"Майра. Как пал Дийнавир " - читать интересную книгу автора

Гарселину Ааре, никогда не находили последователей среди Дийнастинов. Пока
не родился Владен.
Волшебник встал и долго стоял у окна, вдыхая холодный ветер. Дворовые
постройки и ближние поля уже терялись в тумане, ползущем снизу на перевал.
Во дворе мелькали огни и слышались приглушенные голоса: День Присутствия
надвигался так же неотвратимо, как эта ночь. Когда сделалось совсем поздно и
усадьба наконец затихла, Владен накинул меховую куртку и отправился в зал,
где на следующий день должен был состояться пир. Как бы ни сложились в
будущем его отношения с этим домом, он оставался теперь единственным
наследником Треллена, а значит, у него были кое-какие обязанности.

***

Сколько он себя помнил, у дверей этого зала накануне Дня Присутствия
выставлялась символическая стража. Двое рослых молодцов, заслышав шаги
Владена, насторожились, но тут же узнали господина.
Волшебник приветствовал их наклоном головы и толкнул тяжелые резные
двери. Яркие костюмы стражников, новенькие, с иголочки, полностью повторяли
одежду воинов Камана Браса, не то гвардейцев, не то телохранителей - Владен
с удивлением обнаружил, что уже не помнит этих подробностей. А ведь когда-то
они были вбиты в него крепко-накрепко, так что казалось, до самой смерти не
сотрутся в памяти... От таких мелочей, собственно, зависело само
существование Дийнавира: древнее пророчество гласило, что Дом на Перевале не
будет разрушен до тех пор, пока Каман Брас и его люди, полегшие у этих стен
в давние времена, будут раз в год являться на ритуальный пир. Они исправно
делали это вот уже более двухсот лет, прошедших с ночи, когда войска Аара,
истребив почти всех защитников юго-западной границы Гарселина, вынуждены
были отступить, так как сами понесли чудовищные потери. Гарселин сохранил
свободу, почти весь Дийнавир отстроили заново, и только этот чертог
по-прежнему темнел старым деревом и поблескивал мутноватой от времени
бронзой, чтобы Камана Браса и его людей не сбили с толку перемены. На пиру
призраков в День Присутствия выставлялась та же драгоценная посуда, пелись
те же песни, разносились те же кушанья, что и двести лет назад, и любое
намеренное изменение обряда приравнивалось к предательству. Граница
Гарселина оставалась неприступной, пока неукоснительно соблюдался древний
ритуал. Об этом знали в Гарселине, солончаковых степях Мадора, в зеленом
плодородном Семиречье и, само собой, очень хорошо помнили в Ааре...
Владен прошелся по залу, обостренными чувствами ощупывая его закоулки.
Про владыку Аара и Мадора говорили, что он сильнейший из ныне живущих
магов. Об этом судачили простолюдины, сплетничала королевская знать, но
только маги понимали, что сила эта зиждется не столько на отточенности
мастерства, сколько на отсутствии внутренних ограничений. Орден Ночи усердно
развивал в своих приверженцах своеволие. Аарет оказался лучшим учеником,
далеко опередившим своих учителей. Кстати, по странной случайности, никого
из последних уже не было в живых...
Враждебной магии в зале не ощущалось. Напротив, в воздухе реяло что-то
невыразимо грустное и прекрасное, какими всегда видятся издалека дни
минувшей славы.
Владен хорошо помнил, как ему в первый раз разрешили присутствовать на
пиру призраков. Они с Гиннеаном поднесли чашу Каману Брасу, который сидел во