"Энн Маккефри. Песни Перна ("Всадники Перна" #4)" - читать интересную книгу автора

одежду, непроветренную постель, непричесанную голову, неряшливый вид и
вообще за лень и неповоротливость. Так что вечером Менолли была рада
забиться с миской супа в темный угол кухни, чтобы снова не попасться на
глаза матери. Сидя там, девочка размышляла, почему именно ей так не везет.
Наверное, все дело в том, что она тогда так не вовремя сыграла
несколько тактов своей песни. Да еще в том, что она - девчонка и притом
единственная, кто смог в отсутствие настоящего арфиста играть и обучать
детей. Да, - окончательно решила Менолли, - должно быть, именно поэтому она
впала в такую немилость. Кому охота, чтобы арфист прознал, что с детьми
занималась какая-то девчонка? Но если она учила их неверно, значит, ее
неправильно выучил Петирон - но это уж совсем ни в какие ворота не лезет! А
если старик и вправду написал о ней мастеру Робинтону, разве новому арфисту
не любопытно на нее поглядеть? Правда, может быть, ее песни вовсе не так
хороши, как полагал Петирон. А может, он и вовсе не посылал их Главному
арфисту. И в письме о ней нет ни словечка. Правда, пакет исчез со своего
места в хранилище Летописей, но, судя по тому, как все складывается,
Менолли так никогда и не удастся хотя бы познакомиться с Эльгионом.
Ей было ясно как день, что предстоит делать завтра, - резать траву и
тростник, чтобы заново набить все тюфяки в холде. Как раз подходящая
работенка для того, кто попал в такую немилость.
Однако она ошиблась. С рассветом в гавань вернулись лодки, битком
набитые желтохвосткой и голованом. Весь холд бросили на рыбу - потрошить,
солить, коптить...
Из всех морских тварей больше всего Менолли ненавидела голованов. До
чего же мерзкая рыба - вся утыкана острыми колючками да к тому же покрыта
жирной слизью, которая въедается в руки, и они потом долго шелушатся. Ее
потому и прозвали голованом, что в ней почти ничего нет, кроме башки с
зубастой пастью. Но если отрубить огромную голову, отделить хребет, а мясо
зажарить, то просто пальчики оближешь! А сушеную рыбу можно размочить, а
потом сварить или потушить - и будет такая же вкусная, как будто только
сегодня выловили. Но потрошить голованов - самое гнусное, скверное, нудное
занятие!
Незадолго до полудня нож, которым Менолли чистила рыбу, соскользнул и
раскроил ей левую ладонь. Девочку пронзила такая острая боль, что она
застыла на месте, тупо глядя на обнажившиеся кости, пока Селла не заметила,
что сестра не поспевает за остальными.
- Ты что, уснула что ли?.. Ох, ты, горе мое... Мави! Мави! - Селла
часто бывала несносной, но в самообладании ей не откажешь. Вот и теперь она
быстро схватила Менолли за руку и, прижав перерезанную артерию, остановила
кровотечение.
Пришла Мави и повела девочку прочь, мимо шеренги мужчин, женщин и
детей, которые работали так, что только руки мелькали. Менолли охватило
чувство вины. Все смотрели на нее, как будто она нарочно порезалась, чтобы
увильнуть от работы. Слезы навернулись ей на глаза, но не от боли, а от
унижения и молчаливой враждебности окружающих.
- Ведь я же не нарочно! - выпалила Менолли, когда мать привела ее в
лечебницу.
- А кто говорит, что нарочно? - осведомилась Мави, сурово глядя на
дочь.
- Никто! Но они все так смотрели...