олег и Рюрик были Варягами, но отрядов не было. Была дружина Князей, где могли быть всякие люди, даже Угры и Готы, еще остававшиеся в Диком Поле, Куманцы и Черкассы, и, конечно, там были и Варяги-Ободриты (Лютоборы), но они, будучи Славянами и владея только «Нурманским оружием» и строем, быстро растворялись в Славянской этнии окружающих Русов. Удивительного в этом ничего нет.

Скандинавы же, если и попадали на Русь, то либо как наемники купцов, шедших в Византию, либо как наемники Князей-Варягов, либо же как шедшие наниматься в Византию и транзитом попадавшие в Киев. В самом Киеве им делать было нечего. При Владимире и Ярославе их было значительно больше, но и тогда их брали исключительно в Дружину, где они были воинами, а не «культуртрегерами». Первое, что занесли бы на Русь Скандинавы, были бы, конечно, их «руны». Между тем все азбуки древнего происхождения от «рун» отличаются в достаточной мере. Второе, что занесли бы к нам Викинги, — «саги». Никаких следов «саг», однако, до сих пор не найдено. Третье, что они занесли бы, это — рабство для простых людей, с ошейником и надписью «ридер» на лбу этих людей. Ничего этого Русь Киевская не знала. Хотя позже Князья-Рюриковичи и вели себя достаточно эгоистично, но они торговли в своих руках, как «Ярлы», не сосредотачивали.

Русские Князья если и дрались за ту или другую Землю, то это была простая междоусобная борьба, а не поединки «Ярлов». Князь-Рюрикович, сидя за столом, не бросал объедки за спину, где их подхватывали приближенные, и не кидал секиру в голову кого-нибудь, кто ему не понравился, как это делали Ярлы. Он не презирал людей. Нам известна фраза Ярослава Хороброго: «Нас мало, но мы Славяне!»

Таким образом, ни одной характерной черты жизни Скандинавов-Викингов на Русь принесено не было. Это и доказывает, что там Викингов никогда не было.

Никаких следов влияния «драккаров» на форму Киевских кораблей не обнаружено. Наоборот, «Артанская Русь» (Тьмутороканцы?) ходили на «однодревках» («моноксилы»[75] Греков) до Трапезунда, по всему побережью еще в 3-м веке после Р.Хр. Лоди[76] эти были теми же «чайками», на которых ходили позже запорожцы. Они были снабжены и веслами, и парусами.

«Нурманы» сражались пешими или со своих «драккаров». Русы же Киева были конными, и если имели пешие Дружины, то всегда могли их посадить на коней, потому что те знали конскую езду. Особенно же они были умелыми стрелками с коня, на полном скаку. Этим они подавляли Римских Легионеров. Так, у Киевлян не оказывается ни одной черты жизни Скандинавов. Почему? Ответ простой: Варяги были не «Нурманами» (Скандинавами), а Славянами — Лютоборами-Ободритами. С собой они принесли только военную, «Нурманскую» выучку.

В одном из своих Сказов Захариха говорит:

Обилие зайцев в степи было такое, что народы, там побывавшие, сохранили еще и посегодня изображение зайца, которое они печатают на Пасхальных открытках. Немцы добавляют к этому «Остергазе», у Саксов Пасха называется «Истер» (Восток!) и сопровождается изображением зайца, а у Германцев осталась влекущая идея: «Дранг нах Остен!», вылившаяся в политическое направление их экспансии: «Движение на Восток».

Несторовская Летопись умалчивает о подробностях. Киева это не касалось. Новгородская же Иоакимовская Летопись говорит довольно подробно…

«Это была настоящая война, длительная и тяжелая…» — говорит С. Лесной, рассказывая о войне Новгорода с Варягами. Он добавляет: «вероятно, Варяги были в союзе с Финнами». Во-первых, о каких «Варягах» он говорит? Если о «Нурманах», то они не были Варягами. Если же о «Варягах-Вендах», то это другое дело. Следы Варяжского (Словенского) нашествия на территории Новгорода найдены даже в топонимике. «Нурманы» же и там не оставили никаких следов. Те 10–15 слов, которые можно считать Скандинавскими, могут быть с таким же успехом Готского или Германского происхождения.

О «Финнах» древней Руси много говорят, между тем, этот народ (или народы) был на весьма низкой ступени развития. Жили Финны охотой и звероловством и были крайне мирного характера. Сильных «воинов» сделать из них было крайне трудно.

Что касается Русов, то когда-то их Южная Группа варилась в Индоевропейском котле, но Северная подверглась Индоевропейскому влиянию только через Вендов, пришедших с юга, или же получивших такое влияние от Германских Племен. Рядом жили Литвины, в государство которых входили древнейшие Славяне. Литва была на юге. Однако, она была, вероятно, в 3-м тысячелетии до Р.Хр. Позже ее оттеснили к северу другие народы.

Вот, видно, Литва и повлияла, как Индоевропейская Этния, на Северных Славян.[77]

Но и сами Северные Славяне до 3-го тысячелетия были одинаковы этнически с Южными Славянами. Это, видимо, был еще Пранарод, где были как будущие Литвины, так и Славяне. Позже, к XIII веку, во времена Монгольского нашествия, Литва Оль-герда становится снова объединяющей силой, в результате действия которой появляется Литовско-Русское государство. К моменту Польско-Литовской Унии Литовско-Русское государство переходит под власть католической Польши. Эта же власть, подавляя Русскую Этнию, приводит к разрыву наметившегося объединения.

По сведениям С. Лесного битва между находниками «и Русами разыгралась на берегах реки Кюмени. Новгородский Князь Буривой был разбит и бежал в отдаленную часть своих владений, а Новгород был захвачен Варягами», или же «Варягами-Славянами». С. Лесной здесь путает понятия «Варяг-Викинг» и «Варяг-Славянин». Мы думаем, что речь идет вовсе не о «Варягах-Славянах», но о «Нурманах-Скандинавах». Ниже он говорит: «Корни обоих государств (Киева и Новгорода) лежат еще в первых веках нашей эры. Археологические данные о Северной Руси говорят убедительно, что в это время Славяне уже там были и были обладателями довольно высокой культуры…»

Еще ниже он говорит: «…и в Южной Руси в ту пору имелась старинная династия Кия, по-видимому, угасшая только при Олеге. У нас нет никаких данных, которые говорили бы, что ход развития в Южной и Северной Руси был значительно различен».

По словам Д-ра С. Лесного-Парамонова, «на стр. 773 он (Б.А. Рыбаков) пишет: «К концу XI века архаическая немногословность сказания и скромность обстановки рождения Киевской Руси показались недостаточными. Новый Летописный Свод 1095 г. («Временник, еже есть нарицается Летописание Князей и Земли Русской») предпослал этому сказанию торжественное предисловие. Автор-Киевлянин сопоставляет рождение Русского государства с рождением величайших мировых империй: Рим был назван так во имя царя «Рима», Антиохия Великая — во имя царя Антиоха, а Александрия — во имя Александра Македонского: «Такожъ и въ нашей стране званъ бысть градъ великимъ Княземъ во имя Кия».[78]

Летописец, конечно, не зря возвеличивал Князя Кия. Кий таким и был. Но переписчики, работавшие от Варягов (Ободритов) должны были всячески восхвалять Рюрика.

Рыбаков прибавляет, что «к легенде о Кие и его племенном княжении после хвалебных слов о мудрости и смышлености Полян добавлены порицающие их слова: «Бяху же погани, жруще озеромъ и кладеземъ, и рощенiемъ, якоже и прочiе погани». Эту часть надо понимать как порицание язычества со стороны переписчика, ибо последний, вероятно, был христианином. Это вполне понятно. Однако, здесь нет никакого «новгородского патриотизма», как думает Рыбаков. Последний преувеличивает, когда думает, что наши Предки «заимствовали» легенду О Трех Братьях. Мы выше поясняли, как мы сами к этому относимся. «Три Брата» были Предками Русов по сведениям «Дощек Изенбека», или же зятьями Богумира. Что у других народов тоже существовали легенды «о Трех Братьях», надо относить к Индоевропейским преданиям. Последние же основаны на Ведическом: «Вишну сотворил мир в три шага».[79]

На стр. 752 «Истории Русов» д-р С. Лесной-Парамонов приводит тексты из «Дощек Изенбека» под заглавием «Отрывок "Влесовой Книги" о Kiе, Щеке и Хореве». Первым долгом, мы должны сказать, что нет никаких оснований считать одну из фраз «Дощек Изенбека», где сказано: «Велескнигу сиу пишу»[80] за название всех «Дощек Изенбека». В том-то и тяжесть вопроса, что указанная «Дощька», где говорится о «Влескниге», ничем не связана с остальными «Дощьками» и представляет из себя изолированную часть рукописи. Между тем, г. С. Лесной-Парамонов спешно назвал все «Дощьки Изенбека» «Влесовой Книгой». Вероятно, ему хотелось поскорее избавиться от имени Изенбека, ибо Изенбек был офицером Гражданской войны да еще известным своей храбростью. Неудобно, так сказать, в отношении Советов… Если же у г. С. Лесного-Парамонова такого намерения не было, то зачем было переименовывать? Разве что для путаницы, которая и без того возникла. Но так как простота — мать порядка, то мы восстанавливаем прежнее название, т. е. «Дощьки Изенбека» и «Влесовой Книгой» их не называем.

Автор данного исследования не может спешить, чтоб «в три недели сделать сенсацию». Ему нужны годы размышлений и еще годы анализа. Истина нуждается в бережном подходе к вопросу.

Нельзя из-за личной нетерпеливости «накатать тексты» и потом — «умыть руки», сделано, мол, и все. Затем, при первом же звуке сомнения сказать: «Да, говорят, тексты эти подложны». Мы так поступать не можем. Мы сами видели, сколь древни чисто внешне «Дощьки». Значит «коль дуги гнут с терпением и не вдруг», как говорит И.А. Крылов, то уж старые рукописи — и подавно. Для их обработки нужно время, и мы это время употребим, сколько его потребуется.

Далее следуют слова С. Лесного-Парамонова: «Так как чтение Влесовой книги представляет собой исключительные трудности, разумно будет читать ее по отрывкам: более понятные сначала, более трудные — впоследствии, постепенно выясняя различные трудные места и разъясняя недоразумения. Только когда большинство отрывков будет прочитано, можно будет приступить к выяснению последовательности, порядка их». (Интересно, что д-р С. Лесной-Парамонов в отношении других этому правилу совершенно не следует. Так, он нас торопит с опубликованием интегрального[81] списка[82] «Дощек Изенбека» несмотря на «исключительные трудности»).

«Начнем разбор по небольшим частям (полный оригинальный текст, разбивка его на слова и перевод прилаются отдельно): «СЕ БО ОРЕ ОТЕЦЬ IДЕ ПРЕНД НЫ». Выражение «се бо» повторяется очень часто и служит, видимо, только для плавности речи, означая «и вот». Часто также упоминается «ОРЕ ОТЕЦЬ» — Предок Русов, о котором речь будет подробнее особо. Интересная форма — «ОРЕ». Это не звательный падеж, а вероятно случай употребления глухого «Е», перешедшего затем в «Ь». Надо полагать, произносилось «ОРЬ». С подобным явлением мы встретимся еще…».[83]

Здесь мы должны отметить, что такой подробный и иногда заставляющий желать лучшего анализ для нас является излишним. Дальше мы даем сокращенно повествование о Князе Кие, придерживаясь только текста «Дощек Изенбека».

[84]«А КIЕ ВЕНДЕ ЗА РУЩЬ I ЩЕКО ВЕНДЕ ПЛЕМЫ СВЕА А ХОРЕВЬ ХОРВЫ СВЕА».

Перевод: «И Кий вел[85] за Русь и Щек племена свои а Хорев хорвы свои».

Текст: «I ЗЕМЬ БО ГРАДЕНЦЬ[87] НА ТО А ЯКОВЕ СЕМЫ ВНУШАТЕ Б(О)Г(О)ВЕ».

Перевод: «И взяли[88] во Градец (население Градца, «Киевца») потому что как мы (есьмы) Внучата Боговы («Дажьбовы Внуци»).[89]

Текст:[92]«ОДЕIДЕ ХОРЕВЬ I ЩЕХЪ ОДО IHE А СЕХОМЬ ДО КАРПАНЬСТЕ ГОРIА I ТАМО БЯХОМЬ IHI ГРАДЕ ТВОРЯЕАМ I НУ IМЯХОМЬ СОПЛЕМЕНЫ IНIЯ БОГЕНСТВЕ IМЯХОМЬ ВЕЛКО».

Перевод: «Отошел Хорев и Щек от иных и вот («СЕ»!) (пошли?)[93] мы до Карпатских гор и там были, иные грады творили, иные богатства имели великие».[94]

Текст: «СЕ БО BP(A)ЗI НА (Е) ЛЕЗЕЩЕ НА НЫ ITО ТЕЩАХОМЬ ДО КIЕ ГРАДО А ДО ГОЛУНЕ…»

Перевод: «И вот враги (наши?) напали на нас и потому мы отошли до Киева Града и до Голуни».

Текст: «А ТАХОМЬ ОСЕЛЕЩЕТЕСЯ ОГНЕ СВЕА ПАЛЮЩЕ ДО СВРЗЕ А ЖЬРТВЫ ТВОРЯЩЕ БЛАГОДАРЧЕТЕ БЗЕМЬ I ТАКОВЕ ОНЫ».[95]

Перевод: «А там поселились, огни свои палюще до Сварги (Неба) и Благодарственные Жертвы творя Богам и таковые иные (жертвы?)».

[96] Текст: «I СЕ КIЕ УМЕРЕ ЗА TPIДЕСЕНТЕ ЛЯТЫ ВЛАДЩЕТЕ НЫ…»

Перевод: «И вот Кий умер (через) тридцать лет владения нами».

Текст: «И ПО СЕМЕ БЯЩЬ ЛЕБЕДЯНЪ IЖЬ СЕ РЕЩЕ СЛАВЕРЕ I ТЫЕ ЖIВЕ ДВАДЕСЕНТЕ ЛЯТЫ».

Перевод: «И после него был Лебедян, который назывался Славерь и он жил двадцать лет».

Текст: «А ПОТЕ(М?) БЯСТЬ ВЕРЕН (I)ЗЬ В(Е)ЛIКОГРАДЕ ТАКОЖДЕ ДВАДЕСЕНТЕ I ТОМУ СЕРЕЖЕНЬ ДЕСЕНТЕ I О СТЕЛЕ ОДЕРЖЯХУ OHE BITEHЗECTBО I О ВРЗЕХ».

Перевод: «И потом был Верен из Великограда также двадцать (лет) и (по) тому Сережень десять и о(ни?) стеле (стало?) одержали победы над враг[ам]и».

Остальной текст пока что не разработан, но и то, что мы здесь сообщаем, вполне доказывает, что Князь Кий с Братьями и сестрой Лыбедью были личностями историческими.

Неясен лишь вопрос, когда ушли Щек и Хорив из Киева: до смерти Кия или после. Есть сведения, что все они похоронены в Киеве же. Если это верно, то значит, уход Чехов и Хорватов произошел позже. Возможно, что уходили уже сыновья Чеха и Хорива, носившие то же самое имя, что и отцы.

Так, с помощью Хроник (Летописей), легенд, преданий, сказов и песен можно с достаточной ясностью осветить личность Князя Кия и Братьев с Сестрой. На Дунае был Град Циус (название по-Латыни[97]), который, может, и является Киевцем Дунайским.[98]

Приведем еще отрывок из «Дощек Изенбека», оставшийся неопубликованным.

[99]«СЕ ОУБО СОБСЬТВО НАШ IЕ ПРОДШОI НЕ ЯКО СВЕ ИМАХОМЬ СЛОВЕСЫ ОБЛИЦЕНА ДЕЯ А И ТАМО РЬЦЕХОМЬ ВОИСТИНУ БЛГАЯ О РОДЕМ НАШЕМЪ ДА НЕЛЖЕМО О ТЕХ А IСТУ РЬЦЕХОМЬ ОНЯ ОПЕРВЕ ВЬЕДОI НАШЯ ПОБЕЖДЬМО А КНЯЗЕ IЗЬБРАКИСЬКА ОТЕЙ ВЕДЕ РОДИЩИ О СТУПИЕХЬ А СКУТЫ ОПОЛЕДНЕ IТАМЪ ЕСОIЙ I ПРИДЕ ОЦЬ ОРЕЙ ДОНЕ ПОЩА БЯШЕ РЕЩЕТЕ ХОДИТИ ДО ДУНАЕВЕ IДЕЖЕ ГРАДЬ ОСТАВИТЕ IМОIЙ И ТАМО ВЛОСIИ ОБЕЩА А ПОКОЙ ДАТЕ И ПЛАТИТИ РУСОУМЬ

РУСИ ЖЕ ОДЬ СРЕБРЕ НЕВЕДЯЩЕ А ГОРЬШКОI ГОНЬЩАРСТЕ УДЕЯНОI УЖИВАТЕ ОД ВОЛОСI ОДЕРЖЕТЕ TОI СРЕБРОI НЕ ВЕДЯНЕ ЯКО ВЖИТЕ

I CE OPE ОТЬЕЦЬ РЕЩЕ КОНЕЦЬ ЕМУ IДЕ I КIЙ КНЯЗЬ ПО НЕМЪ БУДЕ

I ДРУЗЕ РОДИ ИДОША ДА ЗАПАДУ СОНЕ I КIЙ ДО КАРПАТЬСЕ ГОРIЕ I ТАМО РЕЩЕТЕ ЛЮДЕМЬ СВЕМЪ ХОДЯШЕТЕ ДО ПОЛУНОЩЕ

I ТАКО ДО ДНЕПРЕ ОТОIДЕ I ТАМО НАЙДЕ КНАЗЕ РОДО IНЕ ВУСЛАВIЕ

I РУСЬ О КIЕBE ГРАДIЕ УДЕЯЙ».

Таким образом, из этого текста видно, что Римляне, или Ромеи, хотели нанять войска Князя Кия («утилизация[100] варваров против варваров»), предлагая им серебряные вещи (миски, тарелки или вазы), и что Русы, привыкшие пользоваться гончарными горшками из обожженной глины, не понимали, что им делать с серебряными. Князь Кий вскоре понял хитрость Ромеев и ушел через Карпаты на север, к Днепру, где и поставил Киев-Град.

В это время Рим и Византия представляли еще одно государство и как тот, так и другой принимали «федератов-варваров» на службу. Однако, они же, составляя Легионы из «варваров», не стеснялись забирать родственников своих солдат в рабство. «Федераты», имея перед собой степные народы, имели в тылу Римлян, которые были не лучше. Таким образом, Князь Кий видел, что он и его люди находятся между двух огней. Поэтому он решил уйти на Днепр. Там были близкие Киевским Русам «Родыни» Князя Вуслава.

Подчеркиваем, что и в сказах о Кие[101] тоже говорится о Князе Вуславе, который добровольно подчиняется Князю Кию. В «Синопсисе» Российской Академии наук (СПБ, 1746 г.) даны выдержки из Барониуса Цезаря, кардинала и римского историка, работавшего по распространению католичества в России (жил в 1538–1607 гг. нашей эры), Польского Летописца историка Стрыйковского, который был другом России и занимался Русской Историей, имея под рукой многие наши Летописи, которые позже были утеряны и не достигли нашего времени. Его свидетельства поэтому для нас столь же важны, что и преподобного Нестора-Летописца.

Пользовался Стрыйковский и «исправленным Нестором» (вероятно Летописца Сильвестра,[102] около 1116 г., чья работа заменила работу Нестора). Упоминаются в «Синопсисе» и другие историки XVII века: Ботер, Бельский, Кром и Гваньини[103] (выборка из «Синопсиса» подписана «А.А. Кур» (генерал Куренков) 22 марта 1954 г. в Пало-Альто, Калифорния, США). В этом «Синопсисе» говорится о Князе Кие с Братьями, но не дается никаких деталей, касающихся хронологии, кроме года постройки Киева на Днепре, где Стрыйковский указывает 430 год.

Между тем сказы «Про Кия-Князя» говорят о выходе Русов из Земли Ябалака, или Абалака, и что в это время ими руководил «Орей-Отец». Вероятно, то было передвижение Южной Славянской группы из нынешнего Азербайджана на Дон и Приазовье. Когда это могло случиться? Если «Орей-Отец» был действительно отцом Трех Братьев-Князей, то надо считать около конца IV и начала V века.

Если же «Орей-Отец» отделен большим периодом времени от Трех Братьев, то тогда надо считать III, а, может, и II века нашей эры.

Об историках, указанных выше в связи с «Синопсисом», наши ученые совсем молчат. Почему? Неужели только потому, что Длугош, Стрыйковский и др. считают Русов «от Ноя»? Но ведь это был XVIII век (для «Синопсиса»), и тогда все так считали.[104]

Данные «Синопсиса» и упомянутых историков остаются непроверенными! Наша Академия Наук занималась чем-то другим и о прошлом Русов, как говорится, «не дбала»![105]

Из «Истории от III до IX веков» (изд. Ак. Наук, Москва 1958 г.) известно, что был Идар-Князь, у которого были сыновья Мезимир и Кологощ (Калегаст) и что Мезимир был убит Аварским Ханом в своей ставке в 550 году. Из той же книги известно, что Боже, или Бус (Старший) был распят Готами с 70 родичами-воеводами около 400 года. J Хилбудии (Халабуда-Князь) сказано, что он был Словенским Князем на службе у Во-лохов и что он умер в 531 году (убит Славянами, заманившими его на левый берег Дуная. Однако, этими сведениями не решается вопрос о Бусе-Сыне (Младшем) и Мезимире-Сыне (Младшем). О них говорят лишь предания, а письменных известий не имеется. Между тем, судя по сказам, они существовали и сделали немало для Русов. Особенно много сделал, по преданию, Бус при Князе Кие. Он построил множество лодей и стал известен своими морскими походами на Ромеев.

