"Бескрайняя плоть" - читать интересную книгу автора (Радов Егор)8. НОВОГО ДНЯ ГЛОТОКМягко ступая за уверенно идущей вперёд Никой Ардалионовной, Захар Захарович Зудов нервно пощёлкивал пальцами по своему дипломату, а в голове его проносились всевозможные картинки богатой и счастливой жизни: загородные виллы с бассейнами, весёлые миссы разных стран и городов, готовые доставить любые плотские утехи; мощные золотые цепи на мужественной, загорелой зудовской шее и ленивые пробуждения поздним утром с непременным свежевыжатым соком каких-нибудь папай, или маракуй. И всё это было вполне реально: счастье таилось прямо здесь, в неком вонючем, обспиденном старикашке, которого скоро сгниют черви, в то время, как Зудов будет цвесть и наслаждаться! "Надо будет обязательно завести молоденькую прислугу, — вдохновенно подумал Зудов, — и время от времени пощипывать её за пухлый задик. А она будет хихикать и совсем не обижаться. Нет, воистину, деньги — это всё!!!" — Мы пришли, — тихо сказала Сплошная и постучала в белую дверь с бежевой ручкой. — Кого там ещё к ёбаной матери принесло! — недовольно раздался за дверью зычный скрипучий бас. — Михаил Пафнутьевич, — заискивающим голосом произнесла Ника Ардалионовна, — это я! Можно войти? — Какого хера тебе надо?! Уборка уже была; и так заебали! Перестрелять вас всех надо, гнид паскудных!! — Видите, — шёпотом сказала Сплошная Зудову, — я вам говорила: он — абсолютно сумасшедший. Может, вам лучше кого-нибудь другого подобрать?… Но остальные-то у нас, как на беду, все крепкие…Этот вот один сейчас смертник…Была одна бабушка — тихая, милая, её все любили, так её на прошлой неделе изнасиловал и задушил какой-то маньяк…Так жалко! — Нашли хоть его? — Куда там! — махнула рукой Сплошная. — Откупился, небось, стервец. Сейчас если деньги есть…Впрочем, сами знаете. — Знаю, — согласился Зудов. — Ладно, пойдём. Выхода-то нет другого? — А вам что — обязательно смертник? — вдруг подозрительно спросила его Ника Ардалионовна. Зудов стушевался. — Вы знаете…Обязательно! Пойдёмте! — Ну ладно, ладно…Я вас введу — дальше уже ваше дело. З. З. кивнул. Ника Ардалионовна распахнула дверь. — Это что ещё за, ёбаный рот, наглость?!! Я вас что — приглашал войти! Совсем уже обнаглели! В небольшой тёмной комнатушке с низким потолком, на кровати под почти чёрным от грязи пододеяльником с зелёным верблюжьим одеялом, возлежал огромный небритый старик с горящими глазами и лицом, преисполненным презрительного гнева и некоего своеобразного величия. Быстро и похотливо оглядев Сплошную, он остановил взор на Зудове и тут же совсем зашёлся от ярости: — А это ещё кто?!.. Кто — я вас спрашиваю!!! Что за дерьмо! С такой умильной рожей! Его я точно сюда не приглашал — я его первый раз вижу! Вон!! — Это к вам посетитель, Михаил Пафнутьевич, — мягко сказала Сплошная. — Директор фирмы…"жужуинвест". — За каким хуем он мне сдался?! — рявкнул старик. — Пшёл отсюда! Ссал я на все эти современные фирмы! Ничего они не умеют — только продавать, да и то как-то херово. Козлы! Уберите его!! — Захар Захарович, — настойчиво сказала Сплошная, — пришёл, чтобы украсить вашу жизнь. Он, как волшебник на голубом вертолёте. Он готов выполнить любое ваше желание! — Нету у меня никаких желаний, — мрачно заявил старик. — Я уже всё поимел в этой жизни. Когда я придумал «Папу-Веру», у меня было всё, чего никому не снилось. А потом эта паскуда — мой приёмник — объявил меня сумасшедшим и засунул зачем-то сюда. Впрочем, мне и здесь неплохо. Всё это богатство я в гробу видал! Оно надоедает буквально через полгода. Одно и тоже — деньги, бляди, машины, какие-то долбанные острова с туземками… — Так это — тот самый?! — поразился Зудов. — Точно не знаю, — ответила Ника Ардалионовна. — Но его сдал сюда опекун, после того, как суд признал его невменяемым… — Но ведь он умер! — Я жив, как видите! — хохотнул старик, отпив вина прямо из горлышка стоящей перед ним на тумбочке бутылки. — Вся эта история моей смерти