"С.В.Максимов. Лесная глушь" - читать интересную книгу автора

По большей же части дело кончается проще - метанием жребия: извозчики или
вытаскивают из мозолистой руки собрата узелочек пояса, или перебирают рукой
на тут же валявшейся палке или же, наконец, вынимают условную вещь из шапки:
будет ли это с известной отметкой щепочка, камешек, ломаный грош с оттиском
зуба и т. п.

Большею частью, при всех подобного рода сделках, извозчики, с общего
согласия, выбирают рядчика, - человека привычного, опытного в этом деле и,
конечно, честного. Избранный облекается полной доверенностью остальных,
вполне убежденных в том, что он несходно не сторгуется и никогда не допустит
выскочку-новичка, не участвующего в сотовариществе, отбить седока. Новичок
поедет с седоком разве в таком только случае, когда возьмет чрезвычайно
дешевую цену, которую никогда бы не взял опытный извозчик и которой ему
самому хватит только на прокорм себя и лошадей, - а о барыше, при всей
бережливости, нет и помину. Поэтому троечники составляют из себя род
некоторого общества, основанного на общем интересе, - возить седоков не
дешевле заранее положенной, по общему уговору, платы.

Сторговавшийся троечник обыкновенно везет седока до места с кормежкой и
тогда, конечно, в полном распоряжении своего пассажира, от которого вполне
зависит и срок времени, которое придется быть на станции, и наконец, сама
езда. Троечник, подрядившийся до места, беспрекословен к понуканьям и
требованиям остановиться. Но, по большой части, все троечники возят на
сдаточных и в таком случае всегда целую компанию пассажиров. Наняв
троечника, дают ему полное право приискать попутчиков, не претендуя уже на
то, если придется выехать позднее обыкновенного срока и в компании человек
шести и более, потому что извозчик, везущий на сдаточных, мало обращает
внимания на то, тяжело ли будет его тройке, зная, что на следующей станции
его сменит новый ямщик на свежих лошадях. Собравши своих седоков, извозчик
дает им клочок бумажки, где разчислены деньги, следующие к выдаче на каждой
станции, и предлагает кому-нибудь из пассажиров быть чем-то вроде кассира,
или по их выражению плательщиком, и вручает ему деньги, сторгованные за
проезд, с вычетом барыша и денег за первую станцию. Барыш конечно, и
остается в пользу рядчика или того, кто первый повезет седоков. В огромном,
крытом со всех сторон тарантасе, получившем, в последнее время, на языке
извозщиков громкое название - дорожного вагона, отправляется поезд. Каждый
пассажир здесь уже в полной власти извозчика, - он не может претендовать ни
на тихую езду, ни на неловкость сиденья и, при первой попытке высказать свое
неудовольствие, озадачивается резонным ответом:

- Уж мы не впервые ездим, - знаем все заподлинно и нас не учить стать:
видали, примерно, всяких. Ведь вон сидят же другие господа, - ничего не
говорят... а если не ловко, сядь половчее; сказано, всяк о себе старается, а
ведь и те такие же деньги платили...

Последнее замечание не всегда бывает справедливо: весьма часто седок, к
полной своей досаде, узнает от соседа, что передал лишних два рубля, тогда
как очень часто другой сосед заплатил вдвое дешевле обоих, потому что уж не
впервые в дороге и знает обыкновения извозчиков. И успокоиваемые
собственными промахами, седоки дают зарок не давать другой раз лишку и не