— В разделе «О начале древнего Славенского Народа» указано: «Стрiйковский, кн.1, лист 6 и лист 30». Там же ниже указано: «Стрiйковский, лист 9 и 10. Бел… векъ 2: лис… 13. Iустинъ: книг.:44…»

— В разделе «О имени и языце Славенском» указано: «Стрiйк.: лист 101, 103 и 110», а ниже: «тоже лист 102».

— В разделе «О свободе и вольности Славенской» указано: «Длугош, Стрiй.:»

На стр. «Выписок из Синопсиса», сделанных рукой А.А. Кур[а] (Куренкова), указано: «Первее убо старейшiй братъ Кiй основа и согради градъ на горъ над рекою Днепром, нарекъ его отъ своего имене Кiевъ, коегоже лета Летописцы Россiйскiе не пи-шутъ, вину дающе сiю, яко писанiя не знали и тщанiя къ нему и действъ летныхъ къ начертанiю не имели, но яко простъ и селенъ народъ въ воинскихъ делахъ упражнящеся. Единъ точiю летописецъ описа основанiе града Kieвa, лета отъ Рождества Xpicтова четыреста тридесятаго». На полях есть пометка: «Стрiйк.: лист. 396 (цитируем все по выпискам из «Синопсиса», сделанным рукой А.А. Кур[а] (Куренкова), и «Синопсис» был отпечатан «тисненiемъ» (по всей вероятности) «в царствованiе Феодора Алексеевича»… Думается, что здесь ошибка, ибо у нас был Феодор Иванович, а не Феодор Алексеевич.

С другой стороны, видно, что уже и в эти времена автор «Синопсиса», заметивший упущения тогдашних историков, негодовал на них за то, что они не указывали года основания Киева-Града.

Он же отмечает, что историки того времени оправдывались, что-де, «народ был прост и грамоты не знал, особенно же цифр». Последнее нам кажется неверным, ибо торговли без записей вести нельзя, между тем Киев был известен своей торговлей. Наконец, если торговые дела записывали на «бирках», то значит была и какая-то письменность. Но если была письменность, то, конечно, год основания Киева-Града могли записать.

Автор «Синопсиса» говорит прямо: «не тщалися», т. е. поленились. Из-за этой лени мы и не знаем с точностью о многом из нашего древнего прошлого. Однако в утешение себе мы можем сказать, что не только одни Русы этим страдали. Даже в Египте, где письмо иероглифами было распространено, — и там многое из древнего периода неизвестно. Другое же подвергалось «подчистке» и переделке жрецов. В Китае древние Хроники были тоже сожжены. На их место сделали «новые» Хроники, где все было изменено в угоду царствующей династии.

Вопрос, как это было возможно, чтобы даты основания Киева, имеющей такое значение для начала государственности на Руси, не записали, решается, может, так же как в Киевской, так и в Египетской истории: ревнивое чувство к Князю Кию и его времени. Со времен Варяжских Князей идет эта ревнивая борьба. Варяжским почитателям хотелось бы, чтобы Князя Кия совсем в истории не было! Тогда бы история Руси начиналась «только с Варягов»!

Почему же такая нетерпимая ревность? Потому, что Кий с Братьями были «Князьями Россiйстими», а Варяги если и были Князьями, то Западно-Славянскими. Со времен Царя Маха, т. е. когда была Междоусобная Война Славян между собой и Славяне от Русов отделились, уже создалось отталкивание между ними. Позже это отталкивание перешло в нестерпимое чувство ревности, даже не считающейся с фактами. Оно доходило до того, что некоторая часть Славянских Племен даже вошла в союз с Готами, особенно в V–VI веках, и воевала в рядах Готов в Италии, когда другая была в рядах Ромеев Велизария. Таким был, например, Король или Князь Одинац (Одоакр).

Князь Кий с Братьями идти на Рим не пожелал, так как думал, что Готы ничего не добьются. Они действительно, несмотря на то что заняли всю Италию, победить не смогли. Правда, помешала тому чума, от которой гибло население и сами Готы. Однако, надо думать, что не столько это обстоятельство повлияло на уход Готов, как то, что они не смогли восстановить нормальной жизни в занятых провинциях Италии и что их силы иссякли в борьбе.

Князь Кий поступил благоразумно, уйдя на Днепр. Там он основал государство — Киевскую Русь. В Риме же, при итальянском населении, ничего Славяно-Русского организовать нельзя было. Это был бы тот же ненавистный, рабовладельческий Рим, только несколько иной. Между тем, Славяно-Русы желали иного строя и этот строй должен был прийти к новой организации людей, уже без рабства. Разумеется, что для такого строя нужны были и другие люди, которые рабства заводить не желали.

Вместе с тем уже стало видно, что Римская Империя, как и Византия, несмотря на их еще достаточное внешнее могущество, уже потеряла внутреннюю силу. На их место должна была прийти новая форма Культуры и Цивилизации. Явно рождался новый мир: Европа и Славянство. Германцы при этом остались как-то в стороне: они сделались частью Европы, встали против Славянства и не стали самостоятельной силой. Этой силой стала Галлия и Славянство. Готы же и Германцы, истощив свои силы в борьбе с Римом, должны были выйти из борьбы. Они это и сделали, занявшись внутренней борьбой в Европе.

В разделе «О трех частяхъ света, именуемыхъ Азiя, Афрiка и Европа» в «Синопсисе» А.А. Кур (Куренков) цитирует Ботер, кнг. 2, часть 30, лист 164, книга Ботер, кн. 2, часть 3, лист 83, Ботер, книга I, часть 4, лист 132 и книга 2, часть I, лист 65.

— В разделе «О Африце»: Ботер, кн. 3, часть I, лист 210.

— В разделе «О Европе»: Ботер, кн.1, часть I, лист I.

— В разделе «О Народа Русскомъ»: Iосифъ Остаръ, Стрыйковкский, лист 113, Стрыйковский, лист 190, 92 и Iезекiя (Библiя), гл. 38 и 39.

— В разделе «О Народе Сарматскомъ»: Бельскiй «О Сарматахъ» и Стрыйковский, лист 93, Кромъ «О пол.», лист 12 и Стрыйковский, лист 86 и глава «Бытiя» Библiи.

— В разделе «О народа Роксолянстемъ»: Стрыйковский, лист 114, Стрыйковский, лист 258, 17, 39, 90, 91.

— В разделе «О наречiи Москвы»: Кромъ «О пол.», кн.1, 50, Стрыйковский, кн. 4, лист 90 и 92.

— В разделе «О Мосохе, Прародителе Славенороссiйскомъ»: Стрыйковский, лист 17, 91.

На этом мы цитации[106] закончим. Если кому-либо нужны будут дальнейшие сведения, он их может найти в «Синопсисе», который, как зарегистрированный Академией Наук, должен в ее библиотеках существовать. Мы прибавили от себя в скобках после слов «Iезекiя» и «Бытiя» пометки — «Библия». Это сделано для удобства читателей.

Конечно, неизбежна всегда и во всех источниках личная точка зрения составителя. Она проявляется и в «Синопсисе». Однако, цитируя источники, мы считаем нужным держаться как можно ближе к их точке зрения и это потому, что люди эти, писавшие источники, были ближе к прошлому, чем мы. Так называемое «критическое отношение» к источникам весьма часто на практике превращается в совершенный произвол. Достаточно вспомнить господ «норманистов» и что они делали с данными нашей Истории!

Скажем, если бы был источник, утверждавший, что «Кия никогда не было», то мы бы на это весьма резко возразили. Но если бы источник говорил, что «Князь Кий был… Булгарским Князем», то мы бы сказали, что этого совершенно не было и не могло быть. Однако, если источник говорит, «что Князь Кий был, но сведений об этом мало», мы не заключаем, что «Князь Кий — легендарный князь»!

Историки, заключающие подобные вещи, слишком много на себя берут. Выражение из Летописи, что «Варяги иже рекомые Русь» вовсе не значит, что «Нурманы суть Русь или «Руотси». Во-первых, «Нурманы» — не Варяги, а, во-вторых, Варяги не являются «Скандинавами», в-третьих, «Русь» обозначает: «Славянского Племени, или Русского». Сомневаться в таких простых вещах и истолковывать их «на свой лад» никакой историк не имеет права!

Выражение: «Земля наша велика и обильна а наряду въ ней нетъ» вовсе не обозначает: «порядка нет». «Наряд» — слово, обозначающее администрацию, управление. В украинском языке есть для этого слово «уряд». Что в Новгороде могло со смертью Князя или Посадника создаться временно неустойчивое положение, вовсе не значит, что там «всегда было такое положение». Раз нет слова «всегда», то не может быть и заключения «всегда».

Вызывает возражения и «научный язык» многих историков. Они как будто никогда не заглядывали ни в этимологию, ни в синтаксис и никогда не слышали о стиле. Читать их иной раз — чистая мука: неопределенность выражений, нагромождение придаточных предложений, определений, дополнений, всяких весьма спорных прилагательных, галлицизмов. Такие ученые, как Погодин или Иловайский весьма редки. Между тем, время уже изменить «научный язык» и перейти на язык людей. О таких сочинениях говорили «офени» в свое время: «Эх-ма, барин-студент! Купи-ка книжицу!» — «А на каком она языке?» — «На каком? Да на суконном!»

Все эти обстоятельства заставляют нас настойчиво стремиться к пересмотру не только Древнего периода Истории Русов, но и к изменению самих исторических методов и даже языка Истории. Так называемое «критическое отношение» к источникам завело нашу науку в дебри «норманизма». «Критическое отношение» может быть определено лишь так: если источники объясняют какое-либо событие совершенно невозможным способом или дают нелогическое объяснение, тогда можно относиться «критически». Но когда источники говорят: «Князь Кий пришел из Диких Поль», какое право мы имеем в этом усомниться? И почему это у нас, через полторы тысячи лет, больше данных, чем у источника?

Во всяком случае, о Князе Кие, например, есть немало сведений как Летописных, так и народных в виде преданий и сказов.

Ниже мы приводим сведения, данные нам г. А.А. Кур[ом] (Куренковым), которые совершенно подтверждают наши данные.

Пост Скриптум. Даже самое название (вернее, начало) Повести еп. Акима Корсунянина, I-ой Повести Нестора и II-ой Повести Сильвестра начинается словами: 1) Еп. Акимъ Корсунянинъ. «Летопись Акима Епископа Новгородскаго, откуду пошла Руская Земля и кто в ней прежде нача княжити, и откуду Руская Земля пошла есть именемъ о семъ начнемъ повесть ciю вкратцъ изъ Великаго Летописанiя». Здесь «Великое Летописанiе» есть языческий летописный свод». En. Аким Корсунянин управлял Новгородской Епархией с 991-го года по 1030, когда умер.

II) 1-ая Повесть Нестора начинается более подробно так: «Се Повести времяньныхъ летъ черноризца Нестора Федосьевскаго монастыря Печерьскаго откуду есть пошла Земля Руская, кто в Kiеве, нача первее княжити и откуда Руская Земля стала есть».

III) Вторая Повесть Сильвестра начинается так: «Се Повести времяньныхъ летъ откуду есть пошла Русая земля, кто в Kiеве нача первее княжити и откуду Русая земля стала есть».

Все эти документы разные. Каждый летописец писал самостоятельно, но пользовался чужим материалом, прибавляя свой. Никаких редакций не было, и акад. А.А. Шахматов глубоко ошибся, введя в нашу Историческую науку гипотезу, что Нестор был автором, а остальные были — редактор и справщик, или исправители текста. Поэтому Сильвестр был только редактором (однажды), когда он под 6624 годом сам записал: «Игуменъ Сильвестръ Св. Михаила написахъ книгы си Летописецъ, надеясь отъ Бога милость прияти, при князи Володимере княжящу ему въ Kiеве, а мне в то время игуменящу у святого Михаили въ 6624, индикта 9 лета а иже чтеть книгы сiя то буди ми въ молитвахъ…»

Считая всех этих трех лиц авторами, я ввел счет этим работам такой: Основная Повесть Акима Корсунянина. Первая Повесть инока Нестора и Вторая Повесть игумена Сильвестра. И — считаю Акима Корсунянина первым Христианским Летописцем, причем ни епископ Аким, ни Нестор не писали о Рюрике, как осно[ва]теле Русского государства и Родоначальнике Русских Князей.

На это указывает Летописная статья под 6360 годом, где перечисляются Русские Князья, начиная с «Олга Русскаго Князя иже седъ въ Kiеве». Рюрика там (в перечислении, прим. Ю.М.) нет. Эта статья написана после смерти Святополка II-го.

В те времена Предание о Призвании Князей (Варягов, прим. Ю.М.) еще не было придумано. Его придумают позже, в 6623—24 годах, Игумен Сильвестр, Гита Геральдовна, жена Владимира Мономаха и другие…

Так как на этом письмо А.А. Кура кончается, то мы должны сообщить наши собственные соображения по этому поводу.

Во-первых, А.А. Кур говорит только обоснованные сведения и необоснованных не приводит, а если приводит, то оговаривает, что «Рюрик не упоминается» и не делает при этом заключений, что-де «Рюрика не было». Во-вторых, А.А. Кур — антинорманист и поэтому осторожен в отношении «норманистских» выдумок или подтасовок. В-третьих, А.А. Кур считается со всеми сведениями — и «за», и «против». Выводы он делает вполне правильные, даже если они расходятся с предвзятыми выводами официальной науки.

Скажем, как мог православный игумен участвовать в Предании о «Призвании Варягов»? А дело было крайне просто. Хотя Владимир Мономах и захватил Киевский престол не по праву, а силой, но он уже «седелъ» на этом престоле, и правление его было разумным. В то же время враги-князья уже говорили, что-де «не по праву сидит князь в Киеве». Значит, Киевская Русь была накануне междоусобия, но еще княжеского, от которого народу было одно разорение.

Игумен был вхож на княжеский Двор. Англичанка Гита Геральдовна чувствовала непрочность для будущих Мономаховичей того положения, которое создалось в Киеве. Она высказала мысль, что-де надо как-то «подкрепить» права этих Мономаховичей. Игумен, думая о благе народа, решил, что будет меньшим грехом, если написать в Летописи так-то и так-то, чем допустить междоусобицу и разорение. Для этого он кое-что взял, вероятно, из легенд, бывших в народе, «О приходе Трех Братьев: Кия-Князя, Щека, Хорива и Сестры их Лыбеди» и прибавил к этим частям что-то под диктовку Гиты Геральдовны и ее приближенных Бояр, тоже боявшихся потерь при усобице. Боялись они и за свое место в государстве, как «лутчих людей». В народе же говорили: «Откуда взялись эти Варяги-Князья? У нас были свои Князья, от Кия-Князя!»

И вот тут, чтоб оправдать Князей-Варяжских потомков в глазах народа, и ввели «английскую легенду о призвании Князей», ибо в английской истории тоже сказано: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Приидите и княжите!» При этом Бояре и Гита Геральдовна решили, что народ не разберется, а те, кто будет учиться по Летописи, этой легенде поверят. Игумен Сильвестр был поставлен перед двумя грехами: ввести в Летопись легенду, т. е. написать ложь или, не написав таковой, содействовать усобице, т. е. разорению и убийствам невинных людей. Из двух грехов Игумен выбрал меньший, ибо он был «на благо людям».

Конечно, мы это говорим предположительно, ибо у нас нет неопровержимых доказательств. Тем не менее и такое предположительное объяснение имеет значение, ибо оно дает образ того события, о котором История нам ничего не сохранила.

Из двух предположений: «Князь Кий — не Князь, а перевозчик и даже разбойник» и «От Рюрика пошла Русь из Новгорода» ясно видна цель — опорочить Князя Кия, выставить его недостойным, а его приход из Диких Поль, с берегов моря Евксинского перехватить и приписать себе. Нам известно из Никаноровой Летописи, что Новгородцы стремились приписать себе приход от Евксинского моря. Для этого им и надо было унизить Князя Кия.

О том, что в этом пункте наша История говорит устами ученых нечто не соответствующее истине, уже известно многим. Так, Сергиевский (Б.Н. Сергиевский, «Прошлое Русской Земли», стр. 1—160, Нью-Йорк, 1954 г.) говорит: «…Обнаружилась и ошибочность ряда прежних установок. Так, теперь можно с уверенностью сказать, что у наших предков — восточных славян — государственность была уже в IV веке по Р.Х. Ныне установлены и исторические факты, и имена того времени. Выяснилось, что о них память жила у потомков до самого татарского нашествия. Установлено, что «Русское» государство Рюрика было далеко не первым «Русским» государством на территории нынешней Европейской России. Выяснилось, что дохристианские верования наших предков были далеко не так примитивны и грубы, как это обычно нам рисовалось, а их культурные взгляды во многом были духовно выше взглядов так называемых «культурных народов» того времени. Можно считать доказанным, что после крещения Руси Византийская культура (вне вопросов церкви) совершенно не привлекала к себе сердец наших предков и не была усвоена ими. Это утверждает мысль о самобытности и высоте культуры Русской Земли Киевского периода…».[107]

На следующей странице, цитируя Б.Н. Сергиевского, С. Лесной-Парамонов говорит: «Здесь и двуглавый орел, и шапка Мономаха, и крещение Руси, и Москва, и Петербург, но… нет Киева! И недаром именно Киевский период Руси наиболее извращен Сергиевским. Политика у Сергиевского одолела правду: Сергиевский, как и все, служившие «Царю и Отечеству», забыл одно важное обстоятельство: одна из голов двуглавого орла всегда была прусская, и этим всё объясняется».

Мы, конечно, не можем так обобщать, как С. Лесной-Парамонов, говоря «всё». Мы думаем, что далеко не «всё». Но всё же факты засилья немецкого элемента в России, например, перед Русско-японской войной отрицать не приходится.

О Князе Кие не говорится в Истории потому, что тогда надо принять гипотезу, что, находясь на Дунае в Киевце, Князь получал от Греков дань, как понимали денежные «дотации» все варвары, и что он ушел с Дуная и перестал защищать границу Византии, так как понял убыточность своей роли. Вместе с тем придется признать, что его войско было достаточно сильным, чтоб сдерживать варваров степи. Кроме того, договоры должны были быть писаны на каком-то материале, а также на каком-то языке. Значит, Князь Кий либо знал латинский, либо греческий язык, или же, если писал по-славянски, то должен был знать какую-то славянскую грамоту. Конечно, кроме всего тогда выходит, что Варяги никакими основателями Руси не были.

Хотя д-р С. Лесной-Парамонов и оспаривает мнение А.А. Кура относительно «подгонки» Летописи Нестора Сильвестром к требованиям времени, т. е. соответственно легенде о «Призвании Варягов», но мы можем только сказать, что такие «подгонки» и «переделки» случались сплошь да рядом в Истории, особенно в древнейшие времена. Д-р С. Лесной-Парамонов не хочет с этим согласиться единственно из стремления «доказать», что А. Кур неправильно излагает Историю. Это, конечно, не аргумент. Кроме того, История Русов является общей собственностью всех, кто считает себя Славянином и Русом, а не только собственностью С. Лесного-Парамонова.

В отношении «подгонки», например, — Новгородские Летописи называют Кия с Братьями и сестрой Лыбедью «разбойниками». Почему они это делают? Исключительно из соображений первенства Новгорода. Это видно хотя бы из хронологической неправильности: из текста следует, что «Олег убил Кия и род его…» через добрых 400 лет! Из Несторовской Летописи мы знаем, что Олег нашел в Киеве Аскольда (Воеводу, присланного Ререком) и Дира (потомка Князя Кия или же какого-либо из Князей, современников Князя Кия. Штраленберг говорит прямо, что Дир был, — даже совместно с Аскольдом, — потомком Династии Киевской). Олег их убил и захватил правление Киевом.

Между тем, Нестор ни слова не говорит в осуждение Новгородцев. Новгородцы же называют Кия «разбойником». Это вполне понятное желание — переложить вину за убийство на жертву такого-то. Так сказать, «Кий был разбойником», и потому «не стоит его жалеть». Или же еще лучше: «Кий, так сказать, сам себя убил».

Судя по Штраленбергу, Аскольд и Дир были взяты Ререком и воспитаны им при Дворе, а уже в Царьграде они лишь узнали, что являются Законными Князьями Киевской Руси. При Ререковском Дворе им об этом предусмотрительно не говорили. Когда же Аскольд и Дир вернулись в Киев, уже зная, что они — законные Князья Киевской Руси, был послан Олег, который их и убил. Дело получилось не особенно красивое. Поэтому в Новгородских Летописях и появилась версия о Князе Кие с Братьями и Сестрой, как о «разбойниках».

Ниже мы цитируем точные тексты об этом. Пока же скажем, что ложная версия, как бы ни «подгоняли» тексты, всегда себя проявит. Здесь — хронологическая несуразность, там — путаница в именах, местах или параллельных событиях. По тому, какая сторона нападает, видна ее заинтересованность. Другая же, не защищающаяся или слабо защищающаяся, показывает, что настолько считает себя правой, что даже особенно и защищаться не хочет. Это видно из сопоставления Северных и Южных Летописей.

