"Владимир Маяковский. Очерки (1927)" - читать интересную книгу автора

московский "Мир" почему-то назван не божьим, а "новым", поэтому и осталась
"Новая нива".
Возмущенный, раскрываю журнал. Еще б не возмущаться - какая наглая
подделка!
Читаю. Никакая не подделка. На первой странице Ахматова. Потом Зозуля -
"Путешествие по Корсике", масса зощенок, и все в этом роде со слабой
примесью собственных советоедов - рижан.
Я в раздумье.
Одно из двух. Или великое искусство действительно внеклассовое и
покоряет одинаково и эсэсэсэрцев и рижан (тогда плохо для марксизма), или
выпестованные нашими "Нивами" и "Мирами" писатели одинаково приемлемы и для
советского обывателя и для оберегаемого от коммунизма рижского (тогда
плоховато писателям).
Небось лефовцев в такой компании не найдете. Уж если и перепечатает
газета стих, то обязательно хвост от себя приделает, да еще в комментариях
покроет.
Не об этом ли верещал Полонский, говоря о нашей неприемлемости для
заграниц?
Черт с ней, с такой приемлемостью!
Политические выводы из этого делать не к чему, но литературные -
обязательно. А именно: погоня за темами, общими для всех человеков, это -
погоня за огромным косным обывательским рынком; борьба этих тысяч писателей
и критиков против агитки, против политики в искусстве - это борьба
обывательского большинства против горсточки революционных писателей, против
писания о революции и против нее самой.
Литература СССР - только участок на огромном фронте борьбы мира за
освобождение; наши слова закатываются за кордоны - и там это не шаблонные
агитки, а чудо свободного слова, организующего или еще более сплачивающего
левые отряды для грядущей борьбы.
Товарищи писатели! На революцию ориентируйтесь, а не на примирительное
сюсюканье Лежневых.
Варшава. (За поездку я побывал в Варшаве два раза: день - направляясь в
Прагу, и десять дней - на обратном пути; объединяю в одно оба впечатления.)
Я приехал в Варшаву по приглашению "Блока" (левая писательская организация)
и "Пен-клуба" ("Клуб пера", имеющий разветвления по всей Европе,
объединяющий маститых, положительных и признанных). На вокзале меня
встретили и приветствовали чиновник министерства иностранных дел, друг
Вандурский, и еще несколько писателей "Блока".
"Пен-клуб", очевидно, убоявшись своего революционного приглашения,
встречать не пришел, а, кажется, сидел в это время и надрывался в дебатах,
что же ему теперь собственно говоря со мной делать. Вызвали духа, да еще
какого революционного!
Чиновника тоже опровергли через дня три. Опровергли уже после того, как
в официальной "Эпохе" его присутствие уже было распубликовано. Опровергли
потому, что мой приезд совпал с отказом в визе путешествующему с лекциями
Милюкову. И в газетах стали появляться грозные статьи: "Вместо Милюкова -
Маяковский"; "Милюкову - нельзя, Маяковскому - можно", и т. д. и т. д.
Случай, конечно, юмористический.
В первый вечер я, конечно, встретился с самыми близкими нам и мне
писателями.