была для газет, для этих мерзких журналюг. Ну и приёмничек моё постарался. Зачем ему нужен сумасшедший отец-основатель? Вот он и объявил о моей смерти. А я ещё вас переживу! — Но ведь вам уже, наверное, лет сто! — изумился Зудов. — Сто четырнадцать, — горделиво заметил старик. — Пей «Папу-Веру», сынок, и будешь жить ещё дольше. Или ты предпочитаешь эту гадость…другую? — Видите ли, я… — смутился Зудов. — Понятно! — прогремел Михаил Пафнутьевич, тут же залез правой рукой вглубь своей постели, куда-то на уровень детородного органа, достал цилиндрический предмет и со страшной силой швырнул его в Зудова. З. З. инстинктивно протянул вперёд левую ладонь и поймал предмет; это оказалась банка "Папы-Веры". — А ну-ка пей за моё здоровье! — скомандовал старик. — А не то, ничего из меня не вытянешь! Тебе ведь интервью? — Да нет… — Всё равно…Пей, гадёныш!! — Ну, я пойду… — сказала Сплошная, выходя и закрывая за собой дверь. Захар Захарович и Михаил Пафнутьевич остались вдвоём. — Пей, сука, — уже как-то совсем незлобно и даже весело повторил свой приказ Палтус. Зудов откупорил банку с характерным шипящим звуком и произвёл мощный глоток. На вкус это пойло было характернейшим «Верычем». "Вот, блин, — подумал Зудов. — никогда я не пойму, чего они так спорят…По-моему, оба этих наши знаменитых напитка по вкусу не отличаются, ну совершенно, ничем!" Он сделал ещё один глоток и тут же почувствовал неумолимую волну какой- то безудержной, откровенной приятности, нисходящей с макушки его головы до самых кончиков пальцев и заставляющей всё тело вибрировать в такт какой-то сумасшедшей кайфовой прелести — это начиналось действие запрещённого, но так и не исключённого из рецепта первитина. — Михаил Пафнутьевич… — счастливо произнёс Зудов. — Я вдруг понял, что я вас люблю, что я не прав, и… — Всё мне с тобою ясно, — удовлетворённо перебил его старик. — Что, зацепило? Будешь ещё клеветать на мою бессметную "Папу-Веру"?!.. — Что вы, что вы!.. — замахал на него руками Зудов. — Отныне я буду пить только её! Вот выйду от вас, куплю сразу ящик и…И всем друзьям скажу и всем… — Давай-давай. — уже даже как-то приветливо буркнул старик. — Ну, садись, излагай, чего там у тебя? Ободрённый эти приглашением Зудов сел на единственный в комнате деревянный скрипучий стул и прямо с ходу пустился в наступление: — Мне нужна ваша подпись! — Чего-чего?… — изумлённо переспросил старик. — Подпись? Это ещё зачем? — Видите ли, — сказал Зудов. — Не буду с вами темнить — с таким асом бизнеса — мы тут задумали одно дело… — Прибыльное? — оживился старик. — Я — в доле? Моя подпись стоит недёшево… "Вот же чёрт! — сокрушённо выругался про себя З. З. — И этот туда же! Чего я и опасался! Нет, ну везёт же мне — столько стариков есть обычнейших, готовых подписать всё, что угодно, просто за хороший обед с вином, а мне достаётся такая акула капитализма, который понимает во всех этих операциях лучше, чем я с Трутём вместе взятые! Ну надо же!..» — Чего ты там задумался? — вкрадчиво спросил старик. — Никогда не ссы: вот тебе первый закон бизнеса…Не боись — много не возьму. Хотя это зависит от суммы, которую вы намереваетесь слупить…Но я надеюсь — это понятно, а? — Понятно, — мрачно сказал Зудов. — Да особенно много мы не слупим. Мы просто хотим за взятку взять в банке кредит, заключить договор. скажем, с вами, вы подписываетесь, мы высылаем вам деньги, получаем их и… — И я — крайний, — закончил за Зудова Палтус. — В результате вы делите между собой ваш миллиард, а меня переводят отсюда в следственный изолятор. Я правильно вас понял? — Да нет, — сказал Зудов, никуда вы не садитесь, потому что… — Потому что вы надеетесь, что я к этому времени умру. Угадал?… З. З. вдруг разозлился. — Ну раз вы заговорили настолько откровенно, то и я не буду скрывать, что вам осталось жить где-то не больше недели. Но если вы примете наше предложение, то мы сделаем эту неделю для вас… — Это вы из-за моего СПИДа?