Нами было получено письмо от г. Кизила из Австралии, города Сиднея, от 16 декабря 1962 г., где бывший редактор газеты «Грядущее» пишет:

«Спасибо за большое письмо, где вы делитесь своими воспоминаниями, и за присланную запись предания о Кие. Вам посчастливилось застать представителей того замечательного рода российского, которые хранили и бережно передавали потомкам предания о древней старине. Можно только сожалеть, что у нас мало придавали значения этим древним сказам. Каким бы мы располагали богатством, если бы все они были записаны. Правда, мы из них тоже не узнали бы всего, но у нас по крайней мере сохранилось бы ощущение, удерживающее современного исследователя во временах далеких, а это здорово помогает мыслить. Это точно так же, как если бы стоять на раскопанном древнем городище и держать в руках черепки и остатки утвари тысячелетней давности.

К сожалению, я только помню кобзарей, но тогда мне еще не приходило в голову интересоваться содержанием их сказов. В исследовании нашего прошлого всякий лишний документ не помеха. Исследователю достаточно в словесном нагромождении услышать или прочесть одно слово, которое может решать ему долголетние проблемы…»

Здесь мы должны остановиться, чтоб сделать наши собственные замечания.

Да, действительно, в этой области — фольклора, песен, сказов, легенд и преданий — есть много работы для археолога. Однако, этот археолог будет занят не посудой или черепками, а осколками слов и древних понятий.

Вместе с тем нужно отметить, что археологией слова никто не занимался ни в старое, ни в наше время. Нужно также отметить, что далеко не все кобзари пели об этом времени, удаленном от нас, а только редкие, как Кобзарь Олекса. Случилось это потому, что во время Польско-украинской войны, при Гетмане Хмельницком, кобзари были пропагандистами освободительной борьбы и были во множестве повешены Поляками или четвертованы и посажены на кол. Традиция, таким образом, была прервана. Уцелели редкие из Кобзарей, кто еще знал сказы до-Рюриковского периода. Поэтому тема Кобзарей была, главным образом, — борьба Киевских Русов за свою независимость как от Поляков, так и от Турок и Татар.

Автору этой книги безусловно посчастливилось еще знать старые времена в деревне, а кроме того ему посчастливилось родиться в семье, где интересовались стариной. Мать наша была любительницей фольклора. Прабка Варвара, няня еще отца, была крестьянкой, и она много сообщила автору из «дедовщины». Рос я в деревне, играл с ребятами, прислушивался к словам старых людей. Позже мне еще больше посчастливилось с переездом к нам на жительство старухи Захарихи — южной сказительницы, а уже в Бельгии посчастливилось переписывать «Дощьки Изенбека». В общем, одна длинная цепь счастливых случайностей. Это, пожалуй, было и все [везение], потому что все остальное — результат упорного труда!

Что касается того, что у нас «мало интересовались» (или «мало придавали значение») этими сказами, так тут все ясно: с Петра Первого все, что знал народ, было под подозрением, все обращалось в насмешку. Наверху были немцы-культуртрегеры, а внизу — народ. Образованные люди от народа отошли настолько, что часто его вовсе не понимали. Народ этих людей называл «панами», а слово «пан» в его понимании было сходно с «лихом». Кроме того, и «паны» показали себя во время крепостного права подлинными врагами народа. Между низом и верхом образовалось недоверие. Мужик боялся верить «пану»: а вдруг тот прикажет выпороть или продать другому «пану»? Бывало и похуже. Поэтому если «народ» и знал что-то, то «пану» об этом не говорил. Если бы «пан» попытался сблизиться с народом, последний увидел бы в этом какой-то подвох.

Только те образованные люди, как я, например, кто жил с детства среди народа, вырос с ним и добился признания за «своего», мог бы слышать народные предания. Однако те, кто слышал, мало интересовались ими, потому что не понимали их ценности. Нужно было стечение большого количества обстоятельств, чтобы на сказы обратили внимание.

Не обратил бы, может, и я внимания, если бы все оставалось по-прежнему и не было бы революции. Уже за границей и сравнительно поздно, в пятидесятых годах текущего столетия, я вдруг вспомнил детство и юность, отдал себе отчет в ценности всего виденного и слышанного. Только тогда и началась моя сознательная работа в области родного фольклора и Древней Истории Русов.

Однако, вернемся к тексту письма.

Здесь мы опять остановимся и скажем, что в предыдущем письме г. Кизил сказал как-то обратное: «Кия не было, а Киев назван был от Аланского «кий» — горы. Так как возле Киева есть горы, оттуда и название».

Мы далеки от того, чтоб обвинить сразу же людей, как г. Кизил, в противоречии. Он нам сообщил просто, вот так-де, существует и такая теория и что временами ему кажется, что она правильна. Мы обязаны перечислить все «за» и «против», сопоставить их и найти, что больше, а затем решить задачу. То же делает решительно всякий человек, и так как исследователь — тоже человек, то и он поступает совершенно так же. Скажем только, что, логически говоря, нет ничего удивительного, если люди, основываясь на древнем названии города, скажут, что-де «был такой Князь Кий, или Крак», один — основатель Киева, другой — Кракова. Однако, и «Крак» (в Чехии — «Крко-нош» и горы «Крконоши»), и Кий действительно были. Если же на месте Киева были другие поселения, то и на месте Трои, например, оказалось несколько других городов, более древних. Это — обычное археологическое явление.

Проф. Миллер нашел тоже не один слой развалин в разных местах, на юге Руси, в Приазовье. Один слой не исключает существования другого слоя. Весь вопрос состоит лишь в том, чтоб найти между ними связь. Если, скажем, все три или четыре слоя одной культуры, [то] можно предположить, что город три или четыре раза подвергался разрушению при нашествии врагов и затем жители его восстанавливали. Если же культура разная, значит, что там были разные города, и три или четыре народа сменили друг друга.

Что есть места в пути, которые более или менее остаются одними и теми же в продолжении тысячелетий, конечно, неоспоримо, но это не лишает основателей таких путей все же права их впервые проложить в ту или иную эпоху. Кто начал первым. С другой стороны, если эти места или пути оказались разрушенными и прерванными, их всегда может снова восстановить кто-то. Места и пути все-таки служат людям, а не люди — местам и путям.

Наконец, люди их потому и основывают, что в таковых ощущается потребность. Таковыми, например, оказались все те Александрии, которые основал знаменитый завоеватель Александр Македонский. Они существуют и сегодня. Наконец, простые торговые соображения указывают выбор пути: он должен пролегать по населенной местности, где мирное население может помочь не только кормами, но и перевозочными средствами и где исключено нападение врагов, ибо тогда перевозки будут дороги, т. к. придется брать с собой вооруженную охрану. Даже длина такого пути не так важна, как безопасность.

Потому, конечно, возможно, что под нынешним Киевом покоится еще три города. Однако, это не исключает возможности, что именно Князь Кий построил один из городов на этом месте. Остаются при этом два фактора Истории: название города по имени Князя Кия и Киева Могила, раскопанная в свое время на Украине. Ее так и называло местное население: «Киева Могила».

Это значит, что народ, живущий около этой Могилы, сохранил конкретное воспоминание о конкретном Князе Кие!

Наконец, тот факт, что по-Алански или Сарматски «кий» значит «горы», не имеет решительного значения, ибо и в наше время мы говорим «Франция» или «Париж», но помимо нашего названия есть названия французские: «Франс» и «Пари».

Для нас кажется достаточным, что найдена «Киева Могила», что «Киев-Город» так называется и в наши дни и что «Киевская» Русь» так называлась с Олега и Монголо-Татарского Нашествия и даже теперь, когда Киевская Русь называется «Украиной», все же город Киев остается Киевом, а местность вокруг него Киевщиной и люди, живущие там — «Киянами», или «Киевлянами». Кроме того, имя «Кий» при анализе оказывается древне-Славянским, ибо «кий» значит «который», а «кийждо» — «каждый» или же «кийждый». В древности употреблялось и сочетание букв «ЪО» для выражения «Ы».[108] Наконец, народ упорно хранил и передавал предания о Князе Кие.

До Первой Мировой войны я их слышал от матери, от Прабки Варвары, Захарихи, жившей в нашем дворе, от Кобзаря Олексы, от Деда Канунника, обитавшего за селом на бакшах,[109] и в том или другом случае — от других людей, даже на Волыни и возле Каменца Подольского. Значит же это что-либо или ничего не значит? Неужели бы люди «выдумали своего Князя»? Во всяком случае ни о Ререке, ни об Олеге слышать не приходилось. В «Русских Былинах» упоминается только Князь Владимир-Красное Солнышко. О других Князьях «Былины» не говорят. Таким образом, и та часть Киевского Народа, которая оказалась в Олонецком крае, ни о Ререке, ни об Олеге воспоминаний не сохранила.

Дальше г. Кизил пишет: «Дорогой Юрий Петрович, у меня совсем другое представление о князьях. Я им не придаю того значения, которое пытается нам внушить христианская историография, основой которого является Летопись Нестора. Все это вздор».

Здесь мы скажем, что г. Кизил напрасно называет «вздором» Летопись Нестора. Это, конечно, влияние чисто «советского» понимания Истории. У Советов принято перечислять восстания, а затем каким-то образом выходит, что «в результате восстаний… возникло государство»! Как это может случиться, надо обращаться к советской логике. Мы знаем, что всякое государство строится в результате созидательных действий, а не разрушительных, т. е. «народных восстаний»! Восстания, в лучшем случае, служат лишь своеобразным коррективом к основному созидательному действию. Самостоятельного значения, кроме причины гибели народа, они не имеют.

Во Всемирной Истории вообще не зарегистрировано ни одного случая, чтобы восстания оказались «благоприятным фактором» для жизни какого-либо народа. Это вовсе не значит, между прочим, что мы отрицаем причины восстаний. Их может быть множество. Но кто может народ свой спасти от бедствий войны, если не сильный человек, Воевода или Князь? Что может сделать стадо без пастуха против волков? Что может сделать народ без начальника?

«Свет ты Божий! Места на тебе мало, что ты губишь людей? Пусть бы дитя тешилось солнышком, ветром пахучим, шелковой травой, а я бы лежала в сырой земле… Голубонька, кто же очи тебе закрыл? Зачем меня не покликала? Не я ли тебя, малую, выходила? Так и теперь бы собой заслонила!» Разве этот душераздирающий вопль женщины-украинки не говорит, что людям без защитника — погибель?[110]

Что Люди без Князя? Что они перед лицом врага? Нет, Князь не враг своему народу, если он — добрый Князь. О таком, добром Князе, и народная память долгая. Долгая она была и о Князе Кие.

Из той же книги (стр. 153) цитируем: «Из года в год займища польской шляхты уменьшали на Диком Поле пастбища, на которых Татары пасли свои конские косяки. Речь Посполитая не могла остановить Татар своими силами и старалась не раздражать вассалов Турецкого Султана. И хотя в казне всегда не хватало денег, тем не менее Татарам платили дань. Но этой убогой податью нельзя было умилостивить всех мурз. Их манила добыча. Полонянами они торговали как скотом, и от этого всего больше терпела Украина, граничившая с Татарами…»

Что же мог сделать народ без Князя, без Воеводы, Гетьмана? Это сравнительно легко говорить нам, давним потомкам, но если встать на их место, то единственной надеждой их был какой-либо большой и сильный защитник — Кривонос ли, Гуня ли, Богдан ли Хмельницкий, — но кто-то, кто придет, всем скажет слово и все послушаются!

Тем более это так для древнего периода. Тогда было время Князей и Воевод, людей сильных, которые защищали народ от врагов и от самого себя, ибо, что греха таить, когда народ без власти, то он сам себя терзает, грабит, бьет, губит…

С другой стороны, далеко не вздор содержание Летописей, и как раз — Летописи Нестора. Она наиболее правдива и меньше всего содержит подтасовок. Гораздо больше наврано в Истории сейчас, когда ее подгоняют «к Марксу».

Нам нельзя привести всего длинного и спорного письма г. Кизила, и поэтому мы ограничиваемся только выдержками.

Г. Кизил считает летописцев «искусными политиками», конечно, по недоразумению. Какие могли быть «политики» из монахов? Люди тогда твердо верили, а особенно верующие шли в чернецы. Поэтому если они, переписывая Летописи, и совершали порой «грех умолчания» по Княжескому приказу, то зато от себя ничего не прибавляли. Наконец, если они стремились «вести счет от Ноя», так это и понятно, ибо они были верующими христианами. И делали они это бесхитростно, так, что видна их наивность.

В советских подтасовках Истории наивности меньше всего. По отсутствию этой наивности и судить можно — как о злонамеренном искажении Истории, так и об отсутствии у них во многих случаях совести. Это, конечно, идет все от «социального заказа». Однако в древности личность Князя, его защита играли главную роль. Без Князя тогда народ не выдержал бы и был бы поглощен соседними народами.

Конечно, и народ должен быть государственно настроенным и подчиняться Князю ради общего блага. Однако без Князя в древние времена народ жить не мог. Сам по себе народ существовать мог только в лесах, где готова защита в гуще деревьев. Но и там какой-либо завоеватель мог его достать.

Советская теза «народ — всё, а князь — ничто» ложна, ибо и Советы назначают начальников и только-только не называют их Князьями. Они у них «герои труда», «герои Советского Союза», вообще «знатные люди» и т. д. В свое время Анты жили без Князей и в народоправстве. Однако, несмотря на свидетельство Прокопия Кесарийского, они выбирали Воевод и эти Воеводы имели абсолютную власть, пожалуй, покрепче Княжеской.

Правда, в период междоусобных войн в Киевской (Ререковской) Руси Князья и их приближенные Бояре показали себя как злые враги Русского единства. Но то были Князья-Варяги и, кроме того, они сильно размножились. Но при едином Князе управление народом несомненно лучше, нежели при случайных правителях. Вообще идеальное положение в этом вопросе сводится к единению народа с Князем. Князь знает, что без народа он ничего не сможет сделать достаточно длительного, а народ знает, что без Князя он не сможет объединиться для какого-либо важного решения. В древние времена это было неоспоримым.

Кроме того, отношение «Князь и народ», «хорош Князь или плох», «хорош народ или плох» остается одним и тем же. При плохом Князе народ делает усилие, чтобы все оставалось по-прежнему, а при плохом народе то же самое делает Князь. Но схема «Князь—Народ» или «Начальник—Народ» остается одной и той же при всех режимах и во все времена. Нет нужды говорить, что если народ перестает называться народом, а Князь Князем, то в сущности ничего не меняется. В таком случае выражение г. Кизила: «Князь — это наемник, стоявший со своей «шпаной», бродягами без роду и племени, на корму у города. Дохристианская Русь избирала своих царей, о которых христианские записи, разумеется, ничего не говорят», — будет не то что преувеличением, но искажением естественного хода вещей.

Решительно вся История всех народов искажена именно так. Наша Русская История искажена тоже, но гораздо меньше, чем, скажем, Римская или Греческая. Наконец, введенные искажения столь грубы, что мы их видим. Так мы можем нашу Историю выправить и показать ее в настоящем виде.

В пространстве существует «ортогональная геометрия», которой подчиняется перспектива. Но точно такая же перспектива есть и во времени, т. е. в Истории: чем дальше от события, тем больше оно меняется в глазах потомков. Это — Закон Истории. Если бы этого явления не было, все события прошлого были бы перед нами в натуральную величину и без всяких изменений. Поэтому будет логичнее принять это за истину и не возражать против изменений или же «искажений» Истории.

«Летопись упоминает Князя Кия… Очевидно, он и другие (дохристианские) Князья играли какую-то непростую роль и сохранились в памяти народа, поэтому составитель Летописи не решился предать их забвению», — говорит г. Кизил. Дальше он целиком подтверждает наши слова об Исторической перспективе: «…бытовать они начали до христианства, а вот пока дошли до наших времен, они постепенно менялись в зависимости от того, через чьи уста они прошли. Христианство с веками укреплялось, естественно, что менялось и содержание сказов и былин. Интересно, как бы это выглядел кобзарь, скажем, в начале XIX века, если бы он пел свои сказы, … как их пели пращуры тысячу лет тому назад. Не простило бы ему этого «современное общество» и шагать бы ему по Владимирке, как «антихристу и возмутителю спокойствия…»

Это, конечно, так, но так всегда было. Г. Кизил говорит: «Возможно, что они (Кий и другие дохристианские Князья) были из числа тех дипломатов-воинов, которые по каким-то соображениям принимали христианство, (ибо) на это намек есть». Намек, о котором говорит г. Кизил, действительно имеется в сказе «О Князе Кие», где говорится, что «после битвы пришел поп, отслуживший панихиду по рыбакам Киевским», бывшим от Андрея еще христианами. Остальные воины были погребены в общей могиле и по ним справили Тризну.

Князь Кий христианства не принимал, однако, он не запрещал попу — вероятно, «Арианскому» — совершать чин погребения по-христиански. Христианство уже проникало в Славяно-Русскую среду, и Князь Кий с ним не боролся. Он был человеком широких религиозных взглядов, ибо понимал, что раз христианство уже проникло на Русь, то бороться с ним поздно. Оно было уже силой в это время и духовно было шире язычества. Последнее, вероятно, стало выливаться в пустую обрядность.

Надо при этом вспомнить, что язычество было, как и у Готов, без жрецов, и жрецы либо приходили из Новгорода, с Волхова, как «Волшевники», или «Кудесники», либо с Вендской Земли (Рюген[111]), как «Ведуны». Религиозные же потребности исполняли «Родаки», или Старшие «Родичи», причем исполняли их каждый по-своему, что вело к дроблению культа. Однако при Князе Кие еще не пришло время для всеобщего распространения христианства. Для этого еще потребовалось около пяти веков.

Мы думаем, что роль Князя Кия заключалась главным образом в организации Русов для отпора степным кочевникам. Эта организация касалась не только ратей, но и поселений, их связи и взаимной поддержки. Для этого прежде всего нужно было оружие, военное обучение и моральная подготовка. Последняя же требовала подготовки материальной. Потому-то Князь Кий и занялся в первую голову взыманием «мыта» за перевоз через Днепр, рыболовством и звероловством, так как рыба и пушнина были деньгами того времени.

Жизнь же Русов по реке Роси и [на] Днепре была реорганизована на военный лад. Это настолько вошло в сознание людей, что военный лад на казачий манер так и остался основой Киевской Руси, а затем — Украины. Средством для такой организации служило крепкое единение Князя и населения.

Видимо, в это время были назначены Князем Кием местные начальники из Волынян, отличавшихся особыми военными качествами. По сведениям Арабских писателей, они долго играли превалирующую роль «в Земле Куяба».

Таким образом, Киевская Русь перешла к Племенному образу правления, а власть Рода в ее жизни отошла в область религиозную, и Старшие Родичи занимались лишь выполнением молений и обрядов. Военная же власть перешла к Князю и его Воеводам. Благодаря этому Киевская Земля могла победоносно бороться с Готами, Уграми, Аварами, Печенегами и Хозарами. С Гуннами она даже вошла в союз, пока Аттила не ушел в Галлию и Иберию, и с их помощью отбили нашествие Готов, а также сами наступали на Византию и Греческие Полисы Причерноморья.

Кий «ходил» на Булгар Волжских и Камских с успехом (победой) и воевал Венгров, захвативших Лыбедию, на Дону и в Приазовьи. Последняя была, видимо, Русской Землей на Дону, ибо даже порт на Дону носил имя «Россия».[112] Через него шла обширная торговля с Греками.

Конечно, сведения об этом периоде бедны и расплывчаты. Мы их черпаем не столько из документов, как из сказов и преданий прошлого, еще сохранявшихся в народе до Первой Мировой войны. Возможно, что позже будут найдены и документальные доказательства, подтверждающие наше мнение.

За то, что Князь Кий поднял значение Русов и «возвысил их род», народ прозвал Кия Вещим. Варяг-Олег, вероятно, присвоил это название, как впоследствии Владимир присвоил название «Красное Солнышко», каковым названием пользовался Князь Кий:

Нам могут возразить, что в Былинах-де уже Владимир называется «Красным Солнышком». Это верно, но сами Былины — позднейшего времени и, по крайней мере, в Олонецком крае они появились, в лучшем случае, около XIII века. Мы не настаиваем на абсолютном значении наших мыслей, но они возникли на основании слов Кобзаря Олексы.

Г. Кизил говорит: «Интересно, как бы выглядел кобзарь, если бы он пел свой сказ, как его пели пращуры тысячу лет тому назад». Это и был случай Кобзаря Олексы. Он пел, называя вещи своими именами, о тех временах, когда еще Владимира Святого не было. И оказывается, в его устах, что эпитет Былин «Красное Солнышко» относился, как и эпитет «Вещий» ко временам Князя Кия. Мы не утверждаем, что оно-де так и было, но мы говорим, что у Кобзаря Олексы это сказано.

Летопись прямо говорит: «Князи Pocciйстiи… но до Князей были Поляне…» Мы не имеем оснований не верить Летописцу. Он ведь жил в те времена, когда в народе было гораздо больше преданий и предания были высказаны яснее, чем в наше время. Л. Нидерле пробовал оспаривать утверждения Нестора, что Панонцы и Норици были Славянами, но сегодня известно, что Мезия, Норика, Паннония были действительно населены в большей степени Славянами. Что до эпитетов, то в Истории они часто переносятся с одного лица на другое. Арабские писатели говорят, что «Князь Куяба называется Святмалик». Это и есть «Свет-Князь», т. е. «Солнце-Князь». Славяне, выше всего ставившие Свет и Солнце, называли своих Князей этими словами. Этот обычай они занесли в Москву, где стали тоже говорить: «Иван, свет Васильевич».

