"Майра. Оливия и Смерть " - читать интересную книгу автора

придворный стихотворец, человек все еще довольно приятный и не до конца
опустившийся, несмотря на пристрастие к красному вину и муслиновым нарядам
залетных дам-провинциалок.
Обед неспешно, даже скорее вяло, продвигался к своему завершению. Уже
подали фрукты и мороженое, а остатки дичи унесли, так что у молодого монашка
щеки горели от приятного возбуждения, в то время как его зрелый собрат с
тоской обводил взглядом стол в поисках достойного сопровождения к
мозельскому.
Патрик вполне разделял чувства последнего. Мода на мороженое пришла в
герцогство недавно, все из той же Франции, и стихоплет никак не мог
дождаться, когда же она наконец уйдет куда-нибудь еще. Он терпеть не мог
сладкое.
Поскольку большинство присутствующих встречалось за этим столом почти
ежедневно, разговор был отрывистым и лишенным энтузиазма.
Старушки-приживалки чопорно перемешивали мороженое в хрустальных тонконогих
вазочках, изукрашенных серебром. Компаньонка меланхолично кромсала на
ломтики великолепное, неправдоподобно красивое яблоко. Музыкант ел, то и
дело промокая рот белоснежной крахмальной салфеткой. Секретарь Антоний
Парст, вольно - насколько позволяло присутствие царственной особы -
откинувшись на стуле, беседовал с настоятелем о том, как последний
распорядился пожертвованиями герцогини монастырю. Патрик рассеянно пил
мозельское. Внук герцогини сидел прямо, положив на стол узкие белые кисти
рук, никогда не знавших работы, и переводил взгляд с одного из обедающих на
другого, особенно долго задерживаясь на губах того, кто в эту минуту
говорил. Вальтер с детства был глухим, с тех пор, как еще в младенческом
возрасте едва не умер от скарлатины.
Это был молчаливый замкнутый мальчик, высокий и костистый, подобно всем
герцогам Э. У него были вьющиеся белокурые волосы, густые, как у его матери,
и серые глаза, взгляд которых был не по возрасту пристальным и взрослым.
Черты лица казались невыразительными до тех пор, пока он не приходил в
волнение или не начинал сердиться. Вдохновение и гнев вызывали на его щеках
румянец, а в глазах - какой-то особенный блеск, делавший Вальтера неожиданно
привлекательным. Говорить мальчик умел хорошо, но стеснялся - долгая глухота
не дала ему научиться как следует управлять громкостью и тембром голоса. Он
не мог знать этого наверняка, но, должно быть, чувствовал.
Герцог Оттон любил Вальтера, как любят болезненное умное дитя - горячо,
мучительно и без надежды на то, что этот ребенок когда-либо займет его место
на троне. Других наследников у Оттона не было.
Как ни странно, Патрику нравились обеды у старой герцогини. Здесь он
мог расслабиться и получать удовольствие от хорошей еды, спокойного общества
и ни к чему не обязывающих разговоров, в которых, зачастую, можно было и
вовсе не участвовать до тех пор, пока герцогиня Лодовика не обратится к тебе
напрямую. Старуха любила нравоучения, но выражалась всегда кратко и
энергично, поэтому не слыла занудой. Оба ее сына, правящий ныне Оттон и его
младший брат Эдвард, почитали мать и временами даже делали вид, что
прислушиваются к ее советам. Впрочем, с каждым годом у Лодовики все реже
просыпалось желание вмешиваться в дела герцогства. Она теперь гораздо больше
думала о Боге.
- Мне нынче был сон, - сказала внезапно Германия, старшая из
старушек-приживалок. Их скупой разговор, до этого больше напоминавший