… — расхохотался Михаил Пафнутьевич. — Ха-ха, они мне уже двадцать лет назад давали неделю, как только я им заразился, а я, как видите свеж, бодр и крепок! И надеюсь ещё вас — горе-бизнесменов, у которых-то и идеи ни одной своей нету, все — с бородой, да ещё с такой, как у маркиза Карабаса — пережить!.. — Но вы что же — не стали лечиться? — поражённо спросил Зудов. — Когда узнали? Сейчас же лечат СПИД, особенно на ранней стадии…"Писёныш" с ксилитом. Или… — Мой штамм «Писёныш» и никакой там другой ксилит не лечит. Впрочем, попробуйте, может он вам и поможет, а мне — нет. — Что вы хотите этим сказать… — упавшим голосом сказал Зудов, чувствуя что у него, от страшного предчувствия холодеют кончики пальцев и солнечное сплетение. Михаил Пафнутьевич Палтус весело, совсем как-то по-детски рассмеялся. — Да, вы меня правильно поняли, молодой человек. В банке «Верыча», которым я вас угостил была небольшая капелька моей крови. Небольшая, но вполне достаточная, чтобы заразить того, кто его пьёт, моим личным СПИДом. Видите, какая честь для вас: вы теперь инфицированы вирусом самого великого Михаила Пафнутьевича Палтуса! Ну что — разве это не счастье?… Разве это не стоит всех ваших долбанных денег?… Они надоедают буквально через полгода, уверяю вас…Ах, да, полгода вы, видимо, не протянете… — Вы шутите? — со слабой надеждой спросил Зудов. — Я?… Ничуть. Впрочем, не вы — первый, не вы — последний. Я специально изготовил целую партию таких банок и обычно угощаю ими особо ретивых журналюг, которые раскапывают-таки тайну, что я жив. Кое-кто из них уже сдох, остальные мучительно пытаются вылечиться. Но — повторю — это какой-то особый штамм СПИДа, лечить который ещё не научились, ни на какой стадии. Зудов всё никак не мог придти в себя от столь мощного шока, в который его поверг безжалостный поступок Михаила Пафнутьевича. Банка «Папы-Веры» до сих пор как-то глупо находилась у него в руке; он с омерзением отбросил её от себя. — Швыряйтесь-швыряйтесь! — радостно воскликнул Палтус. — Всё уже сделано. Даже если вы сблюёте только что выпитое, что некоторые и делали, и это ничего не даст. Не волнуйтесь: вирус уже в вас, он бродит в вашей крови, проникает в ваше сердце, печень мозг… — Замолчите!!! — рявкнул Зудов. — Вы — убийца! — Ах вот как, — всё так же радостно ответил ему Палтус. — Молодой человек, мне сто четырнадцать лет. Знаете такую частушку: "дедушка старый — ему всё равно."? Вы что, надеетесь, что это — неправда? Неужели вы думаете, что хоть что-то может меня остановить от мести всему миру — всем вам, которых я люто возненавидел с того самого момента, когда мне объявили, что у меня — СПИД, а мой приёмыш вытолкал меня в дом престарелых?… Нет уж; я в самом деле — старый, очень старый, и мне действительно абсолютно всё равно. А ещё откровеннее — насрать. Скорее бы все сдохли, вместе с моим приёмником — вот моя единственная радость, больше ничего мне не нужно на склоне лет! "Он в самом деле — сумасшедший, — грустно подумал Зудов. — Но как же я так просто купился?… Но кто же мог знать…Кто же такое предвидит…Погоди-ка…" — Но ведь вы же живы! — с воскликнул Зудов. — Вы…уже двадцать лет! Как же тогда… — Я — другое дело, — жёстко произнёс Палтус. — Врачи сами ничего не понимают. По идее, я давно уже должен лежать на Ваганьковском кладбище, прямо рядом с Высоцким — я там предусмотрительно купил место, когда это ещё не было столь дорого, как сейчас…Говорят, что у меня какой-то уникальный организм…А вот про вас, — Палтус бегло оглядел тщедушную фигурку Зудова, — я бы такое не сказал. Впрочем, попробуйте — теперь у вас нет больше другого выхода. Зудов совсем увял. — Подпись дадите? — почему-то спросил он, осознавая, что на самом деле на эту подпись ему сейчас совершенно наплевать. — Во какой! — ехидно хихикнув, сказал старик. — Одной ногой в могиле, а всё о деньгах думает! Впрочем, вы все такие — молодые. За рубль удавитесь! Тьфу — мразь! Я решил очистить от всех вас нашу прекрасную голубую планету. Так что