(Под словом «Хозары», которых воевал Князь Кий, возможно, надо понимать, может быть, вообще Тюркские народы? Этого мы решить не можем, но думаем, что и «Печенеги», и «Хозары» сказов не совсем совпадают по времени с их появлением в Причерноморских степях.)

Народ не мог особенно любить Владимира Святого, потому что этот Князь сначала десяток лет упорно насаждал реформированное язычество, а потом с таким же рвением стал «крестить Русь огнем (Воевода Добрыня) и мечом (Боярин Путята)». Русь, жившая «дедовской верой», была жестоко оскорблена и крепко сопротивлялась. По преданию, Добрыня загонял людей в реку в ноябре месяце, «в чем мать родила», а Греки-попы тянули как можно дольше требу крещения. В результате дети и старики хватали простуду, воспаление легких и «мерли, как мухи». Поэтому язычество еще сопротивлялось в XV веке на севере Руси и поэтому в Вятской губернии язычники (по свидетельству полк. Махина, Брюссель, ок.1950 г.) еще перед Великой Мировой войной собирались в лесах и свершали там свои праздничные требы! Это же подтверждает и более апокрифический документ «Вятского Языческого Общества».

Таким образом, народ, переживший настоящую религиозную революцию, не мог от чистого сердца называть Владимира «Красным Солнышком». Это уже позднейшее христианское влияние. Но самый эпитет «Красное Солнышко» идет из язычества, когда Русы были солнцепоклонниками. Он, конечно, относился к другому лицу, нежели Князь Владимир. Несмотря на то что переход Руси в христианство был шагом вперед по пути культуры, все-таки он был насильственным актом со стороны Владимира и потому народ никак не радовал. Таким же способом «крестил язычников» св. Олаф.[113]

Может быть, потому Владимир Святой и был убит.[114] Во всяком случае, в Истории этот факт был почему-то скрыт. Если бы Св. Владимира убили на войне или был бы он убит другим Князем из-за династических споров, об этом бы сказали. Но он был убит не за это, а за истребление «дедовщины», или же древнего язычества на Руси.

Может быть, такое наше утверждение найдут недостоверным, но нам самим доводилось слышать от нашей Прабки Варвары такие слова: «Владимир, будь он навеки проклят, продался за Гречькое золото и Русь продал!» При этом наша Прабка Варвара Святого Владимира святым никак не считала! «Отого кровожравца,» — говорила она, — «и Бог не помилует, а Греци его святым сделали». Отец, услышав, восстал против Прабки, но должен был отступить. «Как?» — воскликнула она. — «И это ты мне говоришь? Не я ли тебя вскормила?» И даже расплакалась. Это так на отца подействовало, что он уже никогда больше Прабке не возражал.

Г. Кизил заканчивает письмо так: «Я и сейчас не хочу нарушать вашего спокойствия, поэтому, как и в первом письме, прошу не обращать на это внимания и делать задуманное дело. Нужно изыскивать все, что можно, о прошлом, и, разумеется, личность Князя Кия весьма интересна, независимо от того, в каком варианте о ней говорится».

На этом, собственно, можно было бы и закончить наши комментарии, но здесь обращают на себя внимание слова: «личность Князя Кия». Да, видимо, господин Кизил против «личности в Истории». Это неверно в основе.

Личность живет и действует не сама, а в народе и действует на народ. А История есть результат развития во времени действия личности и противодействия народа. Это чисто физический Закон природы, сформулированный еще Ньютоном. Он, этот Закон, и лежит в основе Истории, а не «личность». Оба этих элемента — личность и народ — связаны Законом, приведенным выше. Кроме того, Князь Кий, по словам предания, был великим реформатором. Придя из Киевца на Дунае, он уже имел опыт, видел Римскую организацию, имел случай оценить силу Легионов, их стратегию и тактику, тогда как Русы, жившие по реке Роси и по Днепру, были в стороне и знали о Римлянах и Ромеях только понаслышке.

Князь Кий с Братьями должен был водить свои рати иначе, нежели выборный Князь или Воевода. Чтоб удерживаться на Дунае, Русы Кия должны были иметь не только военный опыт, организацию, дисциплину, но и силу, которая бы превышала силу Римскую в одинаковых условиях. Князь Кий этого добился от своих воинов.

Русы же на Днепре и Роси, если были храбрыми воинами, все же не имели той выучки, какой обладали Кияне. Они сразу увидели их превосходство, а видя разумную манеру Князя, сразу же с ним сговорились и подчинились его власти. Этого не случилось бы, если бы Кияне были организованы кое-как. Они видели, что в бою воины Кия занимают свое место, а не становятся там, где кому нравится, и что они точно выполняют приказы Князя, действуя как один, при атаке врага. Надо полагать, что Русы Днепра так действовать не умели.

Князь Кий не ждал, что будет делать враг, а сам наступал и громил его. Между тем, Днепряне были склонны ждать, чтоб знать, что делать. Тем временем враг на них кидался и загонял их в леса и болота. Князь же Кий сам гнал врага. Русы это оценили. В общем, они были в таком положении: храбростью они обладали, но настоящих Военачальников не имели. Кий им пришелся как раз кстати.

О том, какими военными свойствами Князь Кий обладал, говорит отрывок из сказа Прабки Варвары:

Здесь характерны слова о том, что Князь Кий не испугался двух врагов сразу, чего в наше время военачальник побоится. Князь же Кий не боялся быть окруженным, и ему рати повиновались в самой гуще боя и перестраивались согласно приказу, и даже маневрировали. Имена Божеств — Кущобы, Перуна, Волоса, Яворуны и Вышнего — имена Ведического Сонма Божеств.

Гунны пришли как «друзья», потому что видели высокое военное искусство Князя Кия. Гунны всегда уважали силу. Это был даже не народ, хотя в рядах Гуннов было много азиатов. Их Царь был начальником клана, куда входили не только Гунны, но и Венгры, Аланы, Готы и даже Славяне, все, кто «садился слева у стола Князя-Вождя Клана», как было принято у «Сыновей Тумана» в северной Шотландии.[116] Обязанности таких воинов, среди которых были и «Забродни» или «Куманцы», были несложны: следовать за Вождем и садиться у его стола.

Что касается Божества «Кущобы», то это то же, что и «Кустроба», или «Костря», а на севере — «Кострома». В Карпатах это Божество называли в Первую Мировую войну местные старики «Кострубыця» или «Кострыця». Это — Божество Зимы, Зимнего Холода, Стужи, оно сродни «Сивому», или же «Сиве». Этруски (Расея) называли это Божество Вим и Дим.[117]

Правда, в прошлом не особенно тонко разбирались в текстах и переводы Фад. Воланского иногда очень даже «вольные», но суть остается все-таки правильная. По ней можно и судить. Если в специальной литературе нет имен Вышнего, или Яворуны (Варуна Ведийцев), то в сказах и местных преданиях они упоминаются, иногда в скрытой форме, как: «Яворуно, Яворуно, бери свое руно!» — в словах народной песни, слышанной нами на юге Руси. Мы говорим о юге Руси подчеркнуто, потому что в научных кругах царило убеждение перед Первой Мировой войной, что «эпос сохранился лишь на севере (Олонецкий край), а на юге его не было.» Это, конечно, ложное утверждение, ибо тем, что было в народе, никто не интересовался!

В нашей работе по народному фольклору мы упоминали еще Крышнего и Лютобора, о которых тоже ничего не слышно в научных трудах. Между тем, Крышний (или Крыжний) — Божество зарождающегося, после зимнего «сольстиса»,[118] света и тепла. В то же время Лютобор — Божество Холода (его время — февраль) и Стужи. Зима в это время «лютеет». Зима (Сивый) цепляется за свои снежные владения и старается убить всякую жизнь, которая есть Тепло (Хорос — Огнебог, Сура — Солнце, или Яро). Недаром поэт говорит: «Вот Хорос по лазури скачет, / И Мать-Зима в сугробах плачет…» Здесь Мать-Зима Сивая — супруга Сивого, она же — Морена, Марь, сестра Мор-Мары (супругов — Смертной Четы, убивающих болящих Зимой).

Кобзарь Олекса пел:

(Язык Кобзаря Олексы был слободянским,[119] и потому мы пишем с «твердым знаком»).

О времени Князя Кия надо говорить, как о начале Киевской Руси. Он знаменовал собой целую эпоху. Конечно, и языческие верования того времени являются основой Руси.

Г. Кизил говорит, что «если бы древние предания были тщательно собраны, то мы бы знали значительно больше о прошлом Русов». Это верно. Однако, должно отметить, что если даже не «всё» собрано, то всё же собранного вполне достаточно, чтобы судить более или менее верно о прошлом Русов. Беда только в том, что раньше тому препятствовало христианское мировоззрение ученых, позже — «норманистское», а нынче — «марксистское». Всегда что-либо да есть, и что-либо препятствует. Наше дело, однако, бороться с этими препятствиями, исходя из русских соображений. Мы стремимся избежать влияний, перечисленных нами. Наша цель — отыскать в верованиях и Истории Русов следы Ведизма, откуда наши Пращуры изошли.

В этом смысле эпоха Князя Кия является этапом Государственной Жизни Русов. До Князя Кия Русы жили «по старинке» — Родовым прошлым и мудростью «старых людей». Начиная с Князя Кия, Русы стали жить уже государственно.

На стр. 788 «Истории СССР (Руси) с III по IX век» (Очерки Истории, изд. Ак. Наук, Москва, 1958 г.) сказано: «…о путанице в датировке … событий, проистекавшей от излишнего доверия к дошедшему до нас тексту, уже говорилось выше. Так, события VI века приравнивались во времени к событиям IX века». Это, конечно, верно, но и сами составители «Очерков Истории» тоже «считают», что времена Князя Кия относятся к VI веку! Между прочим, Арабские источники, сведения Поляка Стрыйковского, Штраленберга (шведа), Армянские сведения и данные сказов и преданий указывают V век! Почему составителям «Очерков Истории» понадобилось переместить Князя Кия из V в VI век? Мы думаем, что все это — остатки «норманизма» в Истории.

Как допустить, что Русы организовались еще в V веке? Ведь тогда надо будет признать, что … и т. д. Мы далеки от желания представить Русов большими, чем они суть в Истории, но мы не желаем также замалчивать, что по крайней мере Южная группа Русов несла в себе Иранские и Месопотамские культурные элементы. Среди них были и элементы Хеттские. Таково слово «хата» на Юге Руси, таково же слово «гордо», «твердо» и некоторые другие. Зачем бы мы об этом молчали? Ведь это более обосновано, чем пресловутое «Руотси» или «Рослаген». С другой стороны, даже зная, что «Венды», «Ванды», или «Вандалы» — Славяне и что они прорвались через Иберию и создали Вандальскую Империю в Северной Африке, мы не будем утверждать, что «Славяне пришли из Африки»! Однако, с Хеттами они имели дело, в «Зенда-Вешта»[120] есть указания на них и с Ведами они в прямом родстве, на что даже указывает их имя — Венды.

Хотя археолог проф. М.А. Миллер и упрекает М.В. Ломоносова и его последователей в том, что они исходят «из патриотизма» и что «патриотизм, конечно, похвален, но…», но «мы с этим не согласны!» Нигде в природе нет Истории, которую писали бы без всякого патриотизма. Нигде нет космополитической Истории. Все Истории исходят из желания «поискать отцов своих». Следовательно, нам, русским, следует сначала добиться нашей, Русской Истории, а потом уже, если кому хочется, заниматься космополитизмом. Или, может быть, Рус, занимающийся своей Историей, должен писать об Испанцах? «Норманисты» так и делали. Они совершили тяжкий грех в отношении Русского народа. Этот грех мы должны во что бы то ни стало искупить, если не желаем, чтоб наш народ окончательно пропал. Можно и должно стремиться к объективности в Истории, но объективность не должна лишать Историю ее национального содержания. Для этого Историю не пишут!

Не надо, наконец, забывать и того одержимого доцента, описанного в «Бесах» Достоевского, который выскочил на эстраду бала в пользу гувернанток, потрясал кулаком и «разил невидимого врага»: «Дороги стали строить! Лет через 15 можно будет и съездить куда-либо!» Вот эти доценты и наделали столь много в «дерусификации Русской Истории», что теперь нам просто необходимо пойти хоть немного в обратном направлении.

Это необходимо для Исторической истины, без которой нет Истории.

В «Очерках Истории СССР с III до IX века»[121] говорится, что действительно «чья-то рука изъяла интереснейшие страницы начала Летописи Нестора». А.А. Кур писал об этом в «Жар-Птице». Д-р С. Лесной-Парамонов на него за это напал, между тем даже особых доказательств не надо, стоит посмотреть: года указаны, а событий не указано. Неужели же не было никаких событий? Конечно, события были, но описание таковых изъяли, «чтоб проредактировать», а затем и вовсе про них забыли!

С. Лесному-Парамонову, конечно, должно было бы сначала осведомиться, а затем уже нападать. Он должен был знать, что Летописец Нестор ни при чем, ибо указания исходили от Князей. Варягам-Князьям, захватившим престол Аскольда и Дира, надо было как-то затушевать это событие. Если бы Нестор даже противился, то его бы согнали с места и заменили бы другим. Сильвестр оказался одним из таких людей, кто выполнял приказанное. И вот, вычеркнутым оказалось многое о Князе Кие. Это вычеркнутое мы находим теперь разбросанным по многим Летописям.

Единственно же связный рассказ о Кие остался в преданиях. Народ, вопреки Князьям, сохранил о Кие память, и это — большая удача Истории, потому что хоть эти данные, да дойдут до потомков.

Предания говорят, например, такие вещи:

Этот отрывок, сохранившийся у нас, датирован 1906 годом. Таким образом, нам посчастливилось его записать еще в четырнадцать лет.

Этот отрывок Захарихи говорит, что «когда в те времена степи были большими, то «в ступах тех» (здесь она называет «степи» «ступами») саранча «велась», т. е. водилась, и налетала она до Русской Земли. Князь Кий приказал ставить «магазеи» (хранилища), и тогда каждый мог видеть, что голода не будет».

Другой отрывок говорит:

Так стали люди «сметники» делать, а золу со «сметников» свозить в поле. Нам кажется, что это раньше Кия делали, но что он навел в это порядок и что те ленивые люди, кто не хотел так делать, получили приказ и должны были подчиняться. Однако, Князь Кий все же, вероятно, на этом настаивал и требовал чистоты в жизни, потому что заметил сам, какие результаты дает переброска «сметников» на поля. Другой отрывок гласит следующее:

Из этого можно заключить, что далеко не все хотели оставаться под властью Князя Кия и что было достаточно и противников.

Раньше мы говорили, что была даже междоусобица. Население привыкло к патриархальному, демократическому управлению и приказы его раздражали.

Предания сохранили воспоминания об этой борьбе. Одна из песен Кобзаря Олексы, например, говорит загадочно:

Слова эти можно понять двояко:

«Как шли братья с яблоками до Дона, и никто из них не знал, когда будут они дома…» Или еще так: «Как шли Братья (Князья) из Ябалаки до Дона, никто из них не знал, когда будут они (наконец) дома…» Мы в этой песне, как часто и в других песнях, находим «криптограмму», т. е. «секретное содержание». Это, конечно, было сделано с целью, чтоб те, кому не надо, не догадывались. Ведь с Варягами-Князьями все, что было «про Кия», было запрещено. Поэтому и возникли подобные песни.

Были и слова, означавшие события междоусобия:

Или же: «Надо было уходить на север, прятаться от Варягов (Князей)».

Почему создалось такое положение в Киевской Руси? Потому что из Новгорода Ререк-Князь при помощи Олега овладел Киевом. Однако, и в приход Князя Кия тоже прежним жителям реки Роси приходилось уходить на север, особенно если они не хотели прямого подчинения Князю Кию и желали сохранить свои родовые привычки. При сменах режимов это вполне законное явление.

Записанные когда-то отрывки касаются пути Князя Кия. Кобзарь пел свой сказ так, что его можно было понять превратно: «Братья съ Дона хотели до горла добраться, а оттуда, черезъ тавро на Дунай податься…» («Тавро» — метка на боку скота — лошадей, коров).

В таком случае возникает целый ряд недоумений: почему «добираться до горла»? Через какое-такое «тавро»? И так далее. Однако, это обозначало совершенно другое: «Братья с Дона хотели добраться до Керчи,[122] через «Таврию» (или Суренж) до Дуная». Помог мне в этом сам Кобзарь, говоривший, что в этих словах «другой смысл заключен».

Мы не настаиваем на большом историческом значении сказов, преданий и песен, слышанных нами на Юге Руси, но мы думаем, что самый факт их существования должен что-то обозначать. Беспочвенных сказов и преданий в природе не имеется. Что-то да послужило причиной их возникновения. После эта причина может измениться в воображении передающего сказы. Она может приобрести черты эпические, лиро-эпические, религиозно-чудесные и фантастические. Это — Закон превращения причин в перспективе времени.

Обычно сказитель старается передать события так, чтоб из них вытекало нравственное поучение, как патриотическое, так и религиозное. Однако, даже изменившись, причина все же есть. Следовательно, если нет точного исторического содержания в сказах, в них все же имеется содержание неточное, которое как-то, после некоторых аналитических действий можно выразить хотя бы приблизительно. В этом случае, при отсутствии точного исторического материала, у нас есть хотя бы приблизительный материал. Обладая же последним, можно надеяться, что со временем можно будет получить материал более точного выражения.

Из этого следует, что всё, что можно, должно быть изучено исторически — сказы, предания, легенды, песни, поговорки и даже явно фантастические сказки. Все это — относительно исторический материал. Отбрасывать его только потому, что в нем есть легендарные черты, мы не имеем права. Тем более, что в случае Князя Кия мы, например, из преданий узнаем, что Князь Кий с Братьями и Сестрой пришел с Дона, а что на Дон он пришел из Абалаки, что он намеревался, покидая Дон, осесть у Крка (Керчь), но пошел дальше через «Ставро» (Сурожь) и на Дунай, где основал Киевец-Дунаевец, который должен был оставить из-за бесконечных военных трудностей, двинулся с Тыши-реки на Карпаты, а оттуда на Княжгород на реке Роси, и из Княжгорода — на Днепр, где основал Киев-град и Киевскую Русь.

Это — как раз те «интереснейшие страницы Летописи, которые были вычеркнуты из Летописи Нестора». Почему же народ их сохранил в своих преданиях? Ответ может быть один: Князь Кий был его любимым Князем. Если бы народ, для которого он так много сделал, его не любил, то и памяти о Князе не сохранил бы.

Из этого видно, что было бы неосторожным с нашей стороны отбрасывать легенды только потому, что они — легенды. Это как раз то, что делали «норманисты», отбрасывая слова Летописи о Князе Кие, объявивши его «легендарным».

При анализе сказов, легенд и преданий мы должны обращать внимание на логические совпадения и такие же противоречия.

Допустим, что некая легенда говорит, «и поехал Князь Кий из Ассуана в Хартум». Это было бы совершенное логическое противоречие. Такая легенда должна была бы быть временно, до выяснения причин, отложена в сторону, как противоречивая, ибо Князь мог действовать либо в северной Персии (Иран, Тавриз), либо в Восточно-Кавказском районе (Азербайджан). Дон, Крк (Керчь), Суренж (Сурож), «Ставро» (Таврия), Дунай и Тыша (Тиса), Карпаты, Княжгород и Киев на Днепре — все эти пункты логичны географически. Но Ассуан и Хартум лежат на тысячи верст к югу, в Африке, а не в Азии, Малой Азии или Европе. Они в стороне и никак не могут быть признаны географически логичными.

Позже, скажем, мы наталкиваемся на сообщение Геродота о Гипербореях, воевавших с Египтом, и на легенду о фараоне Мен-Аге. Тогда возникает вопрос: может, было два Кия? Один, живший во времена фараона Мен-Ага, а другой — в IV–V веке после Р.Х. Такая легенда, если она окажется в связи с легендой о фараоне Мен-Аге и даже с сообщением Геродота о Гипербореях, может обозначать какое-то событие, пропущенное даже в преданиях. Тогда, и только тогда, первая легенда о Князе Кие в Ассуане и Хартуме может быть рассматриваема в связи с другими данными. Но одна, изолированная и не подтвержденная другими данными, она должна быть временно оставлена, как неправдоподобная.

Второй случай. Если бы легенда говорила, что «Александр Македонский встретился с Александром Первым и они дружески беседовали… о завоевании Маргианы или Согдианы», то здесь налицо несоответствие во времени. Приблизительно именно так выглядит новгородское сообщение о приглашении Александром Македонским Северных Славян участвовать в завоевании мира.

Два возражения возникают при этом: 1) Такая же легенда есть, по свидетельству Ксаверия Мармье (уже цитированная нами книга, изданная в Брюсселе на фр. яз. в 1841 г.), у Мекленбургских Славян (Ободритов). 2) Она имеет несоответствие во времени, ибо археология говорит, что Новгород был основан самое раннее в IV в. после Р.Х., и если новгородцы были где-то до этого века, то это уже в другом месте.

Вернее всего, новгородцы присвоили себе Ободритскую легенду, узнав о ней через Ререка-Князя, бывшего Ободритом.

