"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

есть хочется, и даже начальник рад поторопить завтрак. Ведь с утра-то они
только по кружке молока и выпили.
Садится мама с Варварой Михайловной картошку чистить. Да разве же это
работа! Столик на улице перед домом, в тени больших акаций, а сам дом на
горе стоит, и перед тобой море как на ладони. Да еще какие разговоры
интересные. Варвара Михайловна - это живая летопись здешних раскопок.
Шесть лет уже копают Нимфей, а она помнит любую интересную находку, да и
вообще сколько интересных историй про археологов она помнит -
заслушаешься. И все трое детей ее работают на раскопках, а она сама уже
шестой год у археологов за повара. Так получилось, что мама очень
подружилась с этой женщиной, с Варварой Михайловной. Все свои беды друг
другу открывали, все друг другу рассказывали. Да и увлечение у них было
одно и то же. Варвара Михайловна хоть и простая женщина - жена рыбака, но
по-настоящему любила археологию, ее, так же как и маму, влекла тайна
прошлого земли.
Вот этот час отдыха и спасал маму. У нее было даже подозрение, что
начальник экспедиции был в сговоре с Варварой Михайловной. Знал, что мама
новичок и ей труднее, чем другим.
...Первые дни мама работала как в бреду. Жарко, пить хочется,
поясница ноет, даже не в состоянии была радоваться находкам. Она
удивлялась солидным археологам. Они радовались, как дети. Визжали,
кричали. У них была смешная привычка: если кто найдет что-нибудь стоящее,
то высунется из раскопа и показывает большой палец. Значит, находка "на
большой"! И все сбегаются смотреть.
А когда кто-то откопал гидрию - специальный кувшин для воды, то он
поднял вверх оба больших пальца и исполнил танец с дикими выкриками. Мама
говорит, что и ее в тот раз будто охватило какое-то безумие.
Тогда мама впервые и почувствовала, что она настоящий член
экспедиции. Теперь она никого не стеснялась. И вот что странно - усталость
как рукой сняло.
Часто в перерыв археологи ходили купаться. И вот однажды, когда все
остальные купались, а мама стояла и смотрела вдаль, на степь, ей
привиделась странная вещь.
Воздух струился над землей, как бывает над костром. И в этом белом
слепящем мареве мама вдруг отчетливо увидала бледный силуэт города. Стены
из розоватого туфа, суетливое движение на улицах. Даже как будто слышны
были звуки - гортанные грубые голоса продавцов рыбы, перекрывающие их
звонкие голоса мальчишек, бегущих стайкой в увлечении какой-то своей
игрой, и певучие голоса девушек, продающих воду. Вот одна из них проходит
совсем рядом, а на плече у нее гидрия... А в бухте большие корабли, на
носах их вырезаны разные фигуры, паруса трепещут и бьются на ветру... Я
нарочно так подробно записываю мамины видения. Ведь меня тогда не было и в
помине, еще даже мама и папа не были знакомы, а вот теперь я увидела такой
же город, только не видение. Но не буду забегать вперед, буду рассказывать
все по порядку.
Над маминой головой закричали чайки. Она вздрогнула, и мираж пропал.
Перед ней лежала сухая, выжженная солнцем земля, израненная раскопками.
Сухие пучки бессмертников, шары перекати-поля, смешная голова в детской
панамке, торчащая из раскопа, мотыги, лопаты. И маме стало больно оттого,
что нет уже давно этого города и не приходят сюда больше корабли.