я, в некотором роде, санитар! — самодовольно закончил он свою небольшую тираду. Он помолчал, потом неожиданно рявкнул: — Не дам я вам никакой подписи! Нате — выкусите! Бизнесмены…Настоящие бизнесмены производят что-нибудь, как я, или же как мой вечный соперник Гоффманн…А вы — молодые гондоны, вечно хотите за чужой счёт обогатиться…Крутитесь всё как-то, вертитесь…Все мыслишки направлены не в сторону того, чтобы сделать что-нибудь реальное, что можно потрогать, увидеть, ощутить вкус, наконец, а только в сторону, как кого-нибудь надуть, «кинуть», как у вас говорят, будь это государство, либо честные предприниматели, которые по-настоящему нечто производят!.. За наш счёт вы и наживаетесь; за счёт нашего пота и крови! Хрен вы получите, а не мою подпись! Ненавижу!.. Такие молодые, а цинизма в них столько…что хватит на десять Гитлеров! — Это вы мне говорите о цинизме!.. — возмутился, наконец, Зудов. — Вы, который только что заразили меня СПИДом…Да я в милицию обращусь, да я… — Да никто вам не поверит! А если и поверят — неужели вы думаете, что меня хоть как-то это колышет? Ну умру в тюрьме; с моими капиталами у меня обязательно будет личная камера с телевизором, девочками, лучшей жратвой и выпивкой! Да и не посадит меня никто! В моём возрасте уже не сажают. Мне ж неделя жизни осталась — вам же говорили!.. — Ах вы…Гад! — не нашёл никакого другого определения Зудов, ибо все ругательства и казни казались ему совершенно недостаточными для этого самодовольного мерзкого старца. — Ах вы…Подонок! — Ругайтесь-ругайтесь, — с наслаждением проговорил Михаил Пафнутьевич. — Всё равно вы от меня ничего не получите. Это — дело принципа. Я сразу вас раскусил. Поэтому и дал вам моего «Верыча». Так что, вместо всякой ерунды, займитесь лучше вашим СПИДом…Ах, мне вас даже жаль! Такой молодой, ему бы жить, да жить… — Перестаньте!!! — заорал Зудов. — Старый ублюдок!!! — Ах вот ты как запел…Но я пошутил — ни чуточки мне тебя не жалко. Чем меньше будет таких, как ты, тем чище будет воздух. Я же знаю: ты прямо с сегодняшнего дня начнёшь заражать себе подобных. Чтобы наладить какую-то там справедливость. И вот вас будет всё меньше, меньше, меньше… — Я вас сейчас убью!! — крикнул Зудов, вставая. — Не советую; у вас нет таких капиталов, как у меня, так что камеру вам определят самую, что ни на есть захудалую; ваше место будет, конечно же, у параши, и вас непременно выебет в жопу какой-нибудь пахан, сделав вас петухом. Конечно, он не поверит, что у вас СПИД, ну а если и поверит…Презервативов там хватает — смею вас уверить. Ну а если и заразится — чудненько! Этих блатных я ненавижу так же, как и вас. Видите, сколько добрых дел я совершил одним махом, заразив вас СПИДом!.. Да мне памятник надо ставить — уже сейчас, при жизни. А ведь я — живучий. Вас-то я точно переживу! Нет, воистину, я — самый великий! — Ты просто сумасшедший! — воскликнул Зудов. — Причём, опасный сумасшедший! Тебя надо изолировать от общества и… — А я уже и так изолирован, — рассмеялся Михаил Пафнутьевич. — И потом, ты всё время забываешь, сколько мне лет, и что мне совершенно на всё насрать. А подписи ты от меня никакой не получишь — хоть обосрись здесь. И вообще, ты мне надоел! А ну-ка — вон отсюда! А то я сейчас позову охрану…Мою личную охрану… — Палтус хитро улыбнулся. — И они тебя выкинут, предварительно так избив, что…Короче, мало не покажется. Считаю до трёх. Раз… — Подонок!!! — взвопил Зудов и пулей выскочил из комнаты. Он бегом пробежал по коридору и чуть не сбил Нику Ардалионовну Сплошную, которая радостно несла кому-то обед — тарелку щей, кашу… — Эй, полегче, а не то…А, это вы…Ну что — всё нормально? Получили вы от него то, чего хотели? — Получил, — криво ухмыляясь, ответил Зудов. — И не только то, чего хотел, но даже и больше! — Ну вот и хорошо. Я очень, очень довольна, — сказала Сплошная. — Заходите к нам ещё. Я вам буду рада всегда!!! И она послала Захару Захаровичу наинежнейший воздушный поцелуй. |
|
|