Есть в этой легенде и дальнейшее несоответствие во времени, а именно, здесь говорится, что «Олег убил Кия и род его, Аскольда и Дира…» Если даже соглашаться с идеей, что Кий был около IV–V века (где-то в половине пятого), а Аскольд и Дир в IX, то получается разница в… четыре с лишним века, что сразу же нарушает правдоподобность легенды.

Такие легенды оказываются придуманными писцами Летописей в угоду власти или же из каких-либо других соображений. Как их потом ни подправляют, все равно элемент придуманности остается и все выдает. В преданиях и легендах возможны такие «анахронизмы», т. е. когда по времени два разных события переставлены и более позднее из них становится на место раннего. Это частое явление и оно основано на неосведомленности писавшего. Кто-либо перепутал, если не сам летописец, то его осведомитель. В этом еще большой беды нет, так как пользуясь более верными источниками, можно восстановить логическую последовательность событий.

Присутствие Сумерийских[123] корней в языке Южной Руси еще во времена доререковские, с другой стороны, указывает вместе с Ассирийскими корнями (Ведическими, Пракрита или Санскрита) на контакт с Сумером,[124] о чем говорят и названия рек (Самара, Сура — вероятно, Сурья, т. е. Ведическое название Божества Солнца) или слова: «шум», «шуметь», «сум», «сумовать», «сумерки» и т. д. Эти слова не единственные, и в славянском языке (вообще, в любом из них) есть достаточно односложных слов, происходящих от Сумерийских корней. Арийские корни Ведического происхождения указывают на другое родство. Последнее, вероятно, более раннее, с Ведами. Такие слова, как «солнце», «молитися», «мовися», «венити» и т. д. происходят от Санскрита, а иногда и от Пракрита, т. е. ранее Санскрита.

Вопрос этот еще не исследован, и пока мы его оставляем.

Что касается Князя Кия и его периода в нашей Истории, то мы должны сообщить целый ряд фактов, ставших известными за последнее время.

На стр. 794 «Истории СССР от III до IX в.» (изд. Ак. Наук, Москва, 1958 г.) написано следующее: «Обрисовав общую обстановку, Нестор переходит к тому событию, которое он и его предшественники считали краеуголным камнем Русской Истории — к основанию Киева и началу Киевского Княжества. К старому эпическому сказанию о Трех Братьях — Кие, Щеке и Хориве. Нестор по другим указаниям добавил такие ясные и конкретные подробности о самом основателе Княжества, Кие, которые позволили установить довольно точные хронологические рамки его деятельности.

Кий, Полянский Князь, основатель династии, почтенный гость императора Византии, византийский федерат, строивший город на Дунае (Киевец-Дунаевец, прим. Ю.М.) и уехавший доживать век в свой родной Киев, был, по всей вероятности, современником Юстиниана, жившего в середине VI века…»

Мы здесь должны обратить внимание читателя на несколько обстоятельств, где советские историки выражаются неточно. «Установить довольно точно» значит — установить неточно. «Полянским Князем» Кий стал только после того, как ушел с Дуная и поселился в Княжгороде на реке Роси. До этого события Поляне жили собственной жизнью и Князю Кию не подчинялись, а сам он княжил над теми Русами, кто ходил с ним на Дунай и кто шел с ним на Днепр.

Если же при этом он был «федератом» Ромеев, то он вряд ли изменил бы данному слову и вряд ли покинул бы Дунай. Мы думаем, что он был только на положении «федерата», но «федератом» не был. Мы думаем также, что он был раньше Юстиниана и жил от IV до V веков, ибо год основания Киева указывается Стрыйковским (430-й) и Штральбергом (490-й). И по другим сведениям — также между IV и V веками. Мы думаем, что «передвигать» Кия в VI век не следует.

Все непрямые доказательства, в том числе и данные археологии, относительны, и ошибки в один—два века всегда возможны. Есть и еще одно соображение. VI век был веком жестокой борьбы Степного Союза с Ромеями, и в это время Кию было бы невозможно заниматься организацией своего Княжества. Оно было организовано до VI века.

С другой стороны, археология констатирует уже возникшую эпоху. Нужно, однако, думать, что для своего возникновения эта эпоха потребовала хоть один век. Таким образом, из «VI века» мы уже переходим в «пятый». Но по общей Истории Причерноморья мы знаем, что IV и V века были крайне бурными из-за борьбы Причерноморских народов против Римской Империи. В такое время, когда вся степь полна вооруженными племенами, отрядами и обозами, что-то организовывать невозможно. Кроме того, для науки, например, 490-й и 510-й годы неразличимы, а для хронологии — это разные века.

Князь Кий и его народ оказались между Римской Империей и нападающей на нее степью. Чтоб не пострадать в этой всеобщей войне, Князь должен был либо защищать Империю, которую он видел и знал по опыту как коварное и рабовладельческое государство, либо нападать на нее совместно с другими народами, либо уйти от места, где разыгрывалась величайшая битва, куда-либо в сторону. Это он и сделал. Значит, уход Князя Кия с Дуная надо связывать с началом борьбы степи против Рима.

Борьба эта началась в начале V века и тянулась весь VI век. По крайней мере, это видно из творений Прокопия Кесарийского, И хотя в этой борьбе Славяно-Русы приняли большое участие, Кий и его народ, уйдя к Полянам, вероятно, участвовал лишь символически, посылая только небольшие рати и помогая продовольствием. Точных сведений об этом мы не имеем, но можем думать, что особой любви к Риму Князь Кий тоже не испытывал. Думаем, что Князь Кий большого доверия к степнякам тоже не имел, ибо эти народы часто, давая обещание, от него отказывались и преследовали в борьбе с Римом не только цели благородные, но и захватнические, хотели золота и драгоценностей.

Это последнее обстоятельство могло Князю Кию не нравиться. Однако, нам кажется, что занятый организацией новой своей земли, Князь Кий не мог принять должного участия в этой борьбе против Римской Империи, если бы даже желал этого. Конечно, наши сведения о Князе Кие только приблизительны. Наука же требует точности. Но мы можем сказать, что чем древнее период, изучаемый наукой, тем меньше точность. Это неизбежно. Нехорошо только, если изучающий такой период ученый сначала говорит о неизбежности неточности, а затем оперирует с данными, найденными им, как с точными.

Это сплошь и рядом случается в древнем периоде Русской Истории. Читаешь: «Скифами называли вообще всякие племена, жившие к северу от Черного и Азовского морей», а затем: «Это были Скифы, а не Сарматы, на что указывает то-то и то-то». Между тем, Скифы и Сарматы были даже родственной этнии…[125] Другой грех научных работников — это боязнь обобщений. Так, из Этрускологии известно, что в латинский язык оттуда попало слово «цезарь», которое в Этрусском языке произносилось как «айзар»,[126] близко к «Азар», или «Араз» и что у Этрусков это слово имело национально-религиозное значение. Этруски писали слева направо, а иногда и наоборот.

В Месопотамских религиозных легендах Богиня Тиамат призывает на помощь «Ириев» и «Аразов» («Озаров»). Сами же себя Этруски называли «Расея».[127] Производили они это слово от своего глагола, означавшего «разбрасывать» (семена) или «рассеивать», причем значение «рассеивать» дает для Антов Прокопий Кесарийский. У Этрусков много корней Сумерийских, но и у Славян (Русов) тоже много Сумерийских корней. Соединить эти данные и сказать, что «як», «так», «буд-» и «дуб», «узда», «меч» происходят из Сумерийского языка[128] и поэтому Славяно-Русы с Сумером связаны, никто не решается!

Между тем, на Юге Руси особенно сильна эта связь. «Ласточки на зиму улетают в Ирий, птичий Рай» (Т.Г. Шевченко, Мордовцев и др.). В нашем детстве любая простая крестьянка на Юге Руси это знала. Господам ученым это осталось… неизвестным![129]

Князь Кий с Братьями, пришедший с Дуная через Карпаты на Рось-реку в Княжгород, а затем в Киев, устроил Киевскую Землю столь крепко, что даже Новгороду было завидно. Как-никак, торговля с Греками лежала через Днепр и Киев. Конечно, как только Варяг Ререк (Ободритский Князь, сын Короля Годлава) взял власть в Новгороде, последовали трения с Киевом, где княжили Княжичи Аскольд и Дир. (Ререк их взял в заложники, дал им Вендские имена и воспитал при своем дворе.)

Д-р С. Лесной-Парамонов тоже придерживается мнения, что Ререк, или Рюрик, взял Аскольда и Дира заложниками в Новгородскую Землю. Мы тоже думаем, что это было так и что на это указывают «Варяжские» имена молодых князей. Неизвестно имя их отца. И его замолчали, скрыли, чтобы имена Аскольда и Дира, будучи «Варяжскими», казались чужими.[130]

За действиями Олега скрывалась не только Новгородская вражда и желание подчинить Киев в корыстных целях. За ними видна плохо скрытая зависть, ибо Киеву удалось найти лучшие формы жизни и пойти по пути культуры дальше, чем Новгороду. Наконец, Киев и Киевская Русь были Княжескими, тогда как Новгород был «республиканским» (разумеется, относительно, ибо наличие Ререка и Олега доказывает обратное).

Из Летописи видно,[131] что Князья Аскольд и Дир даже не знали, кто они такие и что только попав в Царьград, где им оказали почести, как Князьям, они поняли, кто они на самом деле.

Штраленберг[132] говорит, что с ними «кончилась династия Киевских Князей». Это утверждение Штраленберг основывает на документах киевского происхождения, находившихся в руках местных[133] Иерархов. Новгород, отстоя дальше от Античного мира, был более грубым, и культура, развивавшаяся в нем, подвергалась сильному Балтийскому влиянию. Последнее было, главным образом, основано на силе и на торговых соображениях.

Однако, даже принимая это во внимание, мы не можем сказать, что Киев и Новгород составляли иной мир, чем Рим и Византия, даже в те времена, когда Римская Империя была едина. Остались воспоминания с тех пор: Великая Фракия, позже Скифия, где жили «чубарые Фракийцы», была далекой землей «Прометея» Эсхила:

Но Ю. Венелин сказал также: «Русский народ всей своей громадной массой не мог вдруг в 862 году размножиться и разлететься сразу, его города не могли возникнуть в один день. Это — аксиома.»

«Викинги, если и попадали в Новгород и Киев, то не в качестве завоевателей, а лишь как охрана купеческих судов. Покуситься на собственность своих хозяев они тоже не могли, потому что не смогли бы пробраться с добычей домой. Для этого им надо было бы пройти через Славянские земли с боем!

Другое дело Варяги, те же Славяне, родина которых была на Западе, в теперешних Германских Землях. Они понимали по-Славянски и могли сговориться с Русами» (из лекции проф. Д.П. Вергуна в Праге, 1921 г.).

«С древнейших времен, когда Земля Русов-Антов носила имя Великой Фракии, были две ветви Восточных Славян: одна — Анты, или Венды лесов, которые называли себя и Борусами, и Русами, и южная, обитавшая по реке Роси, Росаве и Днепру, называвшаяся просто Русами. Так сохранилось все и до наших дней. Северяне живут возле Новгорода и Москвы, а киевляне, Юго-Русы, — на Украине». (Слова Тихона Петр. Попова, магистра Истории, инспектора Мариупольского Дух. Училища.)

«Исстари[134] также на юге Руси кончалась граница Земли Русов, и дальше лежала дикая степь. Из этих степей, называемых «Дикие Поля», пришел Кий с Братьями, который оставил свой город Киевец на Дунае и поселился в Княжгороде, в верховьях Ингула и Ингульца, возле Желтых Вод, реки, известной победой Богдана Хмельницкого над Ляхами». (Слова того же Тихона Петр. Попова.)

«С тех пор, как теория М.В. Ломоносова была забракована Кенигсбергскими кучерами и булочниками, заседавшими в Российской Академии Наук, было указано свыше, что при всяком случае объяснения слов или названий прежде надо искать не [в] Славянских языках, а в Кельтском, Готском, Латинском или Греческом. Так, «Русы» происходит от «Руотси» («Рослаген»), а «Вена» не от Славянского «вено» — сноп или выкуп за невесту, но от Кельтского «Виндобонум», даже не обращая при этом внимания на то, что по Герберштейну «Винды», «Венды», «Виндиш», «Вандален» — один и тот же Антский народ.

«Костобоки» должно объяснять не от Славянских слов «кость» и «бок», происходивших от «копытного доспеха», подкрепленного говяжьими ребрами, а от «кост»[135] — “берег» и от «вокос» с Греческого языка.

«Дон» и «Донепра» (Днепр, Непра) тоже надо искать в Аланском языке, а не в Славянском: «Доно» (дно), «Дон-непря» (не-битва, ибо перейти через Днепр было равносильно прекращению битвы, или «при»), а река Буг не от Славянского «Боуг» (Бог), а от какого угодно корня!..» (Слова Дм. Петр. Вергуна, Проф. Белградсокго Университета, в Праге, на лекции «О Славянах».)

Между прочим, мы этот «метод» замечаем и сегодня, в трудах о древнем периоде Русской Истории, печатаемых даже советской Академией Наук. И там еще не вполне «отряхнули скверну норманизма».

Меж тем, народное предание говорит:

От V до VI веков Земли Паннонии, Мезии и Норика[136] были театром войны Степного Союза против Римской Империи. В это время Князь Кий с Братьями ушел в Карпаты, а затем в Княжгород возле реки Роси. Кий оказался между двух огней на Дунае. С одной стороны надвигалась степь, а с другой — Римские войска. Надо было либо участвовать на стороне Степного Союза, либо быть «федератом» Рима. Князь предпочел уйти.

Присмотревшись к Римлянам, Кий не мог не заметить, что их обещания не совпадают с делами. С другой стороны, перейти на сторону Степного Союза ему мешало данное слово и, может, даже клятва. В таком случае лучше было отойти с поля битвы.

Киевец на Дунае тоже был бельмом на глазу Степных Народов, а сами Римляне, если и думали о Киевце, то как об опорном пункте, т. е. таком городе, где можно было бы запереться и драться против наступающих Народов Степи. Если же при этом на долю Князя Кия и его народов пришлись бы смерть и разорение, Римляне над этим не задумывались. Кий был «федератом» и должен был сражаться за «родной Рим».

В «Истории СССР с III по IX век» (стр. 795) сказано: «…B Повести временных лет мы должны поставить рассказ о многовековой борьбе Дунайских Славян с кочевниками. «По мнозехъ же времянехъ сели суть словени на Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска». Географическое определение Земель дунайских славян не оставляет сомнения…, что речь идет отнюдь не о «прародине славян», а о колонизации славянами долины Дуная, начавшейся действительно спустя лишь много веков, после длительного пребывания в полосе Эльба—Днепр, описанной летописцем в самом начале «Повести».

Таким образом, в этих словах дается, во-первых, критика теории «прародины Славян», бывшей весьма в ходу в середине прошлого века, а вместе с тем подтверждается факт многовековой борьбы Славян на Дунае. Возникает вопрос: с кем же они боролись? Славяне боролись то против Римской Империи, то против кочевников Степи. Эта постоянная борьба заставила Князя Кия бросить земли на Дунае и идти куда-либо на север, где можно было бы в тиши заняться организацией своего народа.

Летописных сведений об этом многовековом периоде жизни Славян на Дунае и их борьбе мы пока что не имеем. Возможно, что такие сведения поступят из Римских и Византийских источников. Предки наши об Истории не думали. Записи же, если они и были, до нас не дошли.

Однако, уже набралось много данных, которые позволяют думать, как говорится на стр. 794 «Истории СССР с III по IX века», «эпоха VI–VII вв., с которой Нестор начинает описание русской государственности, была и на самом деле важной, переломной эпохой в Истории Славянства. В это время формировались обширные и устойчивые союзы племен, являвшиеся последним звеном в развитии родоплеменного общества. Дальше следовало феодальное государство».

Однако, как сказано на той же странице, несколько ниже, «Нестор не забывает все же указать, что племенные Княжения возникли в это время и в других Восточнославянских областях: у древлян, дреговичей, словен и полочан». Таким образом, не только в Княжгороде и Киеве возникло Русское государство, но и в других частях, населенных Славяно-Русами. Однако, развилось и окрепло только Киевское Княжество. Думаем, что причиной этого была лучшая организация, более крепкая военная сила и лучшее географическое и экономическое положение Киева.

Вероятно, также и качество народа Киевской Руси тому причиной. Из нестойкого народа нельзя получить хороший материал для государства. Упорный труд, терпение и постоянство — необходимые качества, без которых нельзя добиться больших успехов. Вероятно, эти качества, как свойственные Южным Русам, уже проявлялись в те далекие времена.

В той же книге «История СССР с III по IX века[137]» сказано о событиях, «жизненно важных для восточного и южного Славянства», т. е. «о постоянных и сокрушительных (набегах) нашествиях кочевых орд».

Этот важный фактор отразился и в фольклоре.

«История Хозар» С. Фогельсона говорит, что «Хозары продавали рабов во все страны». Рабы же эти были — захваченные в полон Славяне. На них был большой спрос в Риме и в Византии, и на Арабском Востоке. Продолжалась эта работорговля и во времена Богдана Хмельницкого, уже в период Речи Посполитой, владевшей Украиной. Последний татарский набег на юге Руси был в… восьмидесятых или даже девяностых годах,[138] в Херсонской губернии! Турция пользовалась рабами до последнего времени. Венеция, Генуя, Англия покупали рабов из Руси. Когда генуэзцев упрекали, говоря, что они не христиане, они отвечали: «Мы сначала Генуэзцы, а потом — христиане!» Так продолжалось до тех пор, пока были ее[139] галеры. Когда началось парусное судоходство, тогда только прекратилась работорговля.

«Перечень нашествий начинается Хозарами», — сказано в той же книге. — «Воспользовавшись борьбой Полян с соседями, Хозары достигли приднепровских гор и предложили (потребовали) Полянам платить им дань… Поляне, посоветовавшись на вече, «вдаша от дыма мечъ»!

Очевидно, народы в таких случаях дают то, чем они богаты. Хозары поняли, что Русы Приднепровья «богаты мечами». Это было как бы предупреждением на будущее. Так и случилось впоследствии: когда Русы объединились, Хозары поплатились уже при Олеге, а при Святославе погибло и Хозарское государство. Там же дальше говорится: «Нестор, очевидно, использовал более раннюю Летопись Никона Тьмутороканского, в которой Поляно-Хозарские отношения были обрисованы в выгодном для Полян свете».

Тут мы должны отметить, что в древних записях было больше правды, чем в позднейших вообще, а в советских в особенности. Летописец не занимался подтасовками и ничего «не выставлял в выгодном свете». Он просто описывал то, что знал.

Русы уважали всех, кто трудился и не любили Хозар потому, что последние были главными работорговцами. Князь Кий организовал Русь именно с целью противостоять набегам работорговцев — Хозар и прочих. Другие Князья считали, что нельзя брать в рабство только их подданных (а других, так сказать, берите!). И только Русы считали, что увод в рабство кого угодно — возмутительное явление. Так что Русы, защищавшие не только свою свободу, были безусловно правы. Поэтому их нельзя было представлять в «выгодном свете». Они были морально выше Хозар.

С. Фогельсон в своей «Истории Хозар», защищая последних, все же признает, что Хозары «поставляли рабов не только в Иран и Арабские страны, но и в Византию и Римскую Империю». Русы же рабами не торговали. В каком же «выгодном свете» можно было выставлять Хозар? Наоборот, Полян даже не надо было в таком свете выставлять. Они были против рабства. Значит, «выгодный свет» само собой находился на их стороне.

Наконец, сама фраза Историков «в выгодном свете» отдает достаточно крепким «норманизмом», когда именно надо было писать «в невыгодном свете», даже вопреки истине! Мы такой подход к Истории, как противоестественный, отбрасываем и даже осуждаем, считая его антинаучным.

Народное предание, переданное нам Прабкой Варварой, гласит так: «Когда же выборный от веча Князь Вуслав признал Князя Кия с Братами и сестрой Лебедью, были и такие Старшие Родичи, которые его не похотели. Однако Князь Кий, укрепивши Княжгород, стал ставить Киев, и десять лет после того, когда Киев построили, прожила Киевская Русь тихо.

Отож и пришла Годячь да Половча, Булгара да Печня, и начала войну. Тогда Князь Кий показал свое войско, побил врагов, и после того враги стали Киева бояться. Через пять же лет, после ворогов, Князь Кий пошел на Греця и его грады, до полудня. Три града взял он, получил большую дань и вернулся со славою…»

В другом месте Прабка Варвара говорила: «Собралися Князья разные возле Оливы (Ольвия?) и позвали Князя Кия с Братами. Кий поехал один, потому что боялся быть убитым; и тогда Киевская Земля осталась бы одна.

И вот, Князи все приняли Князя Кия с царским почетом и предложили ему выпить братское вино. Потом звали его идти на Греця и Волоха, потому что пока Греця да Волоха не побили, не может быть доброй жизни на земле. Князь Кий сказал: «Добре! Начинайте, а я вам всегда помочь мою подам». На том и порешили…»

Вероятно, к этому же месту относится другой отрывок, записанный нами: «Пришла тут Боруса, и Князь Кий дал ей две тысячи возов припаса — хлеба, проса, гречки, мяса соленого, и дал ей три тысячи коней козацких, зброи и всего потребного.

Ушла Боруса до полудне. Пошли с ней и те Кияне, кто похотел Волоха бити. А там же были Валахи и Волохи. Розница меж ними была такая: Волохи были Ромами, а Валахи были из степу, и только балачка их была Ромская. Они жили на Ромейской земле и платили за нее подать Ромеям.

На той земле раньше и сам Князь Кий сидел, да не похотел и ушел с Киевца-Дунайского…

И пошла Боруса на Ромы с Ромеями, и долго с ними билась. Так долго, что еще не раз Князь Кий помогал ей… И много ранетых на Киевщину приходило и приезжало, и на Киевщине жило, поправлялось. Князь Кий всех принимал и никого не оставлял без помощи…»

Из этих двух отрывков видно, что Киевская Земля Князя Кия была опорным пунктом для Борусы (Борян?), наступавшей на Римскую Империю. Из Киевщины шло снабжение, туда же перевозили раненых, лечили их и оказывали всяческую помощь их близким. В те времена войска обоза не имели, а с ними ездили их семьи, которые и выполняли роль обоза. Однако, им нужна была материальная помощь — сеном, овсом и другими вещами. Эту помощь давала Киевская Земля.

В писанной Истории об этом не говорится. Однако, логически рассуждая, так это и должно было быть. Воевавшие с Римом племена не могли бы обойтись без помощи Киевской земли.

Конечно, предания Историей не являются. Однако, если в преданиях встречаются подробности, в Историю не вошедшие, то История с ними считается. В преданиях бывают часто и анахронизмы. В вышеописанных отрывках сказано, например, «Полов-ча», и мы думаем, что это — анахронизм, хотя не можем уверенно сказать, что во времена Князя Кия еще не было ни одного Половецкого племени в степях Причерноморья. Они могли уже быть, но держались, скажем, тихо и никакой угрозы для остальных народов не представляли. Затем только, размножившись и получив подкрепления, эти Половецкие племена стали угрожать всем.

Точно то же можно сказать и о Печенегах. История говорит о них уже в те времена, когда они стали угрозой для всех.

Вообще древний период Истории говорит только о таких явлениях и сообщает такие факты, которые выходят за пределы обычного. Все остальное, мелкое, опускается, как не стоящее внимания. С другой стороны, народов, как мы их понимаем сегодня, тоже в то время не было. Были, например, Куманцы, среди которых были и Забродни (Бродники?), во всяком случае в XII–XIII веках, когда о них говорит уже История. Однако, они, вероятно, были и раньше.

Между тем, Бродники были в большинстве Русами. Это были отчаянные головы, может, даже преступный элемент, натворивший достаточно преступлений и затем бежавший в степи, где их не могла достать рука Князя. Этот процесс шел веками и закончился созданием казачества, как Донского, так и Запорожского. Люди бежали в казаки и под влиянием жестокого обращения Воевод и Бояр. Так что было среди казаков немало и людей, вовсе ни в чем не виноватых, а только обиженных властью. Позже, при Монголо-Татарском нашествии в казаки пошли все, кому дорога была жизнь и кто хотел отомстить за своих близких.

Таким образом, мы думаем, что Бродничество началось еще во времена до Князя Кия и шло параллельно с образованием Русской государственности. Племена, бывшие в те времена в Причерноморьи, тоже не были ясно выраженными. В большинстве это были различные этнии, группировавшиеся вокруг боевых Князей и Воевод, иногда даже далеких этнически друг другу. Конкретный пример в случае с Бродниками и Куманцами мы указали. Были также Славянские роды и племена среди Готов и Германцев вообще. Так, например, Вандалы, по свидетельству Герберштайна, были Славянами-Вендами, Виндиш, или Вандами.

Из «Истории Хозар» С. Фогельсона следует, что имена Вандальских Князей — Славянского корня. Однако, они были в союзе с Германцами и жили совместной с Германцами жизнью. Вандалы прорвались в Галлию и Иберию, откуда попали в Северную Африку, основали там большую Империю и через два-три века были уничтожены Римлянами.

В «Истории [СССР] от III до IX веков» сказано: «Нестор назвал нам Кия; Византийские историки называют имена других Антских Князей, VI в., владевших землями, служившими … Византии или же опасными[140] для нее тем, что могли собрать под свои знамена значительные массы «могущественных Антов». (См. стр. 794).

«История СССР с III до IX вв.» не дает этих имен хотя бы по-гречески, что, конечно, затрудняет нашу задачу. Однако, надо отметить, что тогда бы много времени заняла идентификация этих имен по-Славянски.

Вообще древний период Истории Русов разработан очень мало, и виноват в этом пресловутый «норманизм»: раз-де все пошло от Варягов-Нурманов, так нечего о Князе Кие и говорить!

Всеобщая История тоже не дает нам деталей, так как писана она была у разных народов по-разному.

Англичане пишут только о Кельтах, Саксах и Германцах, к которым приписывают и такие Славянские племена, о каких спорить не приходится. Германцы пишут о Готах и Германцах, приписывая к ним Славянские племена. То же верно и в отношении Французов, описывающих Галлов, Франков и Кельтов. Наша работа должна была бы заключаться прежде всего в сравнении этих источников, но даже эта работа не сделана. Не сделано даже сводки Греческих и Римских сообщений на эту тему.

Поневоле и мы, опираясь на народные предания, не можем быть уверены в точности наших данных. Даже когда речь идет о Князе Достовале (Децебал[141] надписей) и его жене Зае, или Жые, мы не можем быть вполне уверены в правильности транскрипции и выражаем ее только предположительно.

Однако кое-что История нам все-таки сохранила в точном значении слов, и кое-что подтвердила археология. Это — те катастрофические нашествия, которые поколебали Киевскую Землю в до-Ререковский период и о котором говорят предания, хоть и не ясно порой, но все же достаточно основательно.

У Нестора сказано: «По сихъ же летехъ, по смерти братье сея», что заставляет думать, что нашествие Хозар имело место в V–VI или даже VII веке. В это время приблизительно Хозары и появились в Европе. «Повесть временных лет» говорит: «По мнозехъ же времянехъ сели суть Словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска Земля и Болгарска». Это показывает, что не сразу и не единственно в этом месте, а что были Славяне и в иных местах (между Эльбой и Днепром), но сели после всего «по Дунаеви» и, вероятно, от озера Мурсианского до Новиодунума, как об этом говорят латинские и византийские авторы.

Славяне столкнулись при этом с Валахами, которые «иногда подчиняли» Славян, а после подвергались нашествиям кочевников-Тюрков. А из Скифии пришли Булгары, и «съдоша по Дунаеви, и населницы Словеномъ быша».

Первые походы Булгар на Дунай приходятся на V–VI века (493–502 гг., как говорит «История СССР от III до IX вв.»). После них пришли «Белые Угры» (очевидно, Сарагулы или Огоры), которым удалось, по словам Нестора, при царе Ираклии (610–641 гг.) завладеть Славянской Землей. В то же время напали на Славян и Обры (Авары), которые особенно издевались над Дулебами. (К тому времени уже возникла в Восточной Скифии Хозария на Волге.)

Аварское иго было во всех отношениях тяжелее Хозарского. В чешском языке сохранилось слово «обровский» для выражения чего-либо большого и грозного: «обровска» зима, «обровский» пожар и т. д. В Праге был купец Само, ведший торг с Франками, и он взял на себя подготовку и организацию восстания против Аваров. К счастью, восстание ему удалось. Он освободил Чехию от ига Аваров и создал Княжество Само. Он же помог Волыни сбросить Аварское иго, послав туда своих Воевод. Позже Волынские Воеводы двинулись на остальные Славянские Земли, везде сбрасывая Аварское иго. Они долго управляли Антскими Племенами. Вслед за Аварским игом и его свержением Славяне прорвались на Балканы и стали заселять земли к югу от Дуная.[142]

Сведений о времени Князя Кия там мало, но очень много общих сведений о жизни Славян на Дунае, которые дают понятие о том, что переживал Князь Кий и почему он покинул свою Землю на Дунае. Достаточно вспомнить, что Готы, например, пришли в таком числе (больше миллиона человек), что даже Римляне испугались и сначала хотели им дать земли, а затем стали оттягивать решение. Если вообразить, что Князь Кий со своими людьми оказался между Римом и Готами, то понятно, что лучше было уйти с Дуная куда-либо, чем оставаться между молотом и наковальней.

Так, в упомянутом выше труде[143] сказано: «…Суровецкий высказывает мнение, что только после падения Гуннов Славяне приблизились к нижнему Дунаю, следовательно, их переход на правый берег этой реки мог начаться не ранее последней четверти V века. («Исследования начала народов Славянских» в «Чтениях в Имп. Об-ве Истории и Древностей Российских, 1846 г., I, 3, стр. 10).

Князя Кия с Братьями и сестрой Лыбедью, а также их Родами на Дунае в это время уже не было, иначе о них бы было сказано. Эти «Князья Российски[144]», как о них говорит Летопись, были известными если не всем, то, во всяком случае, многим Славянским народам. Они были бы во главе вторгшихся Славян, так как их храбрость подчеркивается даже в Летописи. С другой стороны, его врагами на Римской Земле были Валахи, т. е. романизированные поселенцы. (Дринов думает, что Даки, как Славяне, не являются предками Румын, а ими являются Валахи, потомки смешанных, романизированных поселенцев. Мы думаем, что к последним была примешана большая доля преступников, которых Римляне высылали на окраины Империи.)

Князь Кий должен был многократно бороться с ними и потому не стал бы защищать Империю.

Таким образом, здесь мы имеем косвенное подтверждение, что Киев-Град был основан между IV и V веками и что Стрыйковский прав, говоря о дате основания Киева (430 год).

На стр. 99 книги М.С. Дринова «Заселение Балканского полуострова Славянами» сказано: «Состоя при Велизарии…, начиная с 527 года, Прокопий (Кесарийский) жил постоянно вдали от тех областей, на которых простиралось давление Славян». Из этого можно видеть, что Прокопий жил сто лет спустя по приходу Князя Кия с Братьями в Киевскую Землю. Он о Кие не говорит ни слова нигде в своих трудах. Это было бы по-другому, если бы «Князь Кий жил в VI веке»! Вместе с тем, слова М.С. Дринова: «жил вдали от тех областей», стараются умалить Прокопиевское утверждение, что Славяне были хищны и жестоки. В таком умалении нет надобности: Славяне платили Римлянам той же монетой, что и Римляне. Римляне не менее «хищно и жестоко» захватывали Славян, обращая их в рабство. На такие действия Славяне отвечали мечами и стрелами.

Приск упоминает об Аварах, как живших между Каспийским и Азовским морями около 461–465 гг. По Приску, в 558 году послы Аваров прибыли к Императору Юстиниану и предложили ему свои услуги для борьбы против Славян. Пострадали от этого Дулебы, о которых говорит Летописец. В 565 году стан Аваров находился в середине Европы, в Чехии (мнение Палацкого) и в соседних странах. Мы думаем, что эти события имели место сто лет спустя после основания Киева-Града.

Если бы это происходило в VI веке, Князю Кию невозможно было бы заниматься сначала укреплением Княжгорода, а затем постройкой и укреплением Киева-Града. Для этого потребовалось несколько лет, а события возникали и, чередуясь, не дали бы этого времени.

Так как дата прибытия Аварских послов к Юстиниану довольно точна, то значит, дата основания Киева-Града должна быть отодвинута в V век, и именно к 430-му году.

Мы должны оставить в стороне остальные сообщения Кадлубека и других о древних Славянах, как недостаточно достоверные, но мы ставим заново вопрос об изучении этих источников, так как многое в них было подвергнуто сомнению на основе всего лишь одной предвзятости.

Народное предание древнего времени, слышанное нами от Кобзаря Олексы, например, звучит так: «Ойразъ[145] земля була, а Царь Сварогъ в ней, у Горы Мiры,[146] а ще звали ее Золота Гора, и булы у него сыны Свiта,[147] Перунъ, Волосъ, Дажьбо, а отъ Дажба булы сыны Русъ, Лехъ и Коровачъ, а мы — одъ Руса пойшлы, и Ляхи одъ Леха, и Крева отъ Коровача…»

Что значат слова эти, если не единство Славян? Поэтому и Кадлубек, и остальные первоисторики Польские, если и делали многие недостаточно обоснованные обобщения, все же основывались на народных преданиях.

В преданиях же возможны и даже должны быть неправильности, анахронизмы и даже перестановки имен. Альтерация[148] деталей, или их изнашивание, и, если можно так выразиться, починка, иногда не совсем удачная или отличная по цвету материи и величине, есть явление вполне законное. Ученые-«норманисты» подвергли сомнению множество документов, некоторые объявив даже апокрифическими. Благодаря этому мы сейчас находимся в таком положении, что должны пересмотреть все источники сначала, включая сюда и те их них, которые были объявлены апокрифическими. Пересмотрено должно быть решительно все! Не может быть, чтоб М.В. Ломоносов ошибался, когда говорил о самобытности Славян!

Ломоносова, как историка, вообще замалчивают, но он был не таким человеком, чтоб что-то беспочвенно утверждать. Это видно из всех его трудов в остальных областях. Эти труды весьма добросовестны и критически продуманы. И вот, такой наш первоученый муж, зарекомендовавший себя критическим отношением ко всему изучаемому, стал бы прибегать к натяжкам в Истории? Не покажется ли это странным всякому непредубежденному человеку?

На стр. 27 книги М.С. Дринова «Заселение Балканского полуострова Славянами» говорится: «… Не следует упускать из виду, что все они упоминаются у Прокопия, писателя VI века нашего летоисчисления и что поэтому нельзя (подчеркнуто нами, Ю.М.), без нарушения законов критики, на основании сих столь поздних данных, судить о составе древнейшего этнографического образования полуострова, разложение которого, как мы видели, началось за четыре и более веков до Прокопия». Правда, эти слова касаются лишь племенного состава Балканского полуострова, но они же относятся вообще ко всему историческому материалу.

Д-р С. Лесной-Парамонов, настаивающий на изучении даже настоящих апокрифов, прав, ибо подделыватель таковых, стремясь к тому, чтобы его подделку приняли за чистую монету, прибавлял к апокрифическому содержанию некоторые черты, (детали), которые не вызывали сомнения в его время и позже могли быть забытыми! Много ли мы знаем деталей хотя бы из времени Бориса Годунова? Что знаем мы детально о временах Александра Невского? Между тем, это — персонажи сравнительно близкого к нам времени. Что же говорить о древности?

Не случайно в словах темного крестьянина Юга Руси, Кобзаря Олексы, упоминание об Ойраз-Земле Предков. Оно взято из далеких преданий. Из таких же преданий взято, что Царь этой Земли назывался Сварогом, а его сыновья («Сыны Света») были Перун, Волос, Дажбо,[149] и от Дажба сыны: Рус, Лех и Коровач, т. е. Рус, Лех и Хорват (Крева). Книг о прошлом Кобзарь не читал, не читал и Кадлубека, но нечто общее с описаниями Кадлубека у Кобзаря Олексы было. Откуда же оно, если не из народных преданий?

Мы думаем, что когда-то этих преданий было великое множество, но что до нас дошли лишь отрывки и отдельные слова.

Так, Князь Кий, известный по Нестору и попавший в некоторые другие Летописи, — тоже историческое лицо, но его «вычеркнули» из Истории из политических соображений. И то, что было сказано о Князе Кие, было приписано другим лицам точно таким же образом, как были выброшены или использованы для новых целей древние предания. Не даром же в Раскольничьей Летописи, куда это попало из Летописей Северных, Князя Кия с Братьями и даже сестрой Лыбедью называют «разбойниками». Сделано это было с целью очернить Кия с Братьями. Кому это понадобилось? Тем, кто захотел приписать себе дела и подвиги, совершенные Князем Кием.

К числу последних надо отнести и основание первого Русского государства. Новгород, которому следовало бы первому этим заняться, Русским государством не занимался и стал им заниматься лишь позднее, когда занялся Князь Кий и его потомки. Поэтому должно искать в Летописях, среди дел Новгродских и дел Киевских, приписанных Новгороду и изъятых из Истории Киевской Земли.

Недаром ведь Кобзарь Олекса говорил:

Тут есть перемещение лиц, ибо Рус, Лех и Коровач относятся к Внукам Дажбовым, а Богумир был после них, хотя есть и другая версия («Дощки Изенбека»), по которой то были Три Вестника Солнца-Индры. Во всяком случае, эти лица, ибо они наверное[151] существовали, были последующей эпической традицией превращены в героев полубожественного типа и были исторически значительными. Иначе о них бы не стала помнить народная память.

Славен-Князь был, по народной традиции, основателем Новгорода, а Скиф, его брат или сын, был родоначальником Южного Русского народа. Эти персонажи, конечно, удалены от нас [во времени] и наделены легендарными чертами, хотя, к чести Русов, они их почти не указали, и если такие черты существуют, то традиция их не передала.

В параллель с этим мы должны привести следующий отрывок из книги Валентина Иванова («Повести древних лет», Трудрезервиздат, Москва, 1959 г.):

Слова Кобзаря Олексы отличаются от этого сказания Новгородского типа, но в них есть и общее — Славен, один из пятерых детей (Адитии Ведийцев).

Подобные указанным совпадениям, общие для двух или трех сказаний — имя, название местности или указание на время — являются связями между ними и определяют общность содержания.

Здесь — в словах Кобзаря Олексы и в Новгородском сказе общим является имя «Славен». Это указывает на общность их происхождения и, может, на общность содержания, дополняющего друг друга. В Ипатьевской Летописи мы тоже встречаем имя Славена.

В книге М.С. Дринова[153] говорится: «Другое основание приверженцев разбираемой теории (о Славянском происхождении Бесов, племени Фракийского, которое некоторые историки считают Славянским, прим. Ю.М.) заключается в свидетельстве Польских Летописцев и Нестора о расселении Славян с юга, с Придунайских стран, на север. На объяснение этих свидетельств, в смысле благоприятном для разбираемой теории, в последнее время посвятил много труда и потратил большую ученость известный Польский писатель Август Белевский (книга издана в Варшаве в 1853 г.).

Известно, что в первой книге Краковского Епископа Викентия Кудлубека[154] (1160–1223 гг.) находятся рассказы о столкновениях древних Поляков и Ляхитов с Даками, Галлами (Кельтами), Александром Македонским, Римлянами и проч. Эти же самые рассказы, с некоторыми переделками, повторяются и у Дзержвы, другого Польского Летописца, жившего в XIII веке.

Долгое время историческая критика добивалась какого-нибудь исторического смысла в этих рассказах, которые Шлёцер обозвал «чистыми нелепостями» (см. «Нестор II», 217; сравни Шафарик,[155] и приходили к разным заключениям. Осолинский видел в них воспоминания о войне Западных Славян с Франками, Аварами и проч. (См. «Нестор II»).[156]

Автор говорит, что эти сведения были почерпнуты из какой-то Польской древнейшей Летописи, существовавшей еще в XI в. Она называлась по-латыни: «Descriptio Lechiticorum annalum».

Так как этой Летописи больше нет, то мы не можем говорить о ней ни утвердительно, ни отрицательно. Однако, можно сказать, что по свидетельству данных историков она в свое время существовала.

Некоторые историки, в том числе и Дринов, говорят, что составители этой Летописи собрали все легенды, предания и записали их. В этом случае как бы высказывается мысль, что раз-де «это передает народ, то ценность такой Летописи ничтожна». Мы с таким выводом совершенно не согласны. В конце концов, почти везде в Истории древний период описан согласно народным воспоминаниям. Отметать народные предания на том основании, что они «неточны», так же хорошо, как и вполне «исторические данные»: может, составитель таких «данных» накануне был в гостях и изрядно выпил! Откуда мы знаем, что это не так? Наконец, если у многих историков прошлого «записано то же самое», то это еще не доказательство, ибо они могли просто переписать сведения первого историка.

Вообще, личность историка, пишущего Историю, играет очень большую роль. Настаивать на обратном нелогично. Для Прокопия Кесарийского, например, «Славяне грязны и отталкивающи». И это — воины, ползущие по полю битвы! Почему же «цивилизованные Римляне» (Византийцы) не позаботились о банях для этих людей? Или, если уж не заботились, так незачем и говорить, что «Славяне грязны». Но тут ясно высказывается в словах Прокопия византиец, презрительно относящийся к «варварам».

По-видимому это отношение и повлияло на Князей Кия, Щека и Хорива и заставило их в конце концов уйти от неблагодарных Ромеев.

В книге «История СССР от III до IX веков» сделано сближение между эпохой Князя Кия и Князя Децебала (мы его называем соответственно преданию Князем Достовалом). Сходство, конечно, имеется, но это только наружное сходство: те же условия жизни на Дунае и те же военные тяготы. Идентичности нет и не может быть, ибо это — разные персонажи.

Нестор говорит: «…И седоша по Дунаеви и насельници Словеномъ быша». По тюрко-кочевниках были «белые угры» (Сарагуры, или Огоры), которые по Нестору при царе Ираклии (ок. 610–641 гг.) владели Славянской землей. (Первые походы Болгар относятся к 493–502 гг.). В это время при Ираклии нападали на Славян и Авары (Обры). Они даже чуть не захватили самого Императора около 618 г. Нестор не говорит о разгроме Авар войсками Карла Великого (791–809 гг.). Нестор доволен истреблением Аваров: «погибоша, яко Обри» и сообщает о Печенегах на Востоке Европы в начале IX века, а затем говорит о Венграх, которые завоевали Земли Дунайских Славян и Валахов и затем воевали с Византией, Чехией и Моравией. Тут его повествование прерывается. Только хотел он сообщить о письменности у Славян, как вторглась чужая рука и заставила изменить повествование.

Таким образом, этот тягчайший для Славян период и остался незаписанным. Все Киевское отошло на задний план. Вперед вышло Новгородское.

