"С.В.Максимов. Куль хлеба и его похождения " - читать интересную книгу автора

с хорошим концом на дальний путь наш за хлебом и хлебенным: есть где печь,
было бы что есть. Вскоре и тараканы переползли, и клоп завелся, и сверчок
затрещал за печкой.
Счастье не дается даром, попадает не на всякого. Нашего крестьянина
счастливым назвать нельзя. Дома у него так много нужды и бед, что про
счастье он только в сказках слышит. Однако пробует искать счастья и дома.
Дома счастья не находит: земля плоха и неблагодарна, с трудом прокармливает
только своих хозяев. На той земле, где подолгу стоит зима и вместо
чернозема, любимого хлебом, лежит холодная глина, земледельцем не выстоишь,
круглым пахарем не сделаешься. Не будешь богат, будешь горбат. Пшеничного
хлеба не поешь, а в иных местах и ржаной в большую честь, да и тот с мякиной
или тем хлебным колосом, от которого отвеяно зерно. Есть на Руси и такие
страны, где вместо мякины прибавляют в хлеб траву лебеду, сосновую кору -
мезгу и иную негодную помесь, так что и распознавать бывает трудно, хлеб ли
это или высохший комок грязи. В таких местах говорят и веруют, что меж сохи
и бороны не ухоронишься, а потому от деревенской земли не бывают сыты и ищут
счастья, удачи и хлеба на чужой стороне, в чужих людях и работах. Надо
выдумывать промысел и уходить либо с топором в плотники, каменщики, в
бурлаки на Волгу, в Петербург в маляры и лавочники, в Москву по торговой
части, в трактирные половые.
- Если хочешь пшеничное есть, ступай на Низ [Низ - низовья Волги,
Нижнее Поволжье, богатое хлебом. ], - говорят крестьяне наших северных
губерний. Да так и делают. Одни уходят из своей стороны на зиму только,
летом возвращаются домой, другие оставляют родную семью и деревню на год, на
два и более. В Петербурге и Москве изо всех жителей таких деревенских
выходцев больше половины.
На Руси для рабочих людей дорога широкая, для каждого найдется путь и
пропитание: иди куда хочешь, в какую угодно сторону, везде в искусных
рабочих нуждаются. Здесь замечательно то, что, куда бы мы ни пошли, в любую
сторону и город, найдем, что русский человек себе верен. Не выдумал он
разносолов, разных вкусных яств, ни английских ростбифов и бифштексов, но по
части хлебенных, мучнистых кушаний превзошел даже себя. Мудрено представить
себе такой город, который бы не прославился вкусным хлебным печеньем. Кто не
знает Москвы с ее пшеничными калачами из жидкого теста и сайками из теста
крутого? А с московскими калачами спорят еще муромские заварные, подсыпанные
отрубями.
Для примера пойдем из Петербурга на Волгу: вот, например, новгородский
городок Валдай, который звонит на Московской железной дороге колокольчиками;
в нем знаменитые баранки - обварные крендельки или хлебные кольца, но только
мелкие, не те, которые зовутся сушками и какими славится местечко Мир в
Минской губернии и Филипов с Борисовым в Петербурге. В Валдае девушки с ног
сшибают, предлагая хлебный товар свой, приговаривая: Молодец, купи баранок,
да хороших каких! - Вот и сам город Новгород, жителей которого давно уже
зовут гущеедами: Хороши-де пироги, - говорят они, - а гуща и пуще. - Вот и
Волга: в городе Кашине около нее выпекают особые булки калитовки -
четырехугольные в виде ватрушек с кашей, со сметаной и творогом. Еще дальше
по Волге, в Твери, - пряники, в Калязине живут толоконники; в уезде этого
города, в Семендяевской волости сплошь булочник да колбасник, прянишник да
пирожник, все отхожие люди, досужие на эти мастерства в Москве и Петербурге.
Под Нижним село Городец печет пряники, о которых слава идет далеко, они