До-Аскольдовская Киевская Летопись существовала, Нестор ее видел и кое-чем из нее воспользовался. Затем ее изъяли. Куда она делась? Могли, конечно, ее уничтожить или же использовать для других Летописей, переписывая события уже в пользу Севера. В таком виде мы ее и находим, сдобренную указаниями на Александра Македонского и именами древних Князей, явно южного происхождения, но чтобы это было похоже на правду, в тексте говорится, что «Новгородцы тоже пришли с юга».

Обнаруживаются при этом некоторые несуразности и видна «нитка», которой «все пришито к тексту». Переплетается повествование южное с северным и черты южного проступают сквозь северные.

В рассказе о Трех Братьях с Сестрой, переданном Летописцем в Южной Летописи, Новгородцы почерпнули материал для двух Братьев — Словена и Руса, и жены Словеновы Шелони.[157] Итак, нашлись «Два Брата» и «Сестра» — жена Славена Шелоня.

После этого важного совпадения деталей, появляется еще одно: «Словени ушли с Эвксинопонта (Черного моря) в Новгород». Как известно из преданий, это Три Брата — Князья Киевской Земли ушли с Дона (и, следовательно, с берегов Азовского моря). Новгородцы, будучи далеко на севере, пошли от Антов (Вендов), к ним могли присоединиться остатки Вендов Балтийских, прежде бывших на юге, но главное ядро Новгородских Словен было защищено от всяких нападений кочевников и лесами, и большими расстояниями. Следовательно, «уход с Азовского моря» относится не к ним, а к Киевским Славянам, или же Русам Южным.

Новгородская Земля была вместе с тем защитой для Юга, ибо Новгородцы не пропускали на Юг Нурманов (а потому все рассказы о «Нурманах, нападавших на Хозар на Волге», должны быть отнесены за счет воображаемого (Артамонов, «История Хозар»),[158] — здесь приводится эта идея. Первый же вопрос разбивает таковую: как могли попасть туда Нурманы? Не могли же они «перескочить» верст пятьсот?!).

Чтоб пойти на юг, Нурманы должны были сначала покорить Новгородскую Землю. Ту же роль играл Киев-Град: он не пропускал кочевников на север, в Землю Антов (Вендов). Защищая друг друга, эти две Русских Земли давали возможность Лесной Руси (Борусам), или Антам Лесов, размножаться и сделаться «многочисленными и могучими», как их называют Греки.

Однако, когда после, с приходов Варягов, возник вопрос, «кто первое нача на Руси княжити», т. е. кто первый начал государственность, возникла зависть у Новгородцев, которая и выразилась в изъятии, а затем присвоении Начала «Несторовской Летописи».

Проф. Рязановский в Америке и М.И. Артамонов, автор «Истории Хозар», вместо того чтобы помочь родной Истории освободиться от «норманского тумана», настаивают на обратном! Так, Рязановский говорит, что «Норманы были на Волге» и что фраза Арабских писателей, «Русы — враги всего мира», обозначает: «Норманы… враги всего мира». М.И. Артамонов говорит несколько иначе, но смысл его слов таков: Библейский народ Рос и Русы — это… разные народы! Почему, М.И. Артамонов не говорит. Он может даже рассердиться, если у него спросить, как он докажет это. Между словами «Нурман» и «Рус» он ставит знак равенства. Какая-то «бродячая Русь была на Волге (Нурманы!), нападала и грабила Хозар…» Зачем, спрашивается, эти люди занимаются древним периодом родной Истории?

На этом они, к сожалению, не останавливаются. Так, Артамонов утверждает, что «Нурманы были на Волге…» Спрашивается, где жили Нурманы? Ответ: в Скандинавии. Как же они могли попасть на Волгу, не проходя через Новгородские Земли? Кроме того, дальше были Булгары на Волге и только после них Хозары. Ничего этого господин Артамонов не объясняет и ничего не доказывает! Надо принять на веру, вот и все.

Благодаря такой «норманистской вольности» даже солидно написанная «История Хозар» теряет в ценности! Если автор до сих пор не понял, что Русью называли себя вообще все Славяне и что Варяги, будучи Западными Славянами, являлись тоже Русью и потому себя так и называли (и так их звал Летописец); если все это — так, то как же будет он описывать Хозар? В чем будет заключаться «объективная истина» его труда? Он ни слова не говорит ни о Князе Кие, ни о Киевской Земле, о том, как она образовалась и «откуду пошла есть», но прямо говорит о уже «готовой», многонаселенной и устроенной Земле — Киевской Руси. Но как возникла эта Земля, он не говорит.

Нам остается заключить, что «Русь возникла саморождением», как некие мыши, «самозарождающиеся», по Аристотелю, в горшке с горохом, заткнутом грязным бельем!

В Летописи прямо сказано: «Послаша за море къ Варягомъ, къ Руси, сице бо зваху Варяги — Русью, яко и се друзiи зовутся: [Свие, ] Нурмане,[159] Агляне, инiе Готе. Тако и сiи. Реша Чюдь, Словене, Кривичи Варягомъ: «Вся Земля наша добра есть, и изобильна всемъ, а нарядника въ ней нетъ, и пойдите къ намъ.» И избраша отъ Немецъ 3 браты съ роды своими и пояша съ собою дружину многу».[160]

Послали, следовательно, к Варягам (Западным Славянам), звавшимся Русью, как «иные [Свие, ] Нурмане,[161] Агляне, Готе, так и сiи»! Мы знаем, что у Балтийских берегов были в те времена «Ругсы», или же «Русь». Но мы знаем, что «все Славяне» (и Анты) носили имя «спораден», или же «рассеянные» (Рассея!).

Летописец подчеркивает, что это было собственное имя Варягов — Русь, и мы находим Ругсов, а Прокопий Кесарийский говорит, что «прежде и все они (Славяне и Анты) носили одно имя»![162] Летописец добавляет еще: «взяли 3 браты изъ Немецъ»! Это — «Три Брата, живущие в Немцах», но очевидно же не Немцы, ибо тогда незачем было бы говорить, «Три Брата в Немцах».

Прокопий Кесарийский добавляет, что «прежде они все были едины», а потом у них была междоусобная война и они разделились. Мы думаем, что то была война Князя Кия за объединение всех Славян в Русское Государство, но он сразу не смог добиться этой цели, и Западные Славяне отделились. На это указывает решительно вся обстановка.

Точно так же и «Черняховскую культуру» М.И. Артамонов связывает с Готами! Готы были впереди, между степью и «Черняховскими» городищами. Когда Готы были опрокинуты Гуннами, они смяли и население «Черняховской» культуры, часть раздавили сами, отступая, а часть бежала или была уничтожена Гуннами. Как видно, вывод совершенно не тот! Для этого надо лишь взглянуть на этот период Истории не Немецкими, а Русскими глазами. Тогда будет и видно, что Артамонов смотрит глазами Шлёцера и Миллера, а потому не видит.

Народное предание как нельзя лучше говорит об этом:

То же говорит и Кобзарь Олекса:

По его словам тоже Князь Кий приказал зажечь степи. После этого, по его словам, была три дня битва — Сiча Великая — и Гунны, остановившись, предложили мир. Русы приняли. После был заключен и союз.

А вот что говорит Прокопий Кесарийский: «И некогда даже имя Славян и Антов было одним и тем же. В древности оба эти племени назывались «спорами»,[165] думаю, что они жили, занимая страну «спораден», «рассеянно», т. е. отдельными поселками. Поэтому-то им и земли надо было занимать много. Они живут, занимая большую часть берега Истра,[166] по ту сторону реки».[167]

Когда Готский Рекс потребовал от Славян подчинения, они ему ответили смеясь, что «Готы ими никогда не владели, и потому они им не подчинятся». Ответ гордый и достойный уважения. Это тоже записано и рассказано Прокопием. Все это говорит совершенно не в пользу утверждения М.И. Артамонова, что-де «Черняховская культура» была связана с Готами. Было бы гораздо лучше, если бы автор об этом ничего не сказал.

В «Тексте Хронографа» на л. 3-1800 Ленинградского списка «Никаноровской Летописи» (стр. 138) сказано (см. л. 5): «Въ лето 3099 Словенъ и Русъ съ роды своими отлучишася отъ Еуксинопонта и идоша отъ роду своего, и отъ братьи своея, и хожаху по странамъ вселенныя, яко острокрилaтiи орлiи прилетяху сквозь пустыни многи, ищущи себе населенiя благоприятна и во многихъ местахъ почиваху мечтуще, но нигде же обретше вселенiя по сердъцу своему. 14 летъ пустыя страны обхождаху, донде же обретъше озера некоего велика, Моиска зовомаго, последи же Илмеръ проименовася во имя сестры ихъ Ирмери. И тогда волхвованiе повеле имъ быти населникомъ места того. И старейшiи Словенъ съ родомъ своимъ и со всеми, иже подъ рукою его, седе на реце, зовомои тогда Мутная, последи же Волховъ проименовася, Волхъвомъ зовома, и поставиша градъ, и именоваша по имени князя своего Словенскъ Великiй».

Как видно, здесь даже сестра Ирмери есть! Она, конечно, заняла место Лыбеди, а Словен и Рус заняли места Кия, Щека и Хорива. Вместе с тем отмечаем любопытную цифру в 14 лет скитаний по пустыням (степям?), в которую входит, конечно, построение Киевца на Дунае и уход Князей к северо-востоку, через Карпаты, в Приднепровье.

Мы высказываем только гипотезу, не настаивая, что она верна, но мы думаем, что она недалека от истины. Если же изойти еще из положения, что Ререку с Братьями надо было как-то закрепить свое право на Русское Княжение, которое Славяно-Русы признавали не без труда, то Начало Летописи Нестора, переделанное в Новгородском духе, как раз для этого подходило.

Надо заметить при этом, что время блужданий Князей Славена и Руса в пустынях, 14 лет, совпадают со сроком, указываемым преданием:

Эти шесть строк записаны были автором в 1907 году, когда Кобзарь Олекса пришел в Антоновку, в Задонье, около Ростова-на-Дону. Почему, могут спросить, не были записаны все слова? Да, конечно, если бы автору было заранее известно, что случится потом, он все бы записал, но…

Была в доме большая запись, которую вела мать, были записи отца, священника Петра Миролюбова, но все это постигла неизвестная судьба. Автору же удалось сохранить только книгу, в которой были записаны Сказы Захарихи, Сказы Олексы в отрывках и сказки Прабки Варвары. Все это тогда казалось любопытным, но не историческим. Теперь мы все знаем, «что надо было делать тогда»! Хорошо, в высшей степени хорошо, что автору удалось сохранить хоть то, что он сохранил. И это уже весьма важно.

С другой стороны, господа Историки обязаны пересмотреть Летописи и не отбрасывать их детали на основании, «мне кажется». Слишком много было «отброшено», «подогнано», «вычеркнуто» из них все на том же основании — «мне кажется».

Так, например, Новгородские Летописцы говорят, что «Русью прозвались от Варяг, а что они суть Словени». Между тем, один из Князей-основателей Новгорода — Славен, а другой — Рус. Что это обозначает, если не то, что Новгородцы были тоже Русы и если они называли себя Словенами, то это было их второе[168] имя. Так и Русы Киева называли себя Киянами, Кияницами и даже Роксоланами (Митрополит Петр Могила называет Киевскую церковь «Экклезiя Роксоланорумъ»), или «Черкассами», «Литовцами» и, наконец, «жителями Украины Малороссийской» (письма Гетмана Богдана Хмельницкого к Московскому Царю Алексею Михайловичу).

С другой стороны, Новгородцы называли себя Словенами и потому, что среди них было немало Словен-Вендов Балтики, на что указывает даже ряд названий городов: Любава, Видов, Мытов (Либава, Виндава, Митава) и др. Одно время Венды Балтики в Новгороде, возможно, были даже хозяевами, но затем ими стали Русы, автохтонные жители города.

Однако, с Библейских Времен народ Руса, Русь, или Рос называет себя этим именем, так как по преданию Русы произошли от Аразов, или Азаров. Если они принимали местные названия, то это не значит, что они забывали свое имя.

Господин Артамонов весьма часто прибегает к совершенно необоснованной фразе: «Арабы путали Русов с Норманами», «они принимали Русов за Норманов», «Хозары принимали Русов за Норманов, с которыми их путали». Откуда известно г. Артамонову, кого с кем «путали» Хозары или Арабы? Где доказательства? И как могли они знать о Норманах, если они их никогда не видели? Главное же — как и откуда могли проникнуть Норманы на Волгу без того, чтоб пройти по Землям Славян? По нашему мнению, в этом случае есть «географическая невозможность».

От подобных же утверждений, ни на чем не основанных, у Русского народа образовался даже некий «комплекс»: «скажут нам, что мы — Русы, значит, мы — Русы, а не скажут, значит, кто же мы такие?!»

Почему г. Артамонов решает, что «Русы» Сирийского источника не народ Русы, а кто-то другой? А может, сам г. Артамонов не Артамонов, а кто-то другой? И как же тогда быть с Киевской Русью Князя Кия? Как быть с Греческими источниками, называющими Киевлян — «Рус»? Как быть со словами Летописца: «Пришедъ Kiй, Щекъ и Хоривъ съ Сестрой Лыбедь, изъ дикихъ поль, Князи Россiйстiи»?[169] Нет, мы считаем, что все данные, все факты, все доказательства — все доказывает, что Русы, особенно на юге, так назывались еще раньше создания Киева, и жили они по рекам Рось и Росава. Раз это так, то «Нурманы» здесь абсолютно ни при чем. Тем более, что Варяги — суть Западные Славяне, но не «Нурманы-Скандинавы».

Но М.И. Артамонов[170] говорит даже так: «Кто такие были «Росы» (Приднепровья!)?» И отвечает: «Сказать трудно». Это были Поляне и Волыняне. Однако, исходя из «норманистской теории», конечно, «сказать трудно». А вдруг скажешь — и от самой «теории» не останется ни кусочка? Эта немецкая «теория» вызывала ожесточенное сопротивление М.В. Ломоносова и вызывает наше сопротивление и даже неприязнь. Мы не можем согласиться, что русские ученые, вопреки преданиям и Летописям Русского народа, продолжали бы «придерживаться» чужой «теории», унизительной для русского человека!

Из «Приложении II к Никаноровской Летописи» видно следующее:[171] «EXCERPTO EX ALIO MANUSCRIPTO KELLERMANIO»:

Въ лето 6305. Римскiй Цесарь Аугустъ между иными брата своего Пруса постави въ брезехъ Вислы, во градъ Манборнъ и Туронъ, и Хвоямницы, и преславны Гданенскъ, и иныхъ многихъ грады по реку Немонъ. И до сего дня зовется по имени его Прусская Земля; 14 колено отъ Пруса есть Рюрикъ».

Это место «Приложения II» сразу заставляет нас подумать о двух вещах: 1) Был ли некий «Манускрипт Келлермана», касающийся Русской Истории, и 2) Упоминание Паусом об Августе, Римском Императоре, и Прусе, родоначальнике Рюриковской династии, имеет целью подтвердить Княжеское достоинство Рюрика. Вероятно, Русы не раз высказывались, что «есть-де Князья на Киеве несомненно Русского народа» и чтоб о Рюрике не говорили: «Какой-де он Князь?» Из-за этого и была выдвинута идея о его «цесарском» происхождении.

Мы знаем, что это было даже не нужно, ибо Рюрик с Братьями были сыновьями Славянского Короля Годлава (Мекленбург, Земля Ободритов). Это доказывает народная легенда, переданная Кс. Мармье, автором книги «Les Lettres du Nord», 1841, Voeters, Bruxelles.

Возможно, однако, и так, что этот Прус был на службе у Римлян и что действительно Король Ободритов Годлав тоже происходит от него. Однако, ниже мы видим, что вся эта история выдумана, и, как всякая ложная история, сама себя опровергает.

Ниже мы видим сообщение о Князе Кие, как о «разбойнике». Таким образом, вместе с повышением Князя Рюрика до «родственника» Августа, есть слова, унижающие Кия. Кроме того, говорится, что «Олег убил…Кия и его роды». Как мы уже сказали выше, Кий, живший в V веке, никак не мог жить в IX-м. Упомянутые вставные листы И. Пауса говорят о Татарском нашествии, что доказывает, что они были написаны и вставлены не позже XIII века. Значит, и пять веков спустя Киевская Русь все еще вспоминала Князя Кия и его время!

Было бы логически непонятным, если бы Князь Кий, по имени которого был назван Киев-Град, оказался вполне «легендарным» и чтоб вместе с тем вспоминали его время, так сказать, «не существовавшее», а такое же «легендарное».

Что касается «Приложения II» к Летописи, то «Келлерманский Манускрипт», вероятно, был настолько в пользу Рюрика, что И. Паусу показалось невозможным поместить его целиком. И потому он поместил лишь выписки, которые и в этом виде неприемлемы.

Север всегда был завистлив по отношению к югу. Причина была хотя бы в том, что, несмотря на богатство Новгорода, на его значение как торгового центра, Киев все же Великокняжеским Престолом был и был центром Русского государства, культуры, грамотности. И через Киев шел торговый путь «из Варяг в Греки». Если к Монголо-Татарскому нашествию его значение упало, Киев все же был главным, до самого нашествия, а после него возникла Москва, но не Новгород.

Мы обратили внимание на слова «Манускрипто Келлерманио» и думаем, что имя это указывает несомненно на немецкую аранжировку наших Летописей и, следовательно, относится ко времени, когда была создана Академия Наук, и в ней преобладали немцы. Это, вероятно, время М.В. Ломоносова.

То обстоятельство, что когда-то Киев захватили и подчинили Хозары, называвшие Киев-Град «Самбат», не имеет никакого значения, ибо Киев Хозарами не был основан, а был задолго до их появления в Киевской Земле Полянской. Русские называли Константинополь «Царьградом», однако, это не имеет значения для Константинополя.[172]

В «Сокращенном Летописном Своде конца XV века» снова говорится о Князе Кие и защищается его Княжеское достоинство (см. стр. 174, л. 10). Здесь даже сказано: «И такъ разыдеся Словеньскiй языкъ: темъ же и грамота прозвася словенская». Из этого видно, что на Руси была грамота до Кирилла и Мефодия. Дальше говорится о Трех Братьях — Кие, Щеке, Хориве и Сестре их Лебеди.

Было бы весьма странно, если бы этот — даже спор — Летописцев происходил бы из-за «легендарных Князей»! Именно эти несколько веков спора доказывают, что Кий и Братья были реальными лицами, которых любили и уважали их подданные Поляне. Недобрых Князей стараются поскорее забыть. Между тем, тут их помнят пять веков! На это обстоятельство наши господа Историки не обратили никакого внимания, а г. Артамонов даже и словом не помянул о Трех Братьях и об основании Киева-Града. Как будто их и не было никогда!

Существование Князя Кия и его Братьев подтверждается еще и тем фактом, что с V века Русы отказались от власти Родов и что на смену им пришла организация «Матицы» (общества, мира). Кто-то должен был эту реформу произвести, опираясь на военную силу. И если бы этот «кто-то» был не Кием, а другим человеком, то об этом хотя бы в народных преданиях что-то сохранилось бы. Наоборот, предания говорят ясно, называя Князя Кия и никого другого.

В «Сокращенном Летописном Своде 1495 года»[173] в подзаголовке «О Новеграде Велицемъ» сказано: «Словени же пришедша съ Дунаа, седоша около озера Ильмеря и прозвашася своимъ именемъ, и съделаша градъ, и нарекоша и Новгородъ, и посадиша и старейшиноу Гостомысла. А дроузiи седоша по Десне и по Соуле, и нарекошаяся Северъ. И такъ розыдеся Словенскыи языкъ, темъ же грамота прозвася словенская. Поляномъ же живущимъ особь по горамъ, и бе поуть изъ Варягъ въ Грекы, изъ Грекъ по Днепру, и въврьхъ Днепра волокъ до Ловоти».

В этом месте указание на то, что «Словени, пришедша с Дуная», несомненно относится не к Словенам Новгорода, а к Словенам Киева, ибо с Князем Кием пришли не только Русы, но и Словени. Под последними должно понимать Западных Славян, одно время бывших под властью Короля Одоакра, или, как его называет предание, Одинацера-Князя. Мы думаем, что это и есть «исправленное» в духе Варяга Ререка начало «Повести Времянных Лет».

Зато интересны слова в «Приложении I»:[174] «Начало же о Словенехъ. Во время Александра царя Македонскаго,[175] тогда же въ Словенехъ и Русехъ Князи беша, имъ же суть имена: I — Великосанъ, II — Санъ, III — Авелгасалъ, сiи же бяху храбръствомъ и мудростiю многихъ превоздеше. Всеа же вселенные тогда самодержецъ бысть многосчастныи Александръ, сынъ Филиппа Македонскаго, о сихъ же вышереченныхъ Словянехъ и Русехъ отъ всехъ странъ жалостенъ слухъ и самому самодержцу во уши возъгреме. Премудрый же самодержецъ и всесветлый царь нача розмышляти съ подъданными своими, рече: «Что подобаетъ съ сыроядъцы сими: ратъми ли ополчитися и разбити сихъ, и покорити въ вечную работу, но неудобно сему быти никако же зелнеишаго ради далного разстоянiя пуста и неудобъ проходныхъ морскихъ водъ и превысокихъ горъ».

Прежде всего отметим, что если это сообщение не апокриф, то оно говорит о временах до Рождества Христова. Александр Македонский не нуждался в завоевании Севера. С другой стороны, имена Князей Великосана, Сана и Авелгасала должно отнести к «Понту Евксинскому» и значит — к местам, где был Князь Кий до прихода на Дунай. Возможно, что это — имена Аланских Князей, с какими имел дело Князь Кий, но почти наверное можно сказать, что они не имели никакого отношения к Новгороду.

В самом деле, если Новгород к тому времени уже был, в чем мы сомневаемся, ибо то еще были времена Стара-Града, то тогда с Аланами Новгороду можно было сноситься только через Южную Русь. Если же Новгород уже был, а Стар-Град был покинут жителями, то это все равно должно было быть около V века, значит, Киев к тому времени уже был. Между тем, от Аланских степей до Новгорода иного пути, как через Киев, не было.

Мы считаем, что здесь опять видно желание поставить Новгород раньше Киева. Для этого вспомнили даже об Александре Македонском. Правда, этим как бы указывается время и что в это время Новгород «яко бы был». Однако, нам известно из Истории, что Александр Македонский производил разведку в направлении низовья Днепра и его разведчики были у нынешнего Кичкаса, но вернулись обратно, так как Скифы вели партизанскую войну, против которой Македонская армия не знала что делать. Александру же была известна неудача Дария, царя Персидского, растерявшего всю свою полумиллионную армию в походе по Югу Руси. Он не захотел повторять ошибки последнего. Кроме того, Мекедонцы стремились разбить Персию и пройти в Азию. Южно-Русская степная дорога отвлекла бы их от цели.

Что касается Новгорода, то это было совершенно в стороне от пути Александра Македонского.

Таким образом, упоминание об Александре Македонском, несмотря на участие в его флангах Славян, о чем есть упоминание у Ободритов, к Новгороду отношения не имеет.

Также, вероятно, не имеет отношения к Новгороду и Дарданий, испорченное имя которого упоминается наряду с именем Князя Славена. Имя Дардания, вероятно, попало в эту легенду из Киева.

Имена Князей Словенских Великосана и Сана могут быть альтерированы,[176] и, возможно, что они были: Великосун, Сун и третий неопределенный. Но Великосун будет «Великое Солнце», а Сун — «Солнце». Третье имя не поддается расшифровке. В этих двух именах ясно виден культ Солнца древних Славян, или же культ Индры. «Сун» (Сурия[177]), или же «Сан» — это суть имена Божества Солнца.

Что касается Авелгасана, то это, вероятно, имя Киммерийское (Киммерийцы были близки Славянам этнически.[178] Тем не менее, и в имени Авелгасана есть корень «сан», или же «Солнце». Новгородская Земля известна зимними холодами, и Солнца в этой Земле мало. Следовательно, надо обратиться к Причерноморским степям, где солнце светит ярко, и где летом оно особенно сильно. Это еще один из аргументов в пользу того, что имена этих Князей южного происхождения.

Однако мы высказываем эти мысли лишь в качестве рабочей гипотезы, не больше, так как не обладаем абсолютными доказательствами.

В некоторых преданиях говорится прямо, что Князь Славен, сын его Скиф, братья Рус и Лех были на Дунае после Кия, в Киевце, и потом также должны были уйти. Одно из таких преданий передавал Кобзарь Олекса и самая существенная часть предания состояла в том, что «Князья вошли в оставленный Дунаевец». Конечно, предания — не История, однако, за их пределами скрывается История. Было бы, однако, легкомысленным с нашей стороны пренебрегать преданиями. Все же полагаться на них можно только наполовину, а иногда — и того меньше.

Во всяком случае, имена Великосан, Сан и Авелгасан можно сближать с названием рек Сан и Санок. Возможны также сближения этих имен с именем Максутского царя Санесана.[179] Однако, это требует кропотливого филологического исследования, а мы занимаемся древним периодом Русской Истории.

Известен в Истории Боспора Баспарасан. Может, речь идет о нем? Конечно, составитель Новгородского предания использовал разные предания, жившие в народе. Народ же Новгорода мог сохранять и Киевские предания, ибо Киевляне часто в Новгород ездили и оставались там на жительство. Однако, чисто Новгородские предания не могли быть связаны с Киевскими, так как Киев жил другой жизнью. Пока Новгородцы имели дело с Севером, Киев общался с Югом, Дунаем, Карпатами, Тисой и степью, т. е. с миром кочевников.

Вполне возможно, что когда строили Стар-Город в Новгородской Земле Словенской, Киева еще не было. Тем не менее были Русы по рекам Роси, Росаве и у Днепра. Судьба этих двух государственных образований — Руси Северной и Руси Южной — была разной. Каждодневный опыт их был тоже разным, а, следовательно, и этния их развивалась по-разному. Единство было религиозное и языковое. Все же остальное, как и род занятий, было разным. Это, конечно, создало и предпосылки к различному образу правления. Новгород был и остался республиканским, тогда как Киев и позже Москва стали монархическими. В первом все решения шли от Веча, а во втором и третьем — от приказа сверху. Это имеет в конечном результате большое значение для формирования самой этнии этих двух групп.

Нам кажется все больше, чем больше рассматриваем мы имена Великосана, Сана и Авелгасана, что эти имена связаны с Югом Руси, а именно — со степью Причерноморья, но никак не с Новгородом, и что Летописец их поминает с целью «доказать» старшинство Новгорода. Нам кажется также, если мы не ошибаемся, что Князья эти имели дело с Князем Кием, т. е. на несколько столетий позже, чем говорят Новгородцы. Разница при этом получается весьма ощутительная, если иметь в виду поход Александра Македонского,[180] около тысячи лет! Вероятно, Летописец «отодвинул» имена этих Князей, сделав их более древними, чем они были на самом деле.

Между тем, Князь Кий, будучи еще на Дунае, мог иметь дело с этими Тремя Князьями. Поражает также число: три. «"Три Брата" — Кий, Щек и Хорив», «Три Князя», «Сестра Лыбедь» и «Сестра Илмери». Ясно, что одно скопировано с другого.

При этом оригинал всегда яснее копии: в рассказе о Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеди все на месте, как время, так и обстоятельства места. В Новгородской версии место скомкано, неясно, а время — еще хуже. И одно не сходится с другим. На этом основании мы думаем, что рассказ о Трех Братьях — Кие, Щеке и Хориве — является оригинальным, а рассказ о Славене и Русе скопированным.[181]

Возможно, что предание о Славене, Русе и Ляхе того же, Южно-Русского происхождения. Во всяком случае, в легенде «Богумира» («Дощьки Изенбека») есть все детали этого предания. Возможно, что Русь возникала не раз и во многих местах и что везде были какие-то легенды об этом возникновении, переходившие от одного племени Русов к другому и в конце концов слившиеся в одно фольклорическое[182] целое. Все это возможно.

Однако, археология говорит, что Словени Новгорода были на месте с древнейших пор, никуда не уходили и ниоткуда не приходили. Наоборот, Южная Русь подвергалась нападениям, разорениям и часто меняла место, уходя то к северу, то к югу, а то к востоку или западу. Д-р С. Лесной-Парамонов считает, что «смерть сына Аскольда в 872 г. является самой древней русской датой о событии на Руси, т. е. хроника Руси существовала на 165 лет раньше гипотетического «Начального Свода» Шахматова…».[183] Мы считаем, что были и еще более древние записи Истории Руси, но они до нас не дошли.

Есть и еще одна возможность, что имена Великосана, Сана и Авелгасана — Русколанские. «Дощьки Изенбека» говорят о Русколани, которая была Русской этнии. История такого имени не называет, хотя и имеется приближающееся к нему имя Роксолан. Гетман Богдан Хмельницкий считал их Русами.

Есть несколько любопытных выражений у г. Артамонова, автора «Истории Хозар»: «Какая то была Русь, мы сказать не можем». Или: «Черняховская культура никак связана со Славянами не может быть! Эта культура была на этом месте, пока были Готы». Если г. Артамонов «не знает», «какая» была Русь, то, вероятно, и эта самая Русь тоже не знает, какой-такой был г. Артамонов!

Что касается «Черняховской культуры», то ее с гораздо большим основанием можно считать Славянской, нежели Готской. Готы в это время были совершенно некультурны и ничего действительно «Готского» не создали. То, что «думает» господин Артамонов и в чем он «уверен», нас, его читателей, ни к чему не обязывает. Это — его мнение, а мнение по Аристотелю и Платону «не есть истина»!

Господин Артамонов выдает свое мнение за истину. Разве не могло быть так, что «Черняховские мастера» были Славянскими и выдвинулись ближе к Готам, где и работали для Готов, но когда пришли Гунны и Готы стали отходить, «Черняховцы» остались, большей частью были вырезаны Гуннами и только немногие из них могли спастись бегством в Славянские Земли? Скажем прямо, такое положение не хуже заключения г. Артамонова и имеет столько же шансов для себя, как и то, что говорит г. Артамонов. Во всяком случае, неопровержимых доказательств г. Артамонов не дает. Он просто утверждает.

Мы думаем, что такие утверждения ненаучны, тем более, что г. Артамонов ни слова не говорит о Князе Кие, Щеке, Хориве и Сестре их Лыбеди и ни слова не говорит о Киевской Руси, основанной этими Князьями. Как будто самого Киева не было! Как это понимать? Он исходит из теорий проф. Рязановского (США) о «Нурманах на Волге» и опускает все Славянское. Однако, как археолог, он должен был бы знать, что ни одного памятника эти мифические «Нурманы» нигде на Волге не оставили, ни одного меча, панциря или даже шлема! Никаких следов! Как же можно утверждать, что «Нурманы были на Волге»? И откуда они могли туда прийти, не побывав в Новгороде? Кроме того, и Волга — это внутренняя река, сообщающаяся только с Каспием. И на чем основано утверждение г. Артамонова, что «Русы Библии (Ресы, Расы, Раша) не имеют ничего общего с Русью вообще»? Оно ни на чем, кроме «норманизма», не основано.

Поэтому мы это утверждение отвергаем и соглашаемся с Гедеоновым и А. Куром, утвержадющими, что как раз «Русы Библии и Русы России — один и тот же народ». У этих ученых есть доказательства, и мы сами тоже отыскали доказательства: присутствие Сумерийских[184] слов в Южно-Русских наречиях.

Пользуясь подобными «методами», можно доказывать что угодно. Может, даже прав А. Кур, сказавший однажды, что «работ по Истории появляется много и чтоб об историке заговорили, он, может, нарочно пускает в оборот «теорию», на которую все набрасываются. Тогда о нем «говорят»!» Если это верно, то такие Историки думают только о себе, а не о науке, а их «труды» только загромождают книжные полки.

Из Истории нашей известно, что еще Князь Кий ходил на восток, и на Волгу, и на Дон. После него ходил сын Аскольда и был убит. После ходил Олег, Владимир, Святослав Хоробрый, Владимир Мономах и многие другие. Неужели не видно, какая это была Русь? Почему это «Хозары путали Русь с Нурманами», как говорит г. Артамонов? На Волге «Нурманов» никогда не было и не могло быть. Доказательств противного нет и не может быть, ибо для этого не имеется предпосылок.

О том же, что Русы Библии и Русь — один и тот же народ, А. Кур писал в своих статьях в журнале «Жар-Птица» с 1956 по 1959 год включительно. О Князе Кие и Братьях его г. Артамонов молчит, точно их не было. Однако народные предания говорят о них с большой ясностью. Еще Эсхил говорил о «Фракийцах с большими чубами». В Киевской Земле всегда носили «оселедец», т. е. тот же «фракийский чуб» и длинные усы. Бороду подбривали.

Кобзарь Олекса говорил:

Ту часть Европейской России, которая начиналась от Киева и шла дальше на восток и север, Греки времен Гомера и Эсхила называли «Великой Фракией», а Славян того времени — «Фракийцами», как после они их называли «Скифами», «Сарматами», «Готами», «Гуннами», кем угодно в общем, и лишь в последнее время стали называть «Россами».

Что касается «Черняховской культуры», то открывший ее ученый В. Хвойко считает ее Славянской. 'Этот взгляд был подтвержден Л. Нидерле, Ю.В. Готье, А.А. Спицыным, В.А. Родцовым. Ряд ученых, главным образом немецких, старался связать (ее связать) с германскими племенами Готов, владевших, судя по их эпосу, каким-то городом на Днепре — «Дарпанстадир».[185] «Черняховская культура» получила свое название по месту находки в Черняхове, Киевской области.[186] Как же это на Киевской Земле могла быть «Готская культура»?!

История ведь сообщает, что Славяне издавна, с времен Неолита, жили на своих местах по реке Роси, Росаве и на Днепре. Или, может, «тем хуже для Истории»? На стр. 62 сказано: «По мнению некоторых археологов Среднее Приднепровье уже на рубеже бронзового и железного веков было колонизовано каким-то протославянским племенем».[187]

Кроме того, и проф. — археолог М.А. Миллер тоже находит, что г. Артамонов выдвигает «новую и совершенно неожиданную теорию о том, что гарнизон Саркела в 300 человек, составлявший значительную часть населения города, состоял из Торков (Гузы)».[188] Там же (стр. 9, внизу) сказано: «М.И. Артамонов в одном месте пишет, что гарнизон Хозарского Саркела состоял из Торков, а в другом, что Святослав завоевал Саркел вместе с Торками, которых и оставил в качестве гарнизона. Все это неясно. Сначала М.И. Артамонов не видит в предположении о Торкском гарнизоне в Саркеле ничего невероятного, а в дальнейшем уже говорит об этом, как о доказанном факте».

Итак, мы видим, что М.И. Артамонов вместо того, чтобы искать ясного изложения Истории, вносит в нее не только неясности, но и прямую путаницу.

Наша История трудна уже тем, что утеряны письменные источники и что источники соседних народов не дают правильного понимания фактов Русской Истории древнего периода. Чтоб помочь делу, надо, «по способу» Артамонова, еще больше запутать даже то, что более или менее ясно. Мы очень сожалеем, но по-видимому выводы г. Артамонова должны быть пересмотрены и многие из них отброшены.

Мы настаиваем, что Князь Кий, Братья его — Щек и Хорив и Сестра Лыбедь — исторические личности и что одним из главных аргументов для этого служат факты: город Циус[189] на Дунае, название Киева и название жителей «Кияне», «Киевляне», «Кияницы» и т. д. Было бы невероятно, если бы город и люди называли себя по имени никогда не существовавшего Князя! Было бы еще невероятней, если бы и народные предания говорили о том же, исходя из «мифического» Кия!

Прабка Варвара говорила нам, что «Князь Кий, переходя через Карпаты, забрал с собой Хорпов», которые и вошли в состав его войска-народа. И эти «Кияне» прозывались «Русь» раньше всяких Варягов. Даже в Летописи сказано: «Князи Россiйстiи».

В противоположность г. Артамонову Араб Ибн-Хордад-Бех (около середины IX века) говорит: «Русы суть племя Славян».[190] В «Истории СССР с III по IX в.» (см. стр. 857) сказано: «Ретроспективный анализ Русской Земли XII века (в смысле Киево-Курской лесостепи) позволил прийти к выводу, что в VI–VII в. здесь уже сложился крупный союз племен, ставший в середине VI века известным и Византии. В этот союз под гегемонией Руси вошли Поляне («яже ныне зовомая Русь»), Северяне и, может быть, часть Уличей. Каждая из составных частей этого нового союза, в свою очередь, представляла собой союз мелких племен. В VI веке сложился известный союз Дулебско-Волынских племен. Этот союз не мог устоять против Аварского натиска, и племена, его составлявшие, были «примучены Обрами» в VI–VII веке, а сами Дулебы расщепились на несколько частей, войдя в состав Западных и Восточных Славян. Компактное расположение Хорватских племен (Хорваты Чешские, Хорваты Вислянские, Белые Хорваты) и анализ данных Константина Багрянородного наводят на мысль, что существовал большой союз Прикарпатских племен, носивший общее имя «Хорватов». В середине VII века этот союз распался, и часть Хорватов переселилась на Запад, к Адриатике. К VII веку относится сложение Сербско-Лужицкого племенного союза и создание государства Само…» (см. также стр. 858).

Летописец называет Князей-Трех Братьев «Князьями Российстими» в момент их прихода на Полянские Земли. Следовательно, они себя называли так раньше, чем Киевская Земля стала называться Киевской Русью.

Таким образом, мы считаем доказанным, что и раньше образования Киевской Руси Восточные Славяне называли себя Русью. Это имя соответствует названию «Спораден», которое давал Антам еще Прокопий Кесарийский. Он говорил, что они должны были жить рассеянно», небольшими селениями.

Наконец, есть еще один вопрос, а именно: что представляли из себя Причерноморские степи? Это была в полном смысле этого слова «большая дорога народов». По ней шли волны кочевников, уничтожая засидевшихся предшественников, избивая их самих, вырезая семьи и захватывая бесхозные[191] стада. Затем новые хозяева успокаивались каждый в своем «улусе». Проходило лет пятьдесят-сто, а иной раз и больше, как снова появлялись завоеватели и сметали предыдущих, как те делали с их предшественниками. И так без конца! Русы лесостепи, все это видевшие, оставались на своих местах и на юг не шли. Они не хотели подвергаться участи несчастных завоевателей, становившихся побежденными.

Следующий сказ Кобзаря Олексы описывает, как нельзя лучше, конец Князя Кия.

Прабка Варвара сказала, что последние слова Князя Кия были: «Тяжко мне умирати! Тяжко Русь покидати! И что она, Русь, Киевская Земля, делать будетъ? Слухайте, люди мои! Не трогайте дубовъ на полдень отъ насъ и стерегите крепко степную дорогу! Придетъ врагъ сильный и многочисленный. Бейте въ било и уходите въ леса. И чтобъ каждый Русъ телегу сготовилъ, добро на ней держалъ, да какъ услышитъ било, чтобъ не ждалъ ни минуты, уходилъ бы на полночь!»

Старые предания о Князе Кие неодинаковы и имеют много вариантов. Однако, все эти варианты сходятся и говорят об одном и том же и противоречий не возбуждают. Многочисленные подробности, затронутые в сказах о Кие-Князе, доказывают, что дело идет о живом человеке и о любимом Князе.

Обращает внимание его любовь к простоте: он просит, чтоб его помыли перед смертью и одели во все чистое — простую белую рубаху, штаны из тканины, и положили бы его на лавице со свечой в руках. В сказе упоминается Дуб, Гром, Блискавица, Мать-Сыра Земля, Буй-Тур. Все это — атрибуты Сварога.

В те времена не было ни «подоб» (фигур), ни икон. Бога символически представляли предметами: снопом, кием, колодой, ягненком, кругом (коло) и перечисленными выше символами. Мать-Сыра Земля представляла Союз Неба-Суры (Солнца) и Земли. Значение «сырой» — влажный пришло позже. В те времена Сыра, или Сура, обозначало «солнечный», «Солнце» и Перун—Яро—Хорос—Купала—Рудый—Дажбо.

В этом повествовании, таким образом, мы видим религиозную сторону смерти Князя Кия. Он верил в Славянские Божества и жил по их законам. Разумеется, такой большой человек, как Князь Кий, не мог быть другим. Это был высокоморальный человек.

Воины же его, «лицари», т. е. особо храбрые, уже имевшие значение рыцарей, соединились вокруг умирающего Князя и хотели остриями мечей, которых боится смерть, отогнать ее от любимого Князя. Однако, и сам Князь говорил перед смертью, что однажды родившийся не знает, «жив ли он или умер». Князь считает смерть долгом.

Славяно-Русы боялись лишь рабства и постыдной смерти. Нормальную же смерть — от старости, от болезни — они считали долгом. Смерть же на Поле Брани считали завидной и самой лучшей, ибо тогда человек «прямо идет к Перуну».

С полуночи Киевская Русь Князя Кия не боялась нападений. Они могли прийти с востока, юга (степи) и запада (Змей Горыныч, с Горыни[192]). С «Сивера» (северо-восток и часть востока) им тоже нечего было бояться, ибо там были Русы-Резы (Резань). Там же где-то проходил и Голунь «Дощек Изенбека». Но особо опасны были три направления: юг, восток и запад.

Недаром «Змей Горыныч» представлялся в виде семиглавого змея-дракона.[193] Это — связь с символической «Землей My» и «Землями Араз». Оттуда же и Славянский Знак Коло — Круг, Знак Солнца. Написав «круг», человек мог не бояться «нечистой силы». Это прекрасно передано Н.В. Гоголем в его рассказе «Вий». (Хотя слово «Вий» неправильно, его надо было бы написать «Невий», т. е. «Навий»).

Опираясь на все вышеуказанное, как на Летописи, так и на предания, сказы и поведки[194] древности, жившие в народе вплоть до Первой Мировой войны и нами частично записанные, а также на текст «Дощек Изенбека», мы считаем, что действительное существование Князей — Трех Братьев Кия, Щека (Щока) и Хорива (Коровача), а также их Сестры Лыбеди доказано и что эти лица действительно жили, основали Первое Государство Восточных Славян — Киевскую Русь — и что началом этого государства надо считать год 430-ый, год основания Киева-Града, указанный Польским Историком Стрыйковским.

Вместе с тем отпадает «норманская теория», говорящая, что «Русь создали Варяги». Хотя Варяги и являются Западными Славянами-Ободритами и нам не стыдно было бы признать, что это именно они создали Русское Государство, но жизнь и труды Князя Кия доказывают, что Русь создал он, а не Варяги. Варяги же «Нурманы», о которых говорят «Норманисты», вообще